Чудик сочувственно кладёт свою ладонь поверх вашей, и вы принимаете его поддержку с неожиданной благодарностью. Где-то на задней парте сидит и ваша мама, но ждать от неё заступничества не приходится: сейчас она, прежде всего, классная руководительница, а уже потом ваша мама.

Ноздри ЗюЗю продолжают хищно трепетать, она сама — говорить гадости, но вы искренне стараетесь не реагировать, глядя куда-то в пол. Кончики ваших ушей пылают не то от ярости, не то от смущения, руки сами по себе сжимаются в кулаки, но вы понимаете, что невозможно ни дать сдачи, ни переубедить учительницу.

Нужно просто… просто перетерпеть.

Химичка ещё какое-то время упражняется в остроумии, но наконец успокаивается и отходит от вашей парты. Быстро сориентировавшийся в ситуации чудик вырывает из тетради двойной листочек и сует вам под руку.

— Летучка, — тихо объясняет он и кивает на прошествовавшую к своему столу ЗюЗю. — Она часто их проводит. Для них отдельную тетрадку заводят, а если нет… кол в дневник. И в журнал. Парочка таких оценок — и здравствуй трояк в четверти.

— Но я же… — лепечете вы, но К. нетерпеливо трясёт головой, и вы умолкаете.

— Поверь, бука, ей плевать на то, что ты — новенькая. Хотя… твоя мама — классуха, может, и пронесёт. Да не переживай, я в химии как тот красивое рыбов из мемасов. И за себя прорешаю, и за тебя.

Вы благодарно киваете и, заметив на себе острый взгляд учительницы, склоняетесь над листочком. Тем самым, за наличие которого впоследствии получите свой первый «кол».

***

ЗюЗю влепляет вам целых два кола, к счастью, расценивавшихся как один: и в дневник, и в журнал. Причём именно по той причине, что ранее озвучил ваш новый сосед по парте: отсутствие тетради для самостоятельных работ. И плевать она хотела на то, что сегодня ваш первый учебный день.

Никак не отреагировавшая на такую явную несправедливость мама весело щебечет со стайкой учителей в столовой, в то время как вы боретесь с тем, чтобы не устроить бунт и не пойти на торжествующе ухмыляющуюся ЗюЗю с остро заточенным карандашом и точилкой. Простым карандашом предполагается пронзить её чёрное сердце, а точилкой — перемолоть труп.

Где прятать тело вы ещё не решили, но лучше всего было бы пустить его на корм бездомным собакам. Или кошкам. Пускай хоть разок ЗюЗя сделает доброе дело, хоть и посмертно.

— Ничего страшного, всё поправимо, — утешающе говорит чудик, присаживаясь рядом с вами на скамейку и вытягивая длинные ноги. — Ух-х… хорошо, что М. не такая уж и строгая. Иначе заставила бы тебя бежать километр вместе с нами, ха-ха. Кстати, сдавать нормативы всё равно придётся, я бы на твоём месте начал готовиться.

— Хорошо ещё, что физкультуру последней поставили, — из вежливости бормочете вы, чтобы как-то поддержать нить разговора. — У нас вот частенько прямо в середине дня пихали. Только представь: все потные, разгорячённые — и на черчении. Жуть!..

— Ага, — соглашается чудик и, немного побарабанив по скамейке, съезжает с темы: — Где вы поселились-то? В хостеле каком или арендовали? Могу поговорить с мамой, может, чего подыщем.

— Ни то, ни другое, — с некоей толикой гордости ответствуете вы. — Мы живём в доме на Г-нской улице. И он у нас собственности.

— Тот самый дом на Г-нской?! — удивлённо кричит эмо-бой, да так, что на вас обернулись. — Ой, извини, извини… Так он же того… проклят. Прямо как тот злополучный дом в В. на Пр-ской. Наверное, и ты о нём слышала: тогда пропало то ли два, то ли три мальчика. Одного из них, причём, расчленили.

Ни о каких мальчиках вы, разумеется, не слышали, потому что разум успешно зацепился за одно-единственное слово, как нельзя лучше подходившее к вашей ситуации.

Проклят.

Ваш дом проклят.

Погожим зимним днём меньше всего хочется думать о мрачных жилых домах, объятых мрачным проклятием. Особенно, если пресловутый проклятый дом — ваше с мамой единственное обиталище.

Широкая улыбка чудика, от уха до уха тоже раздражает и прямо-таки напрашивается на тумак, но он, кажется, ничего не замечал, продолжая щебетать что-то там о привидениях, заклятиях и прочей паранормальной чепухе.

Впервые вы искренне рады пронзительной трели звонка, возвещающей о начале урока. Чудик нехотя встаёт со скамейки и бредёт в начало шеренги: эмо-прикид эмо-прикидом, но он ужасно долговязый, так что ему только там и место.

Предполагается, что оставшиеся два урока вы будете основательно готовиться к завтрашнему дню или хотя бы обдумать способы борьбы с несносным привидением, но на самом деле вы тупо пялитесь в одну точку.

Эта новая жизнь, в которую вы по незнанию ухнули с головой, кипела, бурлила и норовила выплеснуться за края котелка, где варились вы с мамой. Роль котелка, самой собой, досталась дому на Г-нской, ставшим полигоном для сверхъестественной активности.

На ум пришла странная записка, полученная от призрачной девчонки сегодняшним утром, и вы поспешно залезли в ранец, чтобы в очередной раз перечитать простые, в общем-то, слова.

«20 января. Сегодня мы переехали»

«21 января. Надеюсь, маме станет полегче»

«22 января. Привезли рояль, уже не терпится поиграть»

«23 января. Белым-бело, сделаю-ка снеговика»

Дважды моргнув левым глазом и, затем, на всякий случай, столько же раз правым, вы в недоумении таращитесь на лист бумаги, заполненный изящными строчками непонятного происхождения. Ваша стройная теория насчёт того, что все паранормальности всегда остаются в пределах дома, понемногу начала трескаться.

Если только… если только не допустить мысль о том, что этот желтоватый клочок — такая же часть дома, как и всё остальное.

«Возможно, это подсказка», напряжённо размышляете вы, грызя ноготь большого пальца. «Привидение начало буйствовать после нашего с мамой переезда, который выпал на двадцатое января. Игра на рояле не совпадает с датой, но лишь потому, что призрачная девчонка взялась колобродить в целом».

— А-а-а, чёрт, пить хочется! — чудик приземляется рядом с вами на скамейку и принимается дурашливо обмахиваться руками, словно ему не хватает воздуха. — Будь другом, принеси водички, умираю! Всё, уже умер и, ессно, виню во всём только тебя!

Проворчав себе под нос нечто ругательное, вы засовываете бесценную записку в карман и бредёте по школьному коридору в сторону кулера. Набрав в стаканчик воды, возвращаетесь в спортзал и видите вашего непрошеного друга в окружении стайки девчонок.

— Эге, бука! — повернувшись к вам, чудик рьяно машет рукой. — Тебя только за смертью посылать… Трижды сдохнуть успел бы! И всё равно спасибо за воду.

Чудик вдумчиво булькает водичкой, а подошедшие девочки нерешительно мнутся в сторонке. Наконец, одна из них с силой пихает вам в руки какую-то бумажку и таким же образом поступают две её товарки, после чего они возвращаются на маты, отдыхать.

— Признавашки, — весело скалясь, поясняет чудик. — Знаешь ли, я парень довольно популярный, но пока ещё не обхоженный, если понимаешь, о чём я.

Директорский сынок озорно вам подмигивает и с наслаждением вытягивает длинные ноги. Вообще, чудик — это сплошные руки, ноги и тонна насмешливости. Говорит он всерьёз или шутит понять попросту невозможно. И всё же он — единственный, кто может вам помочь, поэтому вы нерешительно протягиваете ему таинственную записку.

— Ого! — присвистывает чудик, зачем-то смотря бумажку на просвет. — Выглядит крайне старинно и крайне загадочно. Думаешь, это послание с того света?

Ничего такого вы не говорили и лишь пренебрежительно дёргаете плечом, но возомнившего себя спецом по сверхъестественным явлениям чудика уже не остановить:

— Твой призрак хочет вступить с тобой в контакт, — зловещим тоном объявляет эмо-кид, пристально глядя вам в глаза. — Возможно, он уже долги столетия ищет способ упокоиться с миром, но живые не слышали подаваемых им сигналов. А потом в доме на Г-нской объявляешься ты, бука.