— Клятвы я, естественно, принял, ибо увидел в их решении промысел Пресветлой…

— Да, но… — начал, было, ар Лиин, но я жестом дал понять, что еще не закончил, и он сдержался.

— … но, как говорил мой отец, промысел — промыслом, а традиции — традициями. Поэтому я приехал к вам в замок и задаю вопрос: арр Юрген, вы намерены признавать вдову вашего брата своей первой меньшицей?

Хозяин манора Лиин такого поворота разговора не ожидал, поэтому замялся. Но тут же получил еще один удар локтем от жены, явно не расположенной делить мужа с давней соперницей, и отрицательно помотал головой:

— Нет.

— Отлично! — удовлетворенно кивнул я и положил на стол первый вексель: — Тогда я забираю ее за сто золотых.

— А вы знаете, что Тинатин бесплодна? — не преминула напоследок уязвить родственницу аресса Оланна.

— Я забираю не чрево, а связи! — не без труда удержав рвущийся наружу гнев, процедил я сквозь зубы, дождался формального согласия арра Юргена и положил на первый вексель еще несколько: — А эти триста золотых — жест доброй воли за чрево: я забираю Алиенну в качестве отдарка!

Само собой, сумма в три пятых от обычной не понравилась ни главе рода Лиин, ни его супруге:

— Девушка из Старшего рода — это непревзойденная чистота крови, а значит, и здоровые де— …

Давать им возможность для отказа я не собирался, поэтому беззастенчиво перебил главу рода, решившего набить цену:

— Арр Юрген, прежде чем вы дадите ответ, позвольте напомнить, что речь идет о благородной, находящейся под клятвой Истинной Верности, то есть, о девушке, уже утратившей право приносить брачные обеты, а значит, никому не нужной! И еще — я чту все традиции. Без какого-либо исключения. Поэтому если вы вдруг увидите в этом жесте доброй воли торговлю, то я воздам за нанесенное вами оскорбление так, как положено главе Старшего рода. То есть, кровью…

[1] Белые покои — номера для благородных.

[2] В белых покоях дорогих постоялых дворов используется только новое белье. Эта услуга входит в плату за номер.

[3] Встать ослом — аналог нашего «упереться рогом».

[4] Подбросит цену до Жемчужины — аналог нашего «заломит до небес».

Глава 28.

Третий день первой десятины первого месяца осени.

Четверо суток, потребовавшиеся нам для того, чтобы добраться от Лиина до окрестностей Лайвена, мало чем отличались от трех предыдущих, проведенных в дороге из Маггора — с раннего утра и до позднего вечера мы неслись на закат, изредка останавливались по нужде да ночевали на постоялых дворах. При этом за нами явно приглядывала Пресветлая — погода стояла сухая, но не особенно жаркая, Вэйлька, непрерывно вслушивавшаяся в окружающий мир, не обнаруживала ни засад, ни чьего-нибудь слишком пристального внимания. И даже мытари на воротах городов, которые мы периодически проезжали, вели себя, можно сказать, примерно.

Моих женщин это радовало, маггорцев, жаждущих приключений, наоборот, огорчало, а меня почти не задевало, так как мыслями я был очень далеко и от проплывающих мимо лесов и полей, и от всех разбойников, вместе взятых. Впрочем, все необходимые распоряжения я отдавал вовремя. А еще не забывал о будущем. Поэтому, когда мы добрались до расколотого молнией дуба, расположенного в половине стражи езды от Восходных ворот столицы, ничуть не удивился, увидев там здоровенную карету с гербами рода Маггор и приличный отряд воинов сопровождения.

— Так вот к чему ты готовился все эти дни… — подъехав ко мне поближе, пробормотала Вэйлька. — Как я понимаю, нас ждет аресса Доргетта?

Я утвердительно кивнул.

— Бабушка? — недоверчиво переспросила Алька, ехавшая со мной стремя в стремя, но с другой стороны. — А-а-а… зачем?

— Сейчас узнаете… — пообещал я и, привстав на стременах, серией жестов отправил весь «наш» десяток к карете. А когда парни отъехали достаточно далеко, чтобы нас не слышать, повернулся к встревожившимся женщинам:

— Итак, мои горячо любимые и несравненные, нам с Вэйлиоттой надо вас покинуть эдак десятины на три. Все время, пока мы с ней будем отсутствовать, вы проведете в городском доме рода Маггор в Лайвене, выбираясь за его пределы только по очень большой необходимости, в карете с хорошей охраной и с родовыми кольцами, перевернутыми гербами вниз. За это время вы обязаны сделать все, чтобы во время Короткой десятины чувствовать себя благородными из рода Эвис. То есть, привыкнуть к своим новым статусам, доучить то, на что не хватило времени на заимке, и озаботиться гардеробом. Говоря иными словами, купить все, что необходимо главе рода и пяти красивым женщинам для того, чтобы блистать в королевском дворце и еще на четырех-пяти приемах. Уточню: все, за исключением драгоценностей…

Несмотря на то, что настроение у всех четверых остающихся ухнуло в пропасть одновременно с началом монолога, акцент, сделанный мною на слове «надо», уловили все. А еще умудрились не забыть о том, что нас ждут. Поэтому, вместо того чтобы начать выяснять, куда и зачем я собрался, ограничились десятком вопросов по существу. То есть, спросили, что именно по-моему мнению надо приобрести, на какую сумму рассчитывать и так далее. При этом вопросы задавали, в основном, Майра и Тина. А Найта с Алькой смотрели на меня такими потерянными взглядами, что у меня раз за разом обрывалось сердце. Слава Пресветлой, смотрели не очень долго, так как вопросы закончились быстро, и девушкам пришлось прятать чувства под ледяными масками.

Наша короткая остановка была воспринята арессой Доргеттой, как должное. По крайней мере, когда она помахала нам рукой из окна кареты, то в ее взгляде я не заметил даже тени возмущения. Выбираться из пропахшего какими-то благовониями резного деревянного ящика она не пожелала, а пригласила нас внутрь, без какого-либо напоминания с моей стороны отправив все свое сопровождение прогуляться к опушке. А когда мы приняли ее приглашение и расселись по диванам, затянутым великолепно выделанной белой кожей, орлиным взором оглядела правые кисти дочки с внучкой и ехидно посмотрела на меня:

— Интересно, во сколько ныне обходится такая красота⁈

Перед моим внутренним взором тут же возникло хмурое лицо Тины в тот момент, когда мы нею и с Алькой только-только отъехали от замка Лиин:

— С ума сойти, как же быстро привыкаешь к хорошему отношению! За это лето я ни разу не почувствовала себя вещью, поэтому весь ваш разговор с Юргеном умирала то от стыда, то от бешенства…

— А мне было все равно! — подала голос мелкая, с момента выезда из замка любующаяся родовым кольцом Эвисов на своем пальце. — Я была уверена, что Нейл меня в любом случае заберет, поэтому просто ждала, когда все закончится…

Конечно же, их ощущения я озвучивать не стал. Как и то, которое тогда испытывал сам. И просто отшутился:

— То, что ум, преданность и красота бесценны, догадываются далеко не все. Поэтому Тина с Алькой обошлись мне, можно сказать, в горсть медных щитов[1]…

— Строишь фразы один в один как твой дед! — задумчиво пробормотала аресса Доргетта, а затем как-то умудрилась прочитать эмоции моих дам: — Как я понимаю, о своих планах ты им сказал только что?

— Ага.

— И правильно — девочки радовались жизни несколько лишних дней, а значит, перенесут разлуку чуточку легче.

Я вздохнул и скользнул взглядом по лицам четырех «ледышек»:

— Ну что, красавицы, прощаться будем?

Майра, как старшая жена, решила определить, как именно можно прощаться, и вопросительно посмотрела на меня. А когда увидела, что я развожу руки, радостно заулыбалась и скользнула в объятия.

— Не позволяй мелкой рвать себе душу, ладно? — еле слышным шепотом попросил ее я после короткого, но очень нежного поцелуя.

— Не позволю… — так же тихо ответила она и уступила место Альке.

— Три десятины — это совсем немного. Особенно для того, кто уже научился перешагивать через свои страхи! — шепнул я ей.