«Мне рассказывали еще про десяток скворцов, погибших в то же время».
Владимир Иванович, помнится, еще посоветовал предложить сдать анализы на паразитов. Инвазия, значит? Ну-ну... Интересно, а он сам-то просто так затеял тогда этот звонок, услышав от кого-то про мертвых птиц, или...?
— Нет, к нам не приносили. Но врач, который как раз тогда вас принимал, недавно упоминал о десяти подобных случаях.
Антон весь подобрался, как ищейка на следу.
— Кого-то из них удалось спасти?
— Насколько я поняла — нет, речь шла именно о мертвых птицах. Владимир Иванович предполагал паразитарную инвазию...
— А вы? Вам не кажется это странным?
Зоя с сомнением взглянула на собеседника. Он, конечно, говорил какие-то очень странные и дикие вещи, строил нелепые предположения, но... Определенная логика в его словах, кажется, была.
И еще. Зачем все-таки Владимир Иванович настаивал, чтобы она позвонила явно случайному пациенту спустя три месяца после первого — и совершенно точно последнего — приема?
***
Вечером написал Вальтер. Предложил провести завтрашний выходной вместе, может быть, поехать куда-нибудь за город: в конце сентября вдруг наступило настоящее бабье лето. Зоя, не раздумывая (хотя и с сожалением), извинилась и отказалась. На завтра было намечено важное дело, не терпящее отлагательств.
Уже совсем стемнело, но почему-то неудержимо захотелось прогуляться. Зоя выскользнула во дворик за домом и уставилась в черное сентябрьское небо, усыпанное звездами. Пик звездопада уже миновал, но все же...
Она разглядывала с детства знакомое созвездие Медведицы, мысленно достраивая от него прямую к Полярной звезде, когда половину неба прочертил ярчайший метеор.
Зоя загадала желание — искренне, от всей души — и улыбнулась, глядя, как растаял в воздухе серебристый след.
***
— Эсми!
Никто не отозвался.
— Эсми!
Обиделась, что ли? Хотя надо признаться, повод у нее был. Зоя действительно резковато себя вела эти дни. Еще и наругалась за шерсть на одежде. Хотя вообще-то ей самой следовало бы получше следить за своими вещами и не кидать их так, чтобы кошка могла на них лечь. Это же кошка, какой с нее спрос? А интонации они отлично понимают.
Хотя конкретно эта, кажется, понимала не только интонации, но и каждое слово. В том числе не самое ласковое.
Зое не хотелось уезжать, не попрощавшись. Она снова позвала, стараясь говорить мягко и убедительно.
—Эсмеральда, выйди ко мне, пожалуйста. Я уезжаю, надолго, на весь день. И может быть, даже на ночь. Слышишь? Я поставила тебе вторую миску с едой и воды тоже налила побольше. У моего брата сейчас трудности, кажется. Я должна попробовать помочь. Это же ведь его... мечта, — совсем тихо закончила Зоя, разговаривая уже скорее сама с собой.
Акварельная кошка, как обычно, появилась из ниоткуда и вспрыгнула на тумбочку в прихожей. Она внимательно посмотрела на девушку.
— Это очень важно, понимаешь? — прошептала Зоя, глядя в марсианские кошачьи глаза.
Эсмеральда понимала. Она вдруг потянулась вперед и впервые потерлась головой о Зоину руку.
На дно сумки лег тот самый блокнот: Зоя приступила к осуществлению Плана.
— Ты уверена? Я ведь его даже не знаю. Это как-то неприлично. Неудобно... — ныла Аня, ерзая на сиденье автобуса. В принципе, теперь уже пусть ноет, если хочет. Не выйдет же она посреди дороги. Уф, еле уговорила ее...
Зоя не стала никого предупреждать о приезде. Вряд ли Костя куда-то уедет на выходные... теперь. С ним явно что-то случилось. Что-то нехорошее. Но это ведь можно исправить? Это обязательно нужноисправить!
Зоя, еще позавчера чуть не отказавшаяся от собственной мечты, ради спасения мечты брата готова была перевернуть Землю. Потому что это неправильно, если Костя перестанет рисовать!
— Неудобно? Неудобно жить не своей жизнью, — отрезала она. Аня замолчала, не найдясь с ответом.
Отыскать Костю оказалось делом не слишком хитрым. Гораздо сложнее было решиться на серьезный разговор с парнем, у которого в глазах не было никакого выражения. Но ведь они именно для этого приехали, верно?
Костя не стал отпираться. Да, выбросил. Да, был на консультации. Нет, не стоит идти ни в какую художку. Глупости это все. Зачем? Тратить столько времени, сил... на что? Кому нужны будут его рисунки, если теперь вон нейросетки рисуют на каждом углу, хочешь — портреты, хочешь — пейзажи?
— Мне нужны! — решительно выступила вперед Аня. — Очень нужны. Я пока их не увидела, даже не подозревала, как сильно они были мне нужны. А сколько еще таких, как я?
— Правда?
Костя удивленно сморгнул, сгоняя с лица безжизненно-равнодушную маску.
— Правда. Честное слово. Они приносят счастье.
Потом они увлеченно перелистывали альбом, Аня отмечала особенно тронувшие ее детали, темы обсуждения скакали с одного на другое, и вот уже Костя обещает нарисовать ее портрет...
Аня на минутку отошла, и Костя искоса глянул на сестру.
— Зорька, ты правда замечательная. Спасибо тебе. Ты... честно вот это все? Она действительно думает то, что сейчас наговорила? Или это вы меня так утешаете?
Зоя от души щелкнула его по лбу.
— Балбес ты, Костя. Она, если хочешь знать, еще и не такое думает, просто тебе сказать стесняется, видимо. Ну да я тебе потом перескажу. Нет, ну как ты вообще мог догадаться все бросить?
— Знаешь, эти консультации очень убедительны. И они... ну, в чем-то правы. Да не делай такое лицо! Мне кажется, они правда стараются выбрать для человека что-то подходящее, только... смотрят, знаешь, под другим углом. Да черт с ними, я не буду бросать рисование. Благодаря вам. Хотя если из-за тебя мир потеряет гениального юриста, даже не знаю, как твоя совесть это переживет...
— Пффф, да кто тебе запрещает-то быть юристом? Им что, по уставу рисовать нельзя? Хочешь — поступай на свой юридический, проблем-то! Аньке только портрет нарисуй, а то с потрохами съест.
Костя застенчиво улыбнулся.
Аня ему очень понравилась, хотя, конечно, она была старше на целую жизнь.
Зоя все смотрела на брата и не могла решиться задать вопрос, о котором почему-то никогда прежде не задумывалась. Наконец быстро, чтобы не передумать на середине фразы, выпалила:
— Костя, а с чего ты вообще решил начать рисовать? Ты помнишь, как это было?
Костя посмотрел на нее как-то подозрительно. Затем неопределенно пожал плечами.
— Ой, ну это так давно было... Классе в третьем, что ли... Нас от школы возили с экскурсией в музей в Зареченск, там выставка была — картины русских мастеров. Из Третьяковки вроде бы привозили... Мне больше всего пейзажи понравились, я все ходил, смотрел. Ну все эти шишки, мишки, сосновый лес...
— И?
— И насмотрелся, видимо. Даже показалось...
Костя замолчал.
— Что? Что показалось?
— Да ничего, ерунда всякая. В глазах зарябило. Но с тех пор вот увлекся.
Зоя схватила его за руку и вперилась взглядом в младшего брата. Она чуть слышно прошептала:
— Ты ее видел, да? Видел такую... лисицу?
Зоя никогда и ни с кем не говорила о своем видении. Да она и сама долго считала, что ей примерещилось. Но сейчас какая-то странная, внезапная догадка упорно лезла в голову.
— К-к-какую лисицу? В музее не бывает лисиц...
Костя затравленно оглянулся и увидел, как к их столику возвращается Аня.
— У тебя шерсть на рукаве, — спокойным голосом сказал он, тыкая свободной рукой в Зоин локоть. Девушка торопливо отряхнула оба рукава.
Видел! Точно видел! Только не хочет признаваться. А может, тоже до сих пор считает, что примерещилось.
Зоя не собиралась настаивать. Главное она уже поняла.
Выходные пронеслись быстро.
Конечно, до позднего вечера они втроем гуляли по нарядной сентябрьской Лебедевке. («Видишь, речка кажется спокойной, но там на самом деле такое течение — я однажды еле выгреб! А хочешь, покажу, где тот камень со мхом, который я рисовал?») Конечно, девушки остались у Зои с ночевкой («Ну что вы, Анечка, располагайтесь, места у нас много, мы вам очень рады»). И конечно, утром Костя проводил их на автобус, подарил Ане несколько рисунков, вставленных в паспарту, и клятвенно пообещал сделать ее портрет.
