— Я надеюсь. Но чтобы исправить, надо знать, что именно исправлять, вот в чем проблема.

— Если я могу хоть чем-то помочь — скажи. Мои способности крайне скудны, ты знаешь, но я сделаю все, что в моих силах. И если повезет — немножко больше.

— Ох, Влад... Ты в самом деле не изменился. Впрочем, есть кое-что, что ты мог бы... даже не совсем ты... В общем, эта твоя девочка…

— Да?

— Ты не знаешь, она еще разговаривала с тем юношей, который принес скворца весной?

— Честно говоря, не знаю. Вряд ли разговаривала: к нам он больше не приходил, в клинику не звонил, а у нее вскоре была сессия, затем каникулы, которые она, насколько мне известно, проводит дома. А что? Ты полагаешь, что…

— Я уверена, что он что-то подозревает. Думаю, ему известно то, что не известно нам. Конечно, может быть, это всего лишь совпадение, и им двигала только внезапная жалость к случайно найденной раненой птице. Может быть, те два мертвых скворца на его пути тоже оказались случайно. Но может быть и так, что они ему попались именно потому, что он шел по горячим следам. А мы понятия не имеем, что это за следы.

— Ты права. Я поговорю с ней. Только это будет непросто, она ведь и сама ничего не знает.

— Ей придется узнать. Пусть не сейчас и не от нас, но придется.

— Ей сейчас трудно, по-моему.

— Нам всем сейчас трудно. Тем, кто способен их видеть — особенно.

— А она способна?

— Я уверена, что она видела. Потому и не боится мечтать. Порой она забывается и говорит об этом вслух...

Порыв ветра осыпал говоривших осенними листьями.

Наверно, это все дождь. И гусиные стаи, с бередящим душу курлыканьем пролетающие высоко над головой. Иначе с чего бы так переживать по любому поводу?

В расписании — которое из года в год у пятого курса было одинаковым — вдруг появился какой-то неведомый «ЛИЯР» по четвергам. Казалось бы, ну появился и появился, что тут такого? Но Зоя почему-то нервничала.

А эти мамины новости! Позвонила спросить, как дела, и делится свежей сплетней: Наташа из дома напротив, ну та, светленькая, медсестрой в школе работает, помнишь? — замуж выходит! За Игоря! Ну того самого, да...

Зоя даже переспросила два раза. Трудно было представить себе более нелепое решение: Игорь, может, и неплохой человек, но рядом с ним от тоски даже мухи дохнут. И Наташе он вечно выговаривал, что она это не так делает, то не эдак... Никакой великой любви там отродясь и близко не было. Что могло заставить веселую, бойкую Наташку согласиться на такое предложение? Мама, впрочем, Зоиного скепсиса не разделила, вдохновенно вещая что-то про «надежность», «каменную стену» и «вырастешь — поймешь». Да не приведи Господь такое понять, вздохнула Зоя и повесила трубку. Более надежной и каменной, чем характер Игоря, может быть разве только могильная плита…

— Они все с ума посходили, — пожаловалась девушка зеленоглазой Эсмеральде. — Хотя иногда мне кажется, что если их все устраивает, то, может, это я сошла с ума?

Зоя повадилась разговаривать с кошкой с первого же дня. Кошка ее дичилась: близко не подходила, про то, чтобы погладить или тем более взять на руки, и речи не шло. Зоя даже не знала, где она спит: как-то специально осмотрела весь дом и не нашла. Но вот послушать Зоину болтовню кошка приходила всегда.

Профессора в Академии как будто озверина за лето наглотались. Даже обычно сдержанный Соловьев все красноречивее выражал свое недовольство. Причем Зоей он тоже бывал недоволен: «Вы можете это сделать намного лучше, переделывайте!».

Загадочный ЛИЯР только добавил проблем.

В аудиторию стремительно вошла стройная черноволосая женщина с очень красивыми, хотя и довольно резкими чертами лица, и строго, без улыбки, поздоровалась.

— Меня зовут Аза Магрезовна. Надеюсь, на пятом курсе ни у кого не возникнет проблем с дикцией. Я буду вести у вас курс Лекарственных и Ядовитых Растений. Одно время его не было в программе, хотя какая-то его часть давалась в разделе фармакологии. Тем не менее, курс ЛИЯРа очень важен, и я прошу уважаемых студентов относиться к нему добросовестно.

Собственно, выбора у «уважаемых студентов» не было. Аза Магрезовна лютовала не хуже преподавателей по анатомии на втором курсе, том самом, после которого количество студентов в потоке обычно сокращается почти вдвое.

Зоя тонула в обилии материалов и лекций, но хуже всего было то, что ее усилия как будто никто не замечал. Если в словах Владимира Ивановича — «Вы можете лучше» — был хотя бы намек на одобрение, то Аза, оглядев Зоины рисунки и конспекты, холодно замечала:

— Жилкование на этом листе показано слишком неточно, это ошибка. Вы невнимательны к деталям.

Девушка стискивала зубы, чтобы случайно не вырвалось яростное «да кому вообще нужно это жилкование, если мы пользуемся нормальными препаратами!», и шла переделывать.

Вообще Зоя начала замечать странную закономерность: все, на что она надеялась и что себе представляла, о чем мечтала — все это сбывается, но не у нее, а у других. Начиная еще с того злополучного распределения стажировки, и дальше, и потом, и то одно, то другое... Все должно было быть не так.

«Вспомнишь еще недобрую Мирьям!»

Зоя действительно ее вспоминала. И злилась все чаще.

Радовали только частые сообщения от Вальтера. Он все еще не мог приехать, но постоянно писал какие-то милые фразы, заботился, поддерживал, а иногда даже звонил. Слушать его мягкий голос было успокаивающе-приятно. Вальтер искренне интересовался Зоиным делами и проблемами, и она рассказывала, рассказывала... О том, что вот опять Аза осталась недовольна какой-то ерундой, причем цепляется именно к ней, к Зое, честное слово! Что Соловьев наотрез отказался обсуждать изменения в стажировках. Что иногда ей кажется, будто Академия — совсем не то, чем казалась еще в прошлом году. Что она чувствует себя совершенно одинокой и потерянной.

И только ему, Вальтеру, не все равно.

«Я вас понимаю. Это, конечно, совершенно нелепо... Держитесь, вы такая талантливая умница... Да, конечно, с вами поступили ужасно. Вы заслуживаете гораздо большего, я подумал об этом еще в нашу первую встречу, но вы были так увлечены... Зоя, я скоро приеду и обязательно помогу вам, а пока... скажите, вы не думали поговорить со специалистами? Это ведь как раз тот случай, когда может пригодиться совет профессионала... У меня тоже были в жизни тяжелые ситуации, и поверьте моему опыту...»

Зоя сперва фыркала. Затем вяло возражала. Наконец, после того, как жизнь в очередной раз показалась ей жестокой и несправедливой, обещала подумать.

***

— Зоя, у меня к вам просьба.

— Да, Владимир Иванович? — отозвалась девушка, уже не ожидая ничего хорошего.

— Вы помните, что у нашей клиники есть служба поддержки и мониторинга?

— Ээ... да. Напоминания о запланированных процедурах, сопровождение послеоперационных пациентов…

— И в некоторых случаях уточнение состояния пациента спустя какое-то время после обращения.

Зоя удивленно посмотрела на Соловьева. О чем это он?

— Скажите, пожалуйста, вы не отзванивались владельцу того скворца?

Ааа, вон оно что.

— Нет. Я все ему расписала и несколько раз проговорила, что если возникнут вопросы, он всегда может позвонить в клинику... Видимо, вопросов у него не возникло, по крайней мере, пока были мои смены.

— И потом тоже. Но я очень прошу вас, как моего ассистента, ему позвонить.

— Но зачем? Прошло ведь уже три месяца... К тому же вряд ли он высокого мнения о моем профессионализме, — с сарказмом добавила Зоя, вдруг вспомнив, как на нее смотрел владелец скворца. Примерно как на первоклассницу с поделкой из желудей. Хотя потом, конечно, изображал вежливую заинтересованность.

— Уточните, все ли в порядке, может быть, нужна какая-то консультация или... возникли какие-то вопросы, — Соловьев неопределенно взмахнул рукой. — Проявите заботу и внимание, как представитель клиники.