Для вида мы взялись за весла, но в сторону грота лодка поплыла сама. Вообще, существовали и официальные врата, но через них нам дороги нет.

На удивление, Есения быстро справилась с легкой тошнотой. Я был уверен, что за счет своего хронического невезения, она будет выблевывать завтрак всю дорогу. Но она стоически держалась. Альвар бросал на нее обеспокоенные взгляды. Вот же пиявка. Прицепился как клещ. Хотя не только девушка владела его вниманием, альв с интересом смотрел вокруг, будто находился на экскурсии, наблюдал за каждым моим движением, поняв, что только я знаю, как пройти.

Темный проем неумолимо приближался. Скоро мы будем на границе трех миров: Муспельхейма, Хельхейма и Сванальвхейма. Тень горы уже нависала над нами. Ветер сильнее надул парус и повел нас вперед через узкий проход, где темнота сгущалась сильнее, а в звуках был слышен едва уловимый шепот. Достаточно жутковатая атмосфера даже для меня. Локи, будучи богом огня, зажег пламя на ладонях, а потом поджег факел, чтобы освещать путь.

Сначала мы выплыли к круглому озеру внутри грота. Прямо посередине стоял изрезанный рунами высокий камень.

Внезапно Есения взвизгнула, ее голос отразился от стен, и дернулась так резко и сильно, что лодку качнуло. А вот это плохо, нам нельзя падать здесь в воду, иначе утопят. Испуганными глазами девушка таращилась на воду, замерла словно каменное изваяние. Я подошел и осторожно коснулся ее руки, Есения сглотнула и не реагировала. Призраки, она видит мертвых. Видимо, этот дар она не потеряла даже после укуса. Я посмотрел на воду, но не увидел ничего примечательного, кроме чернеющей поверхности, застывшей как зеркало. Чтобы привлечь внимание моей волчицы, я заслонил ей обзор своей грудью, нежно взялся пальцами за ее подбородок и повернул к себе, заставляя посмотреть мне в глаза.

— Они ничего не сделают, если ты не упадешь в воду, слышишь? И даже если это случится, я вытащу тебя оттуда.

Есения слабо кивнула и медленно уселась назад, вцепившись в отполированную доску. Получается, в Хельхейме она тоже будет видеть души. Ее костяшки побелели, девушка смотрела в дно лодки.

— Их много? — спросил я.

— Кишит. И они, — Есения сглотнула, — полуразложившиеся. Будто я оказалась в сериале про зомби.

Неупокоенные. Аж мороз по коже пробежал. Не хотел бы я обладать таким даром. Когда Есения так яростно боролась с ядом и не приходила в себя долгое время, я не мог понять причину, но ответ был на поверхности. Мир мертвых ей не чужд. Тело просто качалось в этой прослойке, позволяя организму адаптироваться. Для нее находиться на тонком плане естественно.

Лодка остановилась у рунического камня. Я порезал ладонь ножом, мазнул по грубой поверхности, оставляя алый след, потом этой же рукой схватился за цепочку, висящую на шее. Как только бросил серебряные монеты в воду, тут же раздался грохот, посыпалась каменная крошка, и часть дальней стены поднялась, обнажая чернеющий проход. Мы поплыли туда, во мрак. Пока мы двигались по реке, Есения успела расслабиться, видимо, тут уже неупокоенных не было.

Время тянулось, пока впереди не забрезжил тусклый свет. Лодку вынесло наружу и прибило к берегу. Тут было значительно серее, будто краски померкли. Ощущалась пустота. Тишина. Ничто. Это застывшее пространство, не считая отдельных участков царства. В остальном же это свинцовое небо с грозами и ощущение полной пустоты. Будто вечная медитация. По земле стелился густой молочный туман. Мы поочередно ступили на берег, обросший белыми мелкими цветами. Вокруг нас стояли кустарники с сероватой листвой и бледно-голубые ели.

Подозрительный звук я услышал первым и уже почти достал меч, как в меня что-то врезалось, выбив почти весь воздух. Оружие грохнулось на землю, а вот мы с нападавшим плюхнулись в ледяную речку. Сопротивляясь, сквозь кристально-чистую воду увидел темно-серого пса с белыми подпалинами. Вот гаденыш. Подловил. Я пытался взять его в захват, животное же било меня лапами. Мы тревожили воды мира мертвых, водоросли стремились схватить за ноги. Пока я не умудрился взять пса на удушающий, он не успокоился. Последний раз щелкнул челюстью — такому призрачному существу, как он, сделать подобное под водой — это сущий пустяк. А вот мои легкие уже жгло. Только потом он замер, сдаваясь, и тогда я отпустил этого идиота.

Когда выходил на берег с меня текло, как с водопада. В сапогах хлюпало. Вот вам и приветствие. Есения стояла белая как полотно. Неужто испугалась за меня? Либо испугалась емтхунда или, как его еще называли, шведского элкхаунда. Эта порода считалась скандинавской охотничьей и была сама по себе крупной, но этот в холке достигал почти двух метров. Пес как раз вышел на берег и отряхнулся, отчего вода полетела во всех, включая Локи. Воняло мокрой псиной и полынью.

— Тебя бы на цепь посадить, Гарм, — буркнул бог.

Но псу было наплевать. Что ему сделается, и так служил в мире мертвых. Потом Гарм утробно гавкнул, начал оборачиваться в человеческий облик, и вот передо мной уже стоял мой лучший друг. Обнаженный, с хозяйством наружу. Его черные волосы облепили лицо, а над губой дразнила родинка, как у Мэрилин Монро.

— Придурок, — беззлобно сказал я.

— Неужели так сложно навещать почаще, засранец?

Мы пожали друг другу руки, хватаясь за предплечья. Потом эта псина притянула меня ближе, будто мне своей воды мало. А он заливисто рассмеялся. С такой работой, как у Хель, он до сих пор не потерял задора. Хотя, когда надо, становился собранным и несгибаемым.

— Так вы знакомы? — с облегчением спросила Есения.

— Да. Это Гарм. Мой лучший друг с полнейшим отсутствием каких-либо приличий. Прикройся уже.

— А что, барышня девственница и членов никогда не видела?

Локи цокнул, щелкнул пальцами, и на Гарме появилась темная туника и свободные штаны. И на том спасибо. Есения реально пялилась на его причиндал. Я даже ревную. Свою же рубашку я снял и хорошенько выжал. Вода скатывалась по телу ручейками. Заметил, как Есения, чуть ли не облизываясь, смотрела на это зрелище. Думаю, нам все-таки стоит попробовать помириться… Признаю, я перегнул палку. Она же не знала правду о мирах Иггдрасиль, она не прочувствовала это. Откуда ей знать, насколько все паршиво.

Есения отвернулась от меня и прикусила губу. Думаю, она тоже жалела, что мы не поговорили нормально.

— Значит, это правда? — Гарм посмотрел на девушку. — Ты снимешь эти паршивые ленты с Фенрира.

— Будто мне дали выбор, — буркнула эта язва. — По крайней мере, попытаюсь снять этот поводок с вашего песика-переростка.

Локи вопросительно приподнял бровь, а потом заржал. Очень смешно. Просто отец года.

— Пойдемте, — сказал сумеречный пес, тоже не скрывая широкой улыбки. — Отведу вас к Хель.

Хорошо, что нас встретил Гарм, он мог сжимать и разжимать пространство, так мы дойдем куда быстрее, чем если бы топали без сопровождающего. Мой друг бодро зашагал вперед по тропе, которая вела на луг с красными маками, единственными каплями цвета в этом мире, а также черными и белыми шипастыми розами. На западе виднелся Настронд, змеиный чертог, предназначенный для убийц воров и клятвопреступников. Остров, кишащий ядовитыми змеями, посреди озерца. Там Хель мучала отъявленных ублюдков. Хельхейм был не просто миром мертвых. Тут не пороли за похоть или азарт, но за кражу ради обогащения и тяжкие убийства вполне. Каждый случай богиня рассматривала в отдельности. Никаких принципов "всех под одну гребенку". Все тщательно взвешивалось.

Небо прочертила молния. Впереди на холме возвышалось поместье за крепостной стеной, там жила Хель. Темный камень и такого же оттенка дерево. Стены украшали плющ, переплетающиеся засохшие ветки, черные розы и сухоцветы.

Есения смотрела по сторонам с интересом и постоянного оглядывалась. Видимо, из-за ее дара Иггдрасиль и выбрал ее.

— Они что, все отправятся на Рагнарёк?

Конечно же, ее волновало только это. Мидгард. Я не очень понимал, что именно она видит, но Есения была права. Когда распахнутся врата Хельхейма, воины отправятся на Нагльфар уже в более телесной форме.