Начертанное латинскими буквицами название гласит «Malleus Maleficārum», а чуть ниже дана расшифровка — «Молот ведьм». И мимолётно прочтённое вами подтверждало увиденное: оно описывало судебный процесс над некоей ведьмой, чья малая нужда вызвала небывалой силы ураган, вынудивший истцов отменить свадьбу.

— Это книга, — бормочете себе под нос вы, привставая с кресла и бредя к книжному шкафу. — Обычная такая книга, хоть и немного странноватая.

«Малый ключ Соломона» — отнюдь не то, что хотелось бы прочесть на ночь. Да и трактат «О неопределённости и суетности всех наук и искусств» под редакцией Корнелия Агриппы не внушал доверия. К непонятной книге без названия в рыжевато-коричневатом переплёте и вовсе не тянуло притрагиваться.

— Тут что, ведьмы до нас жили? — спрашиваете у себя вы и, заслышав чьё-то хихиканье за спиной, резко подаётесь назад. — Кто здесь?

Между книжных шкафов вы замечаете девичью спину, прикрытую длинными, в пол, светлыми волосами. Из-за волос мельком виднеется бежевая ткань старомодного покроя. Незваная гостья продолжает хихикать, после чего резко поворачивается к вам и, погрозив указательным пальчиком, истаивает в воздухе.

Искрящаяся напряжением атмосфера постепенно спадает, очевидно последовав за девочкой-видением. Яростно потирая глаза, вы вновь окидываете взглядом «неправильные» книги и видите, что названия изменились.

«Молот ведьм» — «Серп и Молот», «Малый ключ Соломона» — «Ключ лорда Корвуса», «О неопределённости и суетности всех наук в искусстве» — «О пользе домашних заготовок», безымянная книга в пугающем переплёте и вовсе оказывается пожелтевшим блокнотом с чьими-то кулинарными рецептами.

— Чертовщина какая-то! — не справившись с эмоциями, рычите вы, потрясая кулаком в воздухе. — Выселить нас пытаешься, да? Не дождёшься!

Тихое хихиканье перерастает в громкий хохот, когда один из книжных шкафов резко накреняется в вашу сторону, а вы сами оказываетесь погребены под грудой книг, лишь чудом не распоров лоб об острый угол. Внутри резко холодеет, когда до вас доходит, что вы вполне не иллюзорно могли погибнуть.

Кое-как выбравшись из-под шкафа и отряхнув с себя многолетнюю — а то и многовековую — пыль, вы ковыляете к выходу из комнаты. Дойдя, воровато оглядываетесь, молясь, чтобы не увидеть ничего эдакого, но ваши мольбы тщетны.

За вашей спиной стоит всё та же призрачная девчонка и, склонив голову набок, лукаво изучает ясными голубыми глазами. Удостоверившись, что вы её видите, она показывает на какую-то полку и снова исчезает.

Вы надеетесь, что, хотя бы до утра.

Вопреки произошедшему, вы спокойно проспали всю ночь и проснулись ровно к тому моменту, как мама начала готовить завтрак. Дразнящие ароматы ловкими ужами просочились под дверь, отчего враз захотелось отбросить тёплое одеялко и поспешно спуститься вниз.

Наверное, вы бы так и поступили, если бы не ощутили странное и не совсем приятное ощущение: под вашей щекой оказался желтоватый листок, будто бы вырванный из чьей-то тетради. Учитывая вчерашнее, вам следовало насторожиться, но сейчас, при свете дня, случившееся в библиотеке казалось не более чем далёким сном.

Осторожно развернув неопознанный лист, вы впились взглядом в ряд аккуратных буквиц, складывавшихся в три простых, но оттого не менее зловещих слова:

«Сегодня мы переехали».

Можно было с умным видом покивать и отложить листочек в сторонку, а то и вовсе скомкать и выбросить в мусорное ведро, но что-то продолжало терзать вас, как если бы вы упускали из виду нечто важное. Нечто такое, что обязательное аукнется впоследствии, заставив вас в ужасе схватиться за голову с криком: «А я знала, знала!»

«20 января. Сегодня мы переехали»

Дата проступила на листке так быстро, что вы и моргнуть не успели. Оставалось лишь осоловело моргать, гадая кто или что ответственен за происходящее. И почему указанная дата совпадает с вашей собственной. Есть ли вообще здесь какая-то взаимосвязь?

— Спускайся-я, иначе-е я всё-ё сама-а съе-ем, — кричит снизу мама и вы с коротким вздохом запихиваете таинственный лист в ящик тумбочки, после чего предаётесь утренним процедурам.

Мама продолжает поддразнивать вас даже тогда, когда вы, умытая и одевшаяся, сбегаете вниз по ступенькам, чуть не запнувшись об Фреди, которой что-то резко понадобилось наверху. Животина одаривает вас своим фирменным презрительным взглядом, после чего с фырканьем продолжает движение.

— Нужно кушать каждый день, как бы ни было вам лень, — затягивает мама, накладывая вам в тарелку желтоватую кучку омлета, щедро сдобренного зеленью. — Ох и важное же дело предстоит нам сегодня, помнишь, милая?

Вы невнятно бормочете что-то под нос, после чего берёте вилку и добросовестно тычете ею в омлет. Жёлтая кучка источает чудеснейшие ароматы, но после нахождения странной записки аппетит куда-то резко испарился.

— Да-да, именно сегодня мы навестим дорогую моему сердцу «пятнашку» и запишем тебя в класс! — продолжает лучиться довольством мама. — И-и-и… я устроюсь на работу! Подумать только, устроиться на работу туда, где прежде учился! Вот это я понимаю, крутой поворот судьбы.

Игрушечным болванчиком кивая в такт материнским словам, вы размазываете омлет по тарелке, отчего кажется, будто что-то было съедено. Меланхолично похрустывая веточкой укропа, вы лениво размышляете о новой школе, новых учителях и, идущих в комплекте с новым классом, одноклассниках.

Почему-то нестерпимо захотелось проверить мессенджер, но вы подозреваете, что не обнаружите в наплыве сообщений ничего нового. Кто-то посочувствует вашей нелёгкой ситуации, кто-то попросту проигнорирует, кое-кто, вероятно, добавит в чёрный список из опасения, что чужое несчастье — заразно.

— Давай, собирайся, — говорит мама, буквально вырывая из-под твоего носа тарелку с омлетом. — Можешь прихватить и ранец, вдруг они сразу определят тебя в класс?

Оптимизм мамы поразителен, но, увы, не заразителен и оттого всё ваше существо напрочь протестует против столь раннего начала четверти. Хотелось бы верить, что директор, завучи и прочие рассмотрят вашу кандидатуру только через неделю, а лучше две, но-о…

Попробуй, переубеди маму.

Нехотя покоряясь судьбе, вы обречённо поднимаетесь обратно, на второй этаж, скорее улавливая шестым чувством, нежели слыша доносящуюся оттуда музыку. Прекрасно памятуя о пустой белой комнате с роялем вы, крадучись, заглядываете внутрь и в ужасе подаётесь назад при виде Фреди, парящей над придвинутом к музыкальному инструменту пуфиком.

Аккурат над уровнем чьих-то призрачных колен.

***

Сказать, что скорость, с которой вы собирали школьные принадлежности достигла скорости света, значит, не сказать ничего. По-вашему, не прошло и секунды с того момента, как вы очутились на втором этаже — и вот вы уже здесь, на усыпанном снегом крыльце.

Мама со смешком прокомментировала вашу прыть, но вам самой было отнюдь не до смеха. Непонятная и, очевидно, злая призрачная девчонка плотно оккупировала второй этаж вашего нового дома и только вопрос времени, когда она решит перебраться вниз, к маме.

Предательство Фреди вас тоже неприятно поразило: мама честно скармливала ей все лучшие мясные кусочки и не скупилась на элитные кошачьи корма, но она всё равно предпочла ей привидение. Судя по ленивому спокойствию на усатой морде, девчонка не собиралась причинять ей вреда.

Хрустящий под ногами снег не отвлекал, а скорее придавал глубину вашим мыслям, раскладывая каждую вашу мысль на составляющие и подчёркивая вопросы первостепенной важности, которыми вы задавались ещё перед сном.

Во-первых, кто эта призрачная девочка? Действительно ли она когда-то жила в вашем доме или же заблудилась в каком-нибудь своём призрачном мирке и обрела здесь временное пристанище?

Во-вторых, почему она так к вам относится? Нет, вы искренне рады тому, что целью не стала мама, но это не отвечает на заданный вопрос. Может, вы — скрытый экстрасенс, из тех, что показывают в ток-шоу по телику? Или, сами того не понимая, чем-то успели её разозлить?