Король ёжится.

— Да, — протягивает он, с опаской поглядывая на меня. — Где-то в глубине души я и сам понимал, что добром дело не кончится, но я не был готов расстаться с Грызельдой. Я решил выкроить время, чтобы свыкнуться с мыслью, а может, найти какой-то выход. И я сообщил, что отправлюсь к завалу один.

— И вас отпустили? — Гилберт поднимает бровь. — Не очень-то здешний народ печётся о безопасности своего правителя.

— Ага, вот и сейчас позволили королю уйти с двумя недружелюбными незнакомцами, — соглашаюсь я. — Похоже, ваша жизнь здесь никого особо не заботит.

— Что? — возмущённо фыркает Скарри и вскидывает голову так резко, что шапочка взлетает над его головой. — А Могучим, думаете, меня из вежливости прозвали? Никто не ходил под землёй так далеко, как я! Я проделывал пути на Ту Сторону Мира! Я видел диких Пятнистых Людей и даже попал к ним в плен, и выжил, и сбежал! Я... впрочем, сейчас разговор не о том. Так вот, я побывал у завала. А когда вернулся, рассказал, что здесь завелась богиня, которая требует жертв, а если не будет их получать, то начнёт пожирать землю под нами.

— Не очень-то история, — хмыкаю я.

— У меня не было времени сочинить что получше! — верещит король и взмахивает лапами. — Да я и выдумывать-то не мастер! Я только хотел, чтобы о Грызельде не узнали так быстро и дали мне сообразить, что делать. Но уже на другой день мои подданные пришли обсудить, кого мы станем приносить в жертву.

Он качает головой и смахивает слезу.

— Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы делать жертвами своих. Они бы поняли, что никакой богини нет, вернулись бы и всем рассказали. Или мне пришлось бы их убивать, чтобы они не вернулись. Мне не нравилось ни то, ни другое. К счастью, не так далеко от нас находятся золотые рудники Глубинного Жара — как видите, мы неплохо осведомлены о жизни тех, кто живёт выше нас — и я знал, что там есть люди в цепях. Такие попадали на рудники за свои провинности, и если бы им дали шанс уйти, у них была бы веская причина удрать как можно дальше. А значит, никто из наших бы никогда не узнал, что на самом деле эти люди не были принесены в жертву. Вот таких я и повелел приводить.

— А что же выход? — спрашивает Гилберт. — Как я понимаю, он так и не был найден?

— Эх, — только и отвечает король. — А теперь и вовсе поздно что-то делать, теперь Грызельда сама кого хочешь... раскишкакает, если ей придётся сражаться за жизнь. Долгое время я наивно считал её своей, но теперь мне очевидно, что она скорее сама по себе, хоть и приходит на мой зов.

— Так что же это получается? — Гилберт останавливается, хмурит брови. — Грызельда так и будет расти, поедая землю, пока вы все не провалитесь куда-то в глубину, а вдобавок могут быть обречены и города на поверхности, я правильно понимаю?

— Может, она умрёт от старости, — безнадёжным голосом произносит король. — Или я раньше умру от старости, и хотя бы не придётся за всё это отвечать. Меня и пугает всё это, и жалко её, и выхода всё равно уже никакого нет. А что это вы задаёте столько вопросов? Все до вас рады были тому, что я их провожаю на поверхность, и больше их ничего не интересовало.

— Значит, мы немного не такие, — напряжённо отвечает Гилберт.

— В моей жизни и так достаточно тревог, — поддерживаю я. — А теперь я вдобавок буду бояться, что однажды провалюсь невесть куда, если Грызельда вздумает прогуляться подо мной.

— Может, она умрёт от старости, — совсем уж жалким голосом повторяет король и горбится.

Сразу становится видно, какой он дряхлый. Если Грызельда странствует под землёй со времён его молодости, может быть, и ей недолго осталось. Хотя — как знать, как знать. Драконы вот, к примеру, жили по нескольку сотен лет. А ну как завёлся бы дракон, пожирающий землю, долго ли протянула бы земля? Даже думать не хочется.

— Всё, — сообщает нам король и останавливается. — Продолжайте держаться прямо. По пути ещё будет... туда не сворачивайте. Совсем уж наверх я не пойду, глаза заболят. Идите домой, а я пойду к своим. Опять придётся врать, что богине не была угодна жертва, ведь Грызельда не остановится.

— Как-то нехорошо уходить, — говорит Гилберт и медлит. — Ведь это общая беда.

— И чем мы сейчас сможем помочь? — я тяну его в сторону выхода. — У нас самих полно проблем. Злобный колдун пытался нас убить. Родные в панике. Я голоден. Особенно плохо, что я голоден.

— Что же делать? — задумчиво спрашивает мой друг, затем произносит решительно:

— Что ж, хорошо, мы пойдём. Но мы подумаем, что можем сделать, и постараемся вернуться.

— Конечно, — говорит король без особой надежды.

Он разворачивается и бредёт в обратную сторону. Мы глядим, как его согбенная фигурка удаляется от нас, а затем я говорю Гилберту:

— Идём, что ли?

Очень скоро впереди показывается пятно более яркого света. Значит, король не обманул, он направил нас к выходу.

Впрочем, прежде чем выйти наружу, мы встречаем ещё один тоннель, уходящий влево и вправо. Он очень широкий, у него гладкие, твёрдые стенки. Интересно всё же, как устроен инструмент Грызельды, при помощи которого она бурит почву.

— Нам остаётся обсудить ещё один важный вопрос, — говорит Гилберт, обращаясь ко мне.

— То, что я голоден? — оборачиваюсь к нему я.

— Нет, — отрезает он. — Есть проблема поважнее — мой наставник. Точнее, бывший наставник.

— Ах да, — говорю я. — Я-то считал, что он погиб при разрушении замка.

— Я тоже так полагал, — мрачнеет Гилберт. — Я и не знал, что он может проходить сквозь землю и камень, как...

— Как Грызельда, — подсказываю я.

— Знаешь, а ведь я там был, — признаётся он. — В разрушенном замке. Там ведь осталось немало сокровищ, а мне нужны были деньги, чтобы подкупить команду корабля.

— Вот оно что, а я-то ломал голову, как это ты так разбогател. Моряки, помню, говорили, что ты заплатил им больше, чем сам король Эрнесто.

— В конечном счёте они не взяли этих денег, — говорит Гилберт и пинает ногой небольшой камешек. — Но от замка и камня на камне не осталось. Я туда только птицей и смог долететь. Был уверен, что наставник точно не уцелел.

— Если верить разговорам рудокопов, он отправился добывать золото, начал с низов и стал кем-то главным, — припоминаю я.

— Да, благодаря своей способности он нашёл золотую жилу, потом ещё одну, так что быстро продвинулся. Он вкратце рассказал мне при встрече, — говорит Гилберт.

Между тем мы подходим совсем близко к выходу, ласковый ветерок овевает наши лица, снаружи даже слышится птичий щебет, качается высокая трава. Вдалеке синеет горная гряда.

— И чего ему не сиделось спокойно, — я пожимаю плечами. — Мог бы зажить богатой жизнью. Он уже и начал ею жить, судя по толщине боков.

— Это он-то, который в своих мечтах уже правил если не всем миром, то большей его частью? — хмыкает Гилберт. — После такого он не смог согласиться на просто богатую жизнь. В крушении своих надежд он обвинил не себя, а нас, и все эти годы лелеял свою ненависть и жажду мести. И наконец решился, тем более что ты так любезно позволил себя утащить.