Ни при жизни, ни после смерти.

Останки Агнессы, как водится, отправились на экспертизу и потребовалось целых два месяца, прежде чем напыщенный криминалист вынес давно известный вам вердикт — Ильина Агнесса Павловна, дочь Ильиной Елизаветы Юрьевны, похороненной на кладбище Т.

Исследование продвинулось бы гораздо быстрее, если бы криминалист не проигнорировал ваши с чудиком показания и сразу же эксгумировал тело Ильиной Елизаветы Юрьевны с тем, чтобы сопоставить образцы ДНК и понять, что съёжившийся у стены детский скелет принадлежит её дочери, Ильиной Агнессе Павловне, числившейся пропавшей без вести с августа одна тысяча восемьсот семьдесят пятого года.

Естественно, ваше «смелое», по словам криминалиста, предположение было проигнорировано и какое-то время следователи ходили по кругу, пока не вернулись к «не внушающему доверия источнику» в лице ваших с чудиком показаний. Вы искренне переживали из-за того, что пришлось тревожить покой Елизаветы Юрьевны, но чудик успокоил вас словами о том, что всё это ради воссоединения матери и дочери, разлука которых длилась целых сто сорок семь лет.

Сто сорок семь лет замкнутого на самом себе цикла, состоящего из бесконечной боли, смерти и страданий.

После установления личности Агнессы состоялось двойное захоронение за счёт средств городской администрации и теперь всякий мог издалека приметить гранитное надгробие семейства Ильиных, чтобы возложить цветы. Вообще, вся эта история с невинным ребёнком, медленно умиравшем от голода и жажды оказалась на редкость скандальной.

Тысяча восемьсот семьдесят пятый год считался достаточно просвещённым, и никто бы не подумал, что в те времена до сих пор велась охота на ведьм. И уж тем более никто бы не подумал, что в ведовстве будет обвинена маленькая девочка, которую оставят умирать в собственном доме, после чего лицемерно опубликуют статью о том, что ту либо убили, либо похитили.

«Ещё один кусочек головоломки встал на место», приговаривала хранительница музея, бережно размещая дневник под стеклом. «Теперь каждый, кому будет интересна история маленькой Агнессы, сможет узнать о ней чуть больше. Всё благодаря вам, молодые люди. Кстати, не могли бы вы сфотографировать дом на Г-нской? У нас есть давняя фотография, но не помешала бы и современная».

«Молодые люди» в лице вас с чудиком, пообещали и, не теряя времени понапрасну, отправились делать снимок. С улицы ваш дом казался безобидным и меньше всего походил на место совершения зловещего преступления.

«Говорят, что внешний вид обманчив», справедливо заметил чудик, выдыхая облачко пара и глядя на тёмные стёкла второго этажа. «Чертовски верно, особенно по отношению к твоему дому».

«Продолжишь в том же духе, и я тебе двину», добродушно проворчали вы, нацеливая камеру телефона на дом. «Мне ещё там жить-поживать, возможно, что и добра наживать».

Для верности несколько раз нажав на кнопку съёмки, вы с чудиком вернулись в музей, где перекинули фотографии на старенький компьютер смотрительницы, после чего с чувством выполненного долга вернулись в дом на Г-нской. И вам, и чудику кажется, что тот стал чуточку гостеприимнее, словно бы вместе с Агнессой его стены покинули и накопившиеся за годы и годы страдания.

— Ещё один подарок освобождённого нами привидения, — довольным тоном говорит чудик спустя два месяца после происшествия, после чего опрокидывает в себя стакан с чаем. — Эх-х, до чего хорошо жить на белом свете! Правда, у нас осталось одно незаконченное дельце.

— Ну и какое же? — рассеянно спрашиваете вы, почёсывая за ушком неожиданно воспылавшую к вам страстью Фреди. — Вроде бы мы со всем управились, причём так, что комар носа не подточит. Агнесса отправилась дальше, её личность установлена, а останки покоятся вместе с мамой на кладбище. Дневник передан на хранение в краеведческий музей и отныне все знают правду о случившемся. Поправь меня, если я ошибаюсь.

— Всё так, — соглашается чудик, отставляя от себя чашку. — Вот только мы ни разу не побывали на кладбище и не принесли цветы на могилку. Надо бы отдать последние почести, прежде чем, как и Агнесса, отправиться дальше.

Охотно согласившись, вы сбрасываете с колен недовольно мяукнувшую Фреди и, быстро переодевшись в весеннюю куртку, идёте на выход вместе с чудиком. Цветочный магазин находится через несколько домов, поэтому долго идти не приходится.

Немного поколебавшись, вы останавливаете свой выбор на белых лилиях и просите продавца перевязать их чёрной лентой с начертанными золотым шрифтом словами «Помним. Любим. Скорбим». Нельзя сказать, чтобы вы так уж любили Агнессу, но вы определённо будете помнить её и скорбеть.

— Она сделала правильный выбор, — говорит чудик, когда вы опускаетесь на колени перед украшенной чёрным мрамором могилкой. — Если бы не твоё вмешательство, никто бы и не знал, что на самом деле случилось с девочкой, а её тело оставалось незахороненным. Хорошее дело сделала, гордись собой, бука.

— Без тебя у меня бы ничего не вышло, — признаётесь в ответ вы, бережно кладя букет лилий в изголовье и выпрямляясь. — Это ведь ты предложил провести детальное расследование и благодаря твоим знаниям о привидениях мы провели и сеанс, и письмо.

— Значит… — чудик делает выразительную паузу и вытягивает руку со сжатым кулаком.

— …партнёры, — заканчиваете фразу вы, ударяя его кулак своим кулаком.

А затем, взявшись за руки, вы выходите за ворота кладбища.