— Если бы вы знали, чего мне это стоило!

— Но ведь ты смогла?

Она гордо вскинула головенку и кивнула:

— Да!

— Значит, мы все делаем правильно…

Обдумав мои слова, она расслабилась, но не полностью, и я перенаправил ее мысли в еще более интересном направлении:

— Ну, а как ты вела себя на озере? Когда мы с тобой ныряли в полной темноте, я чувствовал в тебе не страх, а восторг!

В глазах девушки тут же появилось мечтательное выражение:

— Да-а-а, это было так здорово…

С этого момента ее начало отпускать по-настоящему. Сначала она делилась своей радостью от тех новых впечатлений, которые испытала во время погружений, потом страдала, что с Майрой я нырял не только в длину, но и в глубину. А когда я клятвенно пообещал дать почувствовать те же ощущения и ей, засияла, как факел в ночи. Впрочем, сияла недолго — в какой-то момент ей в голову пришла очередная серьезная мысль, и она подобралась ко мне поближе:

— Со вчерашнего дня мама ходит сама не своя. И это не связано ни с вашим ранением, ни с добычей! Я спрашивала, в чем дело, но она молчит. Лишь только грустно смотрит на меня и вздыхает…

Я напрягся, постарался вспомнить хоть какую-то причину для грусти, но не смог:

— Мы с ней, вроде бы, говорили только о красоте. Как с тобой, помнишь? Поэтому даже не знаю, что тебе сказать.

— Жаль! А о том разговоре, конечно, помню: именно с того момента я и начала видеть мир совсем по-другому. Кстати, вчера, на озере, когда мы переодевались, я обратила внимание на то, что все те, кого я тогда оценивала, стали еще красивее. Пыталась понять причину почти целый день. А потом пришла к интересному выводу…

Я вопросительно выгнул бровь:

— Расскажешь?

Девушка изобразила обиду:

— Может, пора уже привыкнуть к тому, что я для вас открытая книга?

— Может, мне просто нравится, когда ты это говоришь? — пошутил я. и нарвался на ответную шутку:

— Точно так же, как мне нравится, когда вы мною любуетесь⁈

— Сдаюсь, ты меня перешутила! — сказал я, поняв, что разговор вот-вот перейдет в область, в которой я все еще чувствовал себя не очень уютно. И тут же напомнил: — Ты говорила про какой-то вывод, но его так и не озвучила!

— Все просто: так же, как и мне, им нравится ваша реакция на красоту их движений, тел и лиц. А ваш искренний восторг и отсутствие во взгляде похоти заставляет жаждать этого ощущения снова и снова.

Я вспомнил вечерний разговор с Тиной и задумчиво потер переносицу:

— Пожалуй, ты права. И что мне теперь делать?

— Радовать нас и дальше! Причем чем чаще — тем лучше! — хихикнула она, а потом вполне серьезно добавила: — Знаете, если вы перестанете на нас так смотреть, мы передохнем от горя.

Пока я укладывал в голове эту мысль, Алиенну посетила новая. Только вот озвучить ее она не успела, так как в это время дверь в комнату тихо скрипнула, и в дверном проеме возникла Майра:

— Доброе утро, Нейл! Как вы себя чувствуете?

Не знаю, почему, но в этот момент ее «вы» меня покоробило. Поэтому я осторожно повернул голову в ее сторону, поймал взгляд девушки и попросил:

— Подойди, пожалуйста!

Хозяйка рода Эвис тут же прикрыла за собой дверь, подошла, села на край кровати рядом с мелкой и вопросительно уставилась в глаза.

— При Алиенне тоже обращайся ко мне на «ты», ладно? И можешь быть самой собой: я почему-то уверен, что этой личности можно доверить даже такую страшную тайну!

Глаза моей ключницы заискрились от сдерживаемого смеха. А через миг она улеглась на бок вплотную к мелкой, обняла девушку за талию, положила подбородок на ее плечо и с легкой ехидцей в голосе поинтересовалась:

— Как спалось?

— Прекрасно! — честно ответил я.

— Чувствуешь себя терпимо?

— Вполне!

— Здорово! Я чего пришла-то: можно, я украду у тебя Алиенну эдак на пару колец? Мне просто очень-очень нужна ее помощь в одном важном деле!

— Только потом обязательно верни ее обратно, ладно? А то без нее мне по утрам бывает ужасно одиноко!

— А можно просьбу? — собравшись с духом, пискнула мелкая, слегка растерявшаяся от такого резкого изменения в поведении моей ключницы: — Нейл, а вы бы не могли так же, как Майра, называть меня Алькой? А то обращение «Алиенна» мне кажется каким-то уж слишком холодным.

— С удовольствием! — пообещал я.

— И не только в ее присутствии, но и вообще, ладно?

— Ладно…

Обрадованная такой покладистостью, девушка нехотя оставила в покое мою ладонь, выскользнула из-под руки подруги и встала:

— Переодеваться надо?

Майра потянулась, как кошка, медленным, плавным и на редкость женственным движением оказалась на ногах и отрицательно помотала головой:

— Неа. Сойдет и нижняя рубашка!

Алиенна, кажется, не услышала, ибо в это время восторженно смотрела на нее:

— О, Пресветлая! До чего же ты красиво двигаешься!!!

Вторая в роду Эвис потрепала ее по голове, повернула ко мне лицом и «шепнула» на ушко:

— Видишь мужчину в кровати? Это он меня всему научил! Сможешь уговорить — будешь двигаться так же.

Я вдохнул в легкие воздух, чтобы высказать свое возмущение, но понял, что опоздал: обе страшно довольные собою девицы «забыли» о моем существовании и уже выходили в гостиную…

Как ни странно, мое вынужденное одиночество не продлилось и пяти десятков ударов сердца — не успел я повернуть голову налево и оценить оттенок светлеющего неба, как дверь снова открылась, и я услышал шлепки босых ног.

— Это я, Вэйль! — прозвучало за спиной, а через несколько мгновений девушка бесцеремонно откинула одеяло, улеглась рядом и вжалась в мой бок всем телом.

— Э-э-э… — только и смог, что сказать я, ощутив, что ко мне прижимается голая грудь и голый живот.

— Потерпите пару десятков ударов сердца, ладно? — попросила она. — Мне надо почувствовать состояние ваших ран.

А когда я послушно замер, хихикнула:

— Вам сосредотачиваться не обязательно: главное, чтобы это сделала я.

Через двадцать ударов сердца она выскользнула из-под одеяла, без какой-либо спешки или стеснения натянула на себя рубашку и вытащила из-под кровати ночной горшок:

— Что ж, все срастается, и очень неплохо. Если раны и закровят, то несильно. Поэтому можете встать и спокойно справить нужду. А как закончите, позовите — я буду ждать в гостиной.

Желание облегчиться действительно начинало подпирать. Но такая прямота меня слегка покоробила.

Девушка это заметила, понимающе усмехнулась и скользнула к двери:

— Как позовете обратно, вернусь и объясню.

Ушла. А через половину кольца, вернувшись в спальню, уселась рядом и спокойно поинтересовалась:

— Нейл, вы можете поставить себя на мое место? То есть, представить себя Дарующей, затем мир, в котором мы можем быть только вещами, эту заимку и вас?

Я кивнул.

— Вы смогли бы наплевать на такое теплое и уважительное отношение, и уйти искать лучшую долю?

— Нет.

— А смогли бы НЕ отплатить добром за добро?

Я вздохнул:

— Тоже нет…

— Тогда примите, как должное то, что у вас есть как минимум одна Дарующая, со всеми ее возможностями и умениями!

Я слегка напрягся. А она, словно отвечая на мои мысли, продолжила:

— Помните, сегодня ночью я говорила, что умею слышать?

— Ага…

— Так вот, это значит, что я чувствую эмоции на довольно большом расстоянии. И так же ясно, как вы сейчас видите мое лицо. Поэтому я совершенно точно знаю, как вы относитесь к каждой из нас, что ощущаете по утрам, когда к вам приходит Алиенна, по вечерам, когда общаетесь с Майрой, и как смотрите на тех, кого выталкиваете из воды после прыжка с валуна…

Я представил себя на ее месте и ужаснулся.

— Ну вот, о чем я и говорила! — обрадовалась она. — Десять из десяти мужчин или женщин, услышав то, что я сейчас сказала, почувствовали бы злость, ненависть или стыд. А вам стыдиться нечего, поэтому вы мне сочувствуете!

— Просто я подумал, что эта твоя способность не столько дар, сколько проклятие! — объяснил я.