День на пятый я, честно признаюсь, тешила себя мыслью, что, узнав о моей жертве и своем счастливом спасении, он придёт за мной. Или уже доставит меня на пик, или уже снимет меня с этой чертовой горы. Мне подошёл бы любой из предложенных вариантов. Я как тот турист в пустыне, севший на верблюда и теперь боящийся с него слезать.

Ухмылка тронула мои кровоточащие губы, и я истерически насмехалась над собой какое-то время.

«Да, я бы сейчас заплатила круглую сумму за снегоход. Наверняка Полог Богов и не слышал про такую технику. Было бы забавно посмотреть его реакцию.»

— Янь, давай спустимся! У тебя есть еще шансы."

— Нет, Ханьшу. Шансы были несколько дней назад. Сейчас я могу только скатиться кубарем.

Я сжала зубы и поплелась дальше. Восьмая ночь подступала, вытащив с сумки одеяло, нашла укромный уголок, укрывшись в уступе. Нет, не скажу, что было минус тридцать по Цельсию. Думаю, на горе держалась одна и та же температура около нуля. Днём казалось немного теплее.

С потерей ядра я превратилась в самую настоящую смертную. Стало значительно меньше сил и мне постоянно хотелось спать. Боль чувствовалась в разы сильнее, усталость и желание поесть просто рвали меня на куски. Я поняла суть совершенствования, поняла все, когда все потеряла.

Больше я не могла медитировать и спокойно идти дальше. Теперь мне нужен был полноценный сон и отдых. Я стала ещё слабее, чем была в самом начале. И оставалось, наверное, только сбросить свое бренное тело с уступа повыше. Но я была не одна в нем, и на нем — нас было трое. Да и желание жить все таки горело во мне чуть заметным пламенем.

«Ханьшу я совершила большую ошибку из-за своего глупого нетерпения и страха перед грядущим. Лучше было умереть от аромата, чем замерзать тут заживо. Злишься на меня?» — мне было уже трудно говорить я мысленно обратилась к нему.

— Нет, Янь. Мне жаль.

"Ты раньше времени меня не хорони, дойду как-нибудь.

— И где ты будешь искать его? Посмотри, тут все заметено.

«На вершинах гор всегда снежно, ты почувствуешь и я его обязательно найду. А потом уж мы заживем. Заживем по настоящему. Ты станешь всемогущий, а я…» —

Дальше я уже ни о чем не думала, просто уснула от усталости и голода.

«Янь, Янь, прости меня, пожалуйста, что я изначально был так холоден и безразличен к тебе. Мне сейчас по настоящему жаль. По настоящему жаль. Уснёшь ты вечным сном и я смирюсь с судьбой. Быть забытым всем миром. Но быть с тобой — это лучшее, что я мог бы себе представить.» — возможно пламенная речь Ханьшу была лишь моим сном.

Яркий луч света слепил глаза. Наступило утро. Оно наступило уже давно, но, видимо, солнце отогрело мое окоченевшее тело только сейчас. Я с трудом подвигала онемевшими пальцами. Они все еще шевелились.

Время будто замедлилось, и я с ним. Бешеная гонка моей жизни кончилась и превратилась в бега улитки. Неверными руками складывала одеяло. Казалось вечность разглядывала сложный узор, вышитый чьей-то умелой рукой.

«Все Надо взять себя в руки, взять ноги в руки.»

И я опять пошла, спотыкаясь на каждом шагу. Казалось, я и вовсе топчусь на месте, но когда оглядывалась, то все таки место моего ночлега удалялось. Все шла и шла. Когда это началось, не знаю. Я начала забываться и дни поспешно смешивались с ночами превращая все в единое месиво. Я уже не всегда могла найти укрытие или достать одеяло. Казалось, я перестала быть чем-то человеческим. О том, как выглядела, страшно было подумать.

Вот в один из дней, возможно пересчитанных Ханьшу, я открыла глаза и увидела вдалеке каменный уступ, напоминающий Стеллу.

Что-то во мне воспряло и я спросила Ханьшу: «Мы пришли? Смотри, там Стелла.»

— Я не знаю, но дальше есть дорога тоже. Это ещё не вершина, но уже близко.

До Стеллы я шла до глубокого вечера. Провиант мой кончился ещё несколько дней назад, и я понимала, что время шло на исход. «Подойдя». Да что уж там, сказать честно «когда я подползла» к огромной каменной глыбе, выточенной так ровно, что даже снежинка не оседала на ее вертикальной плоскости. Сил не было сфокусироваться, и я отдыхала еще час, просто вдыхая. Потом, наконец, подняла голову и прочла надпись. Она была на местном элитном.

Оплакивая вчерашний день.

Ночь стирает границы между небом и землёй. Между грядущей жизнью и загробной. Есть только одна ценность существования.

Что это для тебя?

Я ждала чуда, а получила этот вопрос посреди бесконечно слепящего снега, выбитый на совершенно гладком камне, как издёвка, чей-то мастерской рукой.

Закрыла глаза, прочитав изречение про себя. Открыла. Ничего, абсолютно ничего не произошло! Шел час за часом. Я была уже не в силах подняться.

Время обратилось вспять, отсчитывая поднимающиеся обратно в небо снежинки, как секунды до моей смерти.

Осколки воспоминаний в моей голове смешались. Вот я смотрю, как Сюань смеётся, и не могу насмотреться. Цепляясь за это воспоминание. Но оно ускользает туда, вверх, вместе со снежинками.

«Это невозможно! Снег не может идти наоборот.»

Мои галлюцинации вышли на новый уровень. Я зову Ханьшу, но он как будто уже не со мной.

«Он тоже улетел на небо? Наверное, я по-настоящему умираю. Так глупо. Дойдя почти до конца! До конца чего? Это мой урок? Поспешность? Никто не отвечает на мои вопросы. Значит, я должна ответить сама. А я не хочу. Это слишком больно и самое главное страшно.»

Снег с моих волос и рук медленно взлетает снежинка за снежинкой.

«Я поспешила. Слишком поверила в себя и в свои силы. Не рассчитала. Но я… я могу ошибаться! Я могу, конечно. И Сюань мог ошибиться. И я надеюсь, он смог выжить. Хорошо, если хотя бы ему будет хорошо.»

«Попытки вернуться, мечты о будущем, которое будет когда-то — все это заслонило самое важное. Мне этого ничего не нужно сейчас.»

Я завороженно смотрела на Стеллу.

«А чего же я хочу по-настоящему? Что для меня сейчас важно, когда ночь стерла границы? И немой вопрос требует немого ответа.»

И я вспомнила, как проснулась на плече любимого мне человека солнечным утром. Свет заливал наши лица. И вот через доли секунд должен раздаться гонг, оповещающий начало сражения. Но я не желаю ничего этого!

Я хочу остаться только в этом моменте.

Снежинки застывают, окончательно ломая все законы физики.

И я ложу голову ему на плечо. Теплое, настоящее плечо. Солнце слепит глаза. Я ничего не вижу, закрывая веки. Все краснеет. Солнце прожигает их. Ничего не защищает меня от этого света. Это любовь к себе и к миру, и к нему. Так жжет сердце, слепит даже изнутри.

«Проверить бы снежинки», — но я не могу заставить себя открыть глаза.

— Янь, не пытайся ничего сказать. Поспи.

Слышу я голос Ханьшу очень издалека. И сколько не пытаюсь опять прийти в себя, ничего не получается. Это зарево моих красных век и пустота в голове. Надёжное плечо под моей щекой.

Ещё долго я была в этом состоянии забытья. То проваливалась, то опять всплывала. Слабость не давала даже глаз открыть. Иногда я думала, что надо бороться, а секунду спустя, наборовшись, думала, когда же я уже умру и перейду в какой-нибудь другое состояние.

«Да в любое, только не так. Как амеба в недостаточно хлорированной воде бассейна. И тяжеловато вроде, но ещё жива.»

А ещё я чувствовала горечь. Нет, не горечь от потери малыша, а от того, что мне вливали в рот нечто горькое. Я знала, если будет угроза, он все таки сможет выжить. Благодаря артефакту от Фей Лина. Я крепко привязала его к своей шее. Ничего кроме оторванной головы не сможет помешать ему. Да и в случае, если я ее лишусь, он должен был активироваться. Пока ничего не происходило.

«Что это могло значить? Я ещё жива?»

Подумав совсем немного, я уставала и погружалась в бред, где светило то самое яркое солнце и минута рассвета затягивалась на года.