Но вскоре она очутилась на месте. Это был лабиринт, сотворенный из гигантских зеленых кустов. Наверное, в высоту он был, как шестиэтажный дом, и все из зеленых кустов. Тогда уже Искорка взялась за дело. Она начала вести Лавли в нужную сторону. Самой Искорке, было, пожалуй, еще хуже, чем Лавли. Такой девушка еще никогда не видела звезду. Она то вспыхивала, то затухала, то вздрагивала, то дрожала.

И вот они на месте. Стоун похитил Адельку и Женю, когда они сбежали, выкинув все защитные амулеты и прочую чепуху. Джек, Дикарка и Рич тут же отправились на их поиски. Выяснили, где находилась эта парочка: Стоун поместил их в этот ужасный лабиринт, где каждая веточка хочет тебя убить, дороги меняются, и выход находят немногие. Но вот Рич нашел в лабиринте Адельку, ее зарывало под землю. Они кое-как ее вытащили оттуда, Рич взял ее с собой, чтобы выйти из лабиринта и отвести в безопасное место, хотя Аделя не хотела уходить оттуда без Женьки. Джек и Дикарка остались искать Женьку. И им удалось это сделать. Они нашла Женьку, но того все больше и больше утягивало в себя зеленое болото. И сколько бы они не пытались вытащить его — было только хуже. Он еще больше тонул в нем. Тогда они остановились. Лавли как раз оказалась рядом с ними в этот момент.

— Вы же знаете чудное свойство болот, — послышался знакомый злорадный голос. — Ты тянешься к свету — а они заглатывают все глубже и глубже.

— Стоун, — произнес Джек.

— Джек! — воскликнул Стоун, а потом продолжил. — Это ведь я создал этот прекрасный лабиринт. Пожалуй, одно из моих лучших произведений искусства. Ты ведь не сможешь освободить его, смогу только я. Правда, здорово?

— Освободи его, — настойчиво произнес Джек. Лавли заметила, как он старается подобраться поближе к колдуну. А Дикарка хочет подобраться с другой стороны. У них, кажется, был какой-то план.

— Или что? — проговорил Стоун.

— Или я убью тебя, — произнес он.

Лавли все это время смотрела в глаза своего брата. В них был испуг и еще что-то похожее на ненависть… к себе. Кажется, в этот момент он ненавидел самого себя за глупость и очень боялся за это поплатиться. И ей стало в этот момент так жалко и так страшно за своего брата. И в голове у нее возникла такая мысль: «Не убивай его, пожалуйста. Я все сделаю, лишь бы он был жив. Прошу тебя. Возьми лучше мою жизнь, мою никчемную потерянную жизнь вместо его жизни. У Женьки еще все впереди. Я его так люблю. Уж лучше мне самой умереть, но не забирай его. Прошу».

— Джек, — сказал Стоун. — Не стоит меня убивать. Тем более… желание дамы закон.

Он щелкнул пальцем. И Лавли с Женькой поменялись местами. И все это произошло так быстро. Джек увидел это. В его глазах был и страх, и удивление, и вопрос: «Ну, зачем?». Тогда, воспользовавшись этой неразберихой, Стоун своей магией откинул Джека от себя в сторону. Дикарка набросилась на него. Тогда Джек вскочил с места и направился к колдуну. Но Стоун уже сбросил с себя Дикарку. Вдруг подскочил к Лавли и схватил ее за шею своей каменной рукой.

— Стоять, — сказал Стоун. Джек остановился и показал рукой Дикарке, чтобы она тоже остановилась. — Да, — продолжал Стоун. — Ты можешь убить меня. Зелье у тебя уже наготове. — Лавли взглянула на Джека: в руке его, действительно, была какая-та стеклянная склянка с серебряно-радужной жидкостью. — И, да, это у тебя получится. Но останется ли ОНА жива?

— Что ты хочешь? — сказал Джек.

— Джек! — воскликнула Дикарка. — Убей его. Не ведись на эту ерунду.

Тогда Джек сделал жест рукой со спины: мол, уйди, и Дикарка с Женькой исчезли, оказавшись вне лабиринта.

— Наконец-то! — воскликнул Стоун. — Как же мне недоела эта девчонка. Теперь уж, можно поговорить.

— Что тебе нужно? — еще раз сказал Джек.

— Сразу так, к делу, да? — сказал Стоун. — Никто не хочет поговорить со стариком-колдуном. А иногда знаете, как бывает одиноко? Может, мне хочется всего лишь любви и семейной поддержки?

— Тогда отпусти Лавли, — сказал Джек. — И я обниму тебя по-семейному.

— Нет, — сказал Стоун, улыбаясь. — Сначала выбрось это зелье. Оно уж очень мне не нравится.

— Нет! — вдруг закричала Лавли, сама от себя такого не ожидая. — Не иди у него на поводу. Он еще столько зла успеет натворить в мире, если ты его не остановишь.

— Ой, да брось, Джек! — воскликнул Стоун. — Мне скоро надоест, и я придушу ее. Разве можно сделать большее зло?! Считаю до трех и убиваю. Раз…

— Хорошо, — сказал Джек. Он кинул склянку с зельем. Она разбилась об стену. А потом он что-то прошептал, и остатки того серебряно-радужного зелья выветрились в воздух.

— Амм… — провозгласил Стоун и сделал жест рукой у носа — будто бы он наслаждается запахом чего-то наивкуснейшего. — Обожаю запах новоизобретенного зелья. Так у тебя все-таки получилось приготовить то, что привело бы меня к смерти. Поделись, как бы оно сработало?

— Превратило тебя в то, кем ты был первоначально — в камень, — ответил Джек. — Это зелье равновесия. Все должно вернуться к первоистоку.

— А, то есть ты опять за свое, что никто не может жить вечно, если есть жизнь, есть смерть и тэ дэ и тэ пэ… А тебя бы во что превратило это зелье? — усмехнулся Стоун.

— На меня бы оно не сработало, — ответил он. — Оно только для таких, как ты, для богов.

— А, как продуманно! — сказал Стоун. — Хотя и показывает темную сторону твоей души: ты никогда не любил бедных богов, презирал их. Это жестоко, ты не находишь?!

— Отпусти, Лавли, — сказал Джек. — Я сделал то, о чем ты просил.

— Эй, нет, — сказал Стоун. — Ты выбросил зелье, но это всего одна склянка. Кто знает, сколько их у тебя?

— Всего одно. Мало слишком компонентов, — произнес Джек. У него было очень напряженное лицо во время всего разговора. Он знал, к чему все это приведет. В нем не было страха, отчаяния. Наоборот, выражение лица было спокойно-напряженным.

— Хм, это так, — сказал колдун. — Я уверен, что ты не обманываешь. Но ты ведь можешь приготовить это зелье в любое другое время. Шантажировать меня им, или пытаться меня убить. А мне это, ой, как не нравится.

— Нет. Не буду. Клянусь.

— Ну, возможно ты, который сейчас и сдержит слово, но, кто знает, кем ты станешь потом. Вдруг однажды ты решишь, что я уж слишком ужасный враг, и что это единственный способ меня победить, единственный шанс для всех миров избавиться от меня. Или сам вдруг станешь человеком, который не держит слово. Это слишком уж…

— Скажи сразу, — перебил его Джек. — Ты дашь ее жизнь в обмен на мою!

— Да, — прошептал Стоун. И этот шепот как эхо прозвучал у Лавли в ушах.

— Нет! — закричала Лавли. — Не соглашайся.

— Кукла, помолчи, когда разговаривают взрослые люди, — сказал Стоун и сжал ей горло так, что Лавли не могла дышать. — Так ты согласен на сделку?

Джек слегка опустил глаза, а потом поднял их на Лавли. «Нет, нет», — умоляла она взглядом.

— Да, — быстро ответил Джек.

— Отлично, — улыбнулся своими серыми, как у мертвеца, губами, а потом тотчас же схватил Лавли и отшвырнул ее в сторону к Джеку.

Джек тут же бросился к ней.

— Ты в порядке? — прошептал он, поднимая ее. Дрожащий его взгляд пересекся с истерзанным взглядом Лавли.

— Зачем? — прошептала она, чуть не плача. — Зачем?

— Потому что я люблю тебя, — ответил он и потянулся к ней. Лавли потянулась к нему. И они соединились в поцелуе… прощальном.

…А у меня все лицо в грязи и соленых слезах, волосы спутанные. Я вдруг почувствовала себя самым ничтожным человеком на свете. Если бы не я, Женька бы не сбежал, и его не поймали, если бы не я, у Джека получилось бы убить колдуна, если бы не я, ничего бы не было. И он мог бы жить счастливо и дальше. Но я все испортила. Я понимала, что недостойна этого парня, и никогда не была достойна, и что я люблю его… люблю… Но что дальше? Я и тогда задала этот вопрос. А теперь, теперь он уйдет навсегда. Навсегда. Единственный человек на свете, который любил меня, был рядом со мной, несмотря ни на что, которого я отвергала, которого я посылала ко всем чертям. Ну, почему должен уходить он, а не я? И почему я опять не могу ничего сделать?