— Спокойствие, только спокойствие, — смеётся чудик, протягивая вам руку, за которую вы после минутного замешательства берётесь. — Из-за моего опрометчивого предложения ты вчера едва ли не воедино слилась с тем несчастным привидением, так что… Помочь с вещами — меньшее, что я могу предложить.

— Откуда нам вообще было знать, что мы с Агнессой в тот момент станем единым целым? — вздыхаете вы, крепко сжимая пальцы чудика. — Мы-то думали, она просто напишет, что захочет — и всё. Кто ж знал…

— Настоящий охотник за привидениями, в качестве которого я вчера провалился, всегда рассматривает самые невероятные возможности, — сбивает вас с мысли одноклассник и, задрав голову кверху, какое-то время рассматривает снежинки. — А я — недосмотрел. Извини.

— М-м-м, — неразборчиво мычите вы, придвигаясь поближе к чудику, как если бы Агнесса готовилась выпрыгнуть на вас из-за ближайшего сугроба. — Всё в порядке. Относительном порядке. Для нас главное то, что она дала ответ на второй по значимости вопрос: «Зачем?»

— Кстати об этом, — мгновенно оживляется чудик, поворачивая к вам раскрасневшееся от мороза лицо. — Долго думал, полночи не спал, но так и не понял отчего Агнесса поставила «Зачем?» вторым вопросом. Разве не логичнее было спросить: «Почему?»

— Зависит от того, что она подразумевала, — медленно говорите вы, просчитывая и тут же отбрасывая различные варианты. — «Когда?» — здесь всё понятно, хотя дата смерти Агнессы и не совсем согласуется с той, которую мы приблизительно можем рассчитать из написанного вчера. Зачем, зачем, зачем…

Продолжая бормотать, вы вспоминаете желтоватый листочек, исписанный мелким бисерным почерком и невысказанный вопрос, чёрной загогулиной повисший в воздухе.

Зачем они это сделали?..

Остановившись как вкопанная, вы со свистом втягиваете воздух, чем изрядно пугаете своего бессменного компаньона по всякого рода паранормальщине.

— Эй бука, ты чего? — лепечет чудик, на всякий случай делая шаг назад. — Или всё-таки Агнесса? Кто вас там разберёт…

— Бука я, бука, — нетерпеливо отзываетесь на дурацкую кличку вы. — Знаешь, чудик, благодаря тебе я кое-что поняла.

— О, и что же именно? — польщённо проговорил тот, впрочем, не делая и шага вперёд, из опасения, что «Агнесса» сумела завладеть вашим телом.

— Вопросы… нам с самого начала следовало обратить внимание на порядок задаваемых вопросов, — торжественно произносите вы, обращая к приятелю сияющие глаза. — Смотри… первый вопрос звучит так: «Когда [это произошло]?» Ответ нам преподнесли практически на бумажном блюдечке: «лето одна тысяча семьдесят пятого года», а чуть позже уточнили «начало августа одна тысяча семьдесят пятого года».

— Давай-ка ближе к делу, — прерывает поток вашего красноречия чудик. — Насчёт первого вопроса догадаться несложно, но вот второй и, тем более, третий — полнейшая головоломка. «Зачем» идёт перед «почему» и всё такое прочее.

— Зачем [они это сделали]?.. — вполголоса произносите вы, спиной чувствуя чей-то внимательный взгляд и вместе с ним — едва ощутимое прикосновение к плечу. — Агнесса искренне хотела понять и вместе с тем не понимала, зачем они это сделали. Даже подсказку дала сразу как мы переехали — завалила меня ведьмовской литературой.

— Третий вопрос, бука, третий вопрос, — продолжал настаивать чудик, возбуждённо размахивая руками и роняя оба рюкзака в снег. — Мы почти у цели, коллега. Клянусь, если мы его разгадаем, то я лично состряпаю нам отмазку, чтобы оправдать грядущий прогул!

Вам хочется произнести ответ как можно пафоснее и приняв соответствующую позу, но на деле вы ощущаете чуть ли не вселенскую усталость. Слишком долго томившаяся в потёмках разума и оттого потерявшая всякую ценность разгадка усталой синицей выпорхнула из вашего рта:

— Почему [именно я]?..

Заручившись помощью верного чудика, вы принимаетесь обыскивать дом сверху донизу. Ещё с момента первого видения вы чувствовали неладное, а теперь, когда Агнесса «заговорила» с вами посредством автоматического письма, всё стало кристально ясно.

Несчастный ребёнок по-прежнему томится где-то в доме.

Испуганный, обозлённый и донельзя потерянный, он бродит из угла в угол в надежде, что однажды… однажды…

«Выпустите меня! Пожалуйста, кто-нибудь, выпустите меня!»

Отчаянно мотая головой и зажимая уши руками, в которых до сих пор стоял детский крик, вы опускаетесь на ближайший стул. Чудик тотчас отлипает от совместно ощупываемой стены и присаживается рядом.

— Бука… ты как? — с беспокойством спрашивает он. — Может, того… перерыв на чай?

— Не время для чаепития, — со вздохом отвечаете вы, нехотя отнимая руки от ушей. — Мама с Фреди сегодня вернутся домой… во всяком случае, так она написала в ВотсАпе. Наверняка успела убедить себя в том, что всё произошедшее — дурной сон, и она сама по неосторожности поранила ухо.

— Умеют же люди принимать желаемое за действительное, — чудик неловко хлопает вас по спине и смущённо кашляет. — Хорошо, уговорила. Продолжаем поиски… а собственно, что мы ищем? Ловко замаскированную дверь? Портал в привиденческий ад?

— Дверь, — коротко бросаете вы, вставая со стула. — Ту самую дверь, в которую изо всех сил стучала маленькая Агнесса, умоляя равнодушных взрослых выпустить её наружу.

Ту самую дверь, которая не открылась даже после смерти несчастного, ни в чем не повинного ребёнка.

Расправив плечи, вы сосредотачиваетесь на ниспосланном вам видении, «хрономираже», как выразился чудик. В нём должна, просто обязана содержаться подсказка, крошечный намёк на то, где именно заперли Агнессу.

Вместо того вам на ум неожиданно приходят параллели с событиями настоящего, и вы постепенно начинаете осознавать, отчего маленькое привидение обратилось именно к вам.

«Двадцатое января одна тысяча восемьсот семьдесят четвёртого года. Сегодня мы переехали».

Двадцатое января две тысячи двадцать второго года. Сегодня вы переезжаете в дом на Г-нской.

«Двадцать первое января одна тысяча восемьсот семьдесят четвёртого года. Надеюсь, маме станет полегче».

Двадцать первое января две тысячи двадцать второго года. Вы надеетесь, что истерическое состояние вашей мамы пойдёт на спад и всё станет как раньше, до того, как вы покинули большую М.

И самое главное…

«Пятнадцатое сентября одна тысяча восемьсот семьдесят четвёртого года. <…> Смешной дядька, откуда им взяться, если у мамы всю жизнь была только я и у меня всю жизнь была только мама?»

Несчастная девочка всю свою короткую жизнь прожила с мамой, в то время как вы на момент переезда в Т. тоже остались лишь с ней. Из-за этого ваши с Агнессой судьбы оказались переплетены, и маленькое привидение из тысяча восемьсот пятого года смогло преодолеть пространство и время, чтобы дотянуться до вас, той, которая, по её мнению, разделяла с ней одну судьбу.

— Судьба, — медленно говорите вы, поворачиваясь к чудику. — Нет, не так… навеки умолкшие часы, заржавевшие шестерёнки, остановившийся жернов… Да, теперь мне всё ясно.

— И что тебе ясно, бука? — осторожно интересуется тот, на всякий случай подняв руки ладонями вверх. — Эй, я — хороший парень, если ты вдруг засомневалась.

— Время Агнессы, — терпеливо повторяете вы, направляясь на второй этаж. — Оно закольцевалось. Пускай мы и видели её всё это время, настоящая Агнесса продолжает оставаться там.

Начало августа одна тысяча восемьсот семьдесят пятого года.

— Даже если мы знаем, что она до сих пор там, что мы можем с этим поделать? — удивляется чудик, следуя за вами.

— То, что могут сделать только настоящие охотники за привидениями, — усмехаетесь вы, проходя в свою комнату. — Как думаешь, легко пробить гипсокартон?

Повторять дважды не пришлось: ваш одноклассник бросается в расположенную на этом же этаже кладовую и приносит оттуда топорик. Его слегка потряхивает от нетерпения и предвкушения: наконец-то последняя загадка Г-нского дома будет разгадана.