— Нет-нет, не случилось... то есть... В общем, мне надо поговорить именно с вами. Во сколько вы завтра будете свободны? Да, спасибо большое, я подойду. Еще раз извините. До завтра.

Зоя изумленно посмотрела на телефон. Что за ерунда?

— Рабочие вопросы в нерабочее время? — понимающе усмехнулся Вальтер.

— Даже представить себе не могу, зачем я ему понадобилась. Вот практически только что ему звонила, так он про меня даже не помнил. Это все тот, со скворцом, я рассказывала...

Вальтер вежливо кивнул, думая о чем-то своем.

— Вы уверены, что хотите поехать домой сами? Может, все-таки я вас подвезу?

— Нет-нет... тут совсем рядом, спасибо.

На самом деле Зоя просто очень стеснялась. Приглашать в дом она никого не могла, а прощаться с элегантным Вальтером возле облезлой деревянной двери... нет уж, лучше здесь, у этого прекрасного фонтана.

—Что ж... тогда до встречи. Надеюсь, она будет скорой, — улыбнулся Вальтер, по обыкновению поднося к губам ее руку.

«Я тоже надеюсь»,— подумала Зоя. Но вслух, конечно, не сказала.

В перерыве после второй пары подошла Аня.

— Привет.

— Привет.

— Зой, слушай… А у тебя нет родственника по имени, например, Кирилл?

Зоя озадаченно сдвинула брови.

— Ань, скажи нормально, что случилось-то?

— Да вот, смотри, — девушка протянула Зое когда-то сильно помятый, но теперь почти до конца разглаженный блокнот для рисования.

Зоя узнала его мгновенно.

— Откуда он у тебя?!

— Ой, такая история длинная... Я ж теперь тоже комнату снимаю, мы втроем живем... Район другой совсем. Ну вот, и я там познакомилась с местной пенсионеркой, Тамара Николаевна ее зовут. Смешная такая. Любопытная — ужас. Но добрая. На чай приглашает, пирогами угощает, и вообще как-то сказала, мол, у вас там тесно-то втроем, ты ко мне перебирайся, я одна живу. Я к ней пока не перебралась, конечно, но захожу время от времени, помогаю по дому, в магазин иногда вместе ходим, почту ей в телефоне настроила...

— Ну и?

— А, так вот. Вчера у нее была, а она рассказывает, мол, нашла в автобусе блокнот с рисунками — видно, забыл кто-то. И рисунки замечательные. А в уголке подписано «К. Красно-какой-то», не разобрать. Тамара Николаевна уже собралась искать некоего Кирилла Краснопресненского, и тут я твою фамилию вспомнила. Так ты его знаешь, да?

— Знаю... — растерянно ответила Зоя, перелистывая блокнот. — Только онКостя, а не Кирилл.

— Тьфу ты. Про Костю мы даже не подумали, прицепились к Кириллу, и все тут... А кто он? Художник, да?

— Похоже, что уже нет, — мрачно ответила Зоя.

— Почему? Рисунки же совершенно потрясающие.

— Ага... — грустно согласилась Анина бывшая соседка, продолжая рассматривать наброски. И вдруг резко повернулась к приятельнице.

— Слушай, они тебе правда нравятся?

— Конечно.

— А почему?

— То есть как почему? А тебе разве не нравятся?

— Не в этом дело... И вообще, я его сестра и могу быть пристрастна. А вот ты их видишь впервые. Можешь объяснить, чем они хороши?

Аня снова забрала у Зои блокнот, открыла наугад, улыбнулась.

— Они такие... теплые, знаешь, аж за душу берет. Как будто он вот это все с такой любовью рисовал... И эту любовь сразу чувствуешь. Вот у него тут люди есть, может, портреты, или он их сам выдумал, не знаю, — Аня ткнула пальцем в рисунок, — они разные, но они все счастливы в глубине души. Видишь? А вот тут, — снова шелест страниц, — тут просто елочка какая-то, камушек с мхом... Я раньше даже не задумывалась, как красиво растет мох на камнях! А теперь мне хочется гулять по такому вот лесу... Знаешь, я себя счастливой почувствовала от этих рисунков, — очень тихо и немного смущенно призналась Аня.

— Прекрасно. А сможешь ему вот это все сама сказать?

— Я?!

— Ну не я же? Хотя я ему тоже... много чего скажу, — воинственно пообещала Зоя. У нее созрел План.

***

Антон Рузанов ждал на скамейке в дальнем углу холла. Зоя сразу заметила, что скворца у него с собой не было, как впрочем, и никаких других предполагаемых пациентов.

— Здравствуйте!

Они поздоровались одновременно и рассмеялись.

Зоя попросила у администратора ключ от свободного кабинета и пригласила неурочного посетителя войти.

— Я вас слушаю, Антон Викторович.

— Просто Антон.

— Договорились. Итак? Чем я могу вам помочь?

Если бы он сам знал, чем именно ему может помочь эта милая рыжая девушка, похожая на весенний одуванчик! Но деваться было некуда. Он и так уже слишком долго тянул волынку, раздумывая, звонить ей или все-таки не звонить.

— Э... Видите ли... Я хочу обратиться к вам не только как к человеку, разбирающемуся в лечении и содержании животных... Но прежде всего как к наблюдательному... эээ.... свидетелю. Раз уж так вышло, что именно вы оказались на приеме в тот день.

«О нет, пожалуйста»,— испугалась Зоя,— «Только не жалобы на клинику. Да и на кого бы? Точно не на меня, раз я — свидетель, вряд ли на Владимира Ивановича (посмотрела бы я на того, кому придет в голову пожаловаться на нашего лучшего хирурга!), а если администратор что-то не так сказала, так я этого не видела и не слышала!»

Вслух ей оставалось только выразить вежливое недоумение.

Антон вдруг ощутил приступ невероятного косноязычия. И решил, что лучше все-таки начать с самого начала.

— … Я ей, конечно, не поверил, но спорить было некогда. Да и бесполезно: она упрямая, если уж что-то придумала, то будет стоять на своем. В общем, записал я эти голоса, принес в лабораторию. На слух как будто ничем не отличается, но спектрограмма...

— Простите... А что такое спектрограмма? — осторожно поинтересовалась Зоя. От курса физики у нее остались самые смутные воспоминания, и сводились они в основном к перечню принятых обозначений.

— Это... ну, такой график, он показывает зависимость спектральной плотности сигнала от времени... На нем можно увидеть частоты, которые присутствуют в звуке. Я составил такие графики для записей голоса скворца, скачанных из интернета, и для той, которую сделал сам. И... они различались. По параметрам частот.

— Видовая изменчивость? — неуверенно предположила Зоя. Нет, ну если подумать... Есть, конечно, виды — точнее, подвиды — которые выделяют именно на основании отличий в песне. Печальная сибирская пеночка, например. Но чтобы скворцы? Они же...

— Едва ли. Те частоты, которые там присутствовали, очень сильно напоминали какой-то осмысленный сигнал. А вы сами мне сказали в тот день, что скворцы — отличные пересмешники.

Вот именно. Пересмешники.

Так, подождите, это он сейчас на что намекает?

— Я правильно вас понимаю, что вы полагаете, будто те скворцы воспроизводили некий услышанный где-то сигнал?

— Вот! — Антон щелкнул пальцами. — Вы сами это сказали. Мне кажется, что это единственное логичное объяснение, разве нет?

— Допустим. Но... — Зоя улыбнулась и пожала плечами, — я не понимаю, какое это имеет значение. Скворцы в городах — по сути, синантропный вид... постоянно живут рядом с человеком, — поспешила она добавить, увидев, как Антон непонимающе нахмурился. Ну конечно, а сам-то к ассистенту ветеринара пришел с этими своими... спектрограммами. — А песни запоминают на зимовке, на Ближнем Востоке, в Африке. Мало ли, где они зимовали? Может, как раз возле какой-нибудь... не знаю... иранской телефонной будки?

— Может быть. Но если это всего лишь иранская телефонная будка, то зачем их тогда спешно уничтожать? Скворцов, я имею в виду. Помните, я сказал на приеме, что накануне соседская собака нашла трупик, а наутро я сам подобрал одного мертвого скворца и одного случайно уцелевшего? Напрашивается вывод, что цель этой охоты — скрыть то, что они так неудачно подслушали, разве нет? И у меня сложилось впечатление, что все это началось именно с того момента, как я сделал свою злосчастную запись. Собственно, я хотел у вас спросить: а больше к вам не приносили скворцов? Мертвых или раненых?