Цунаде оглядела округу, вздохнула и молча села за его спину. Открыла сумку ирьенина и завозилась в ней слишком долго.

— Возьмите ножницы, — терпеливо продолжил Дан, — приподнимите ткань и аккуратно отрежьте, вы с этим справитесь.

— Справлюсь, — тихо повторила Цунаде, взяла ножницы и стала ковыряться с его водолазкой. И каждый раз, когда его кожи касалось холодное железо, он замирал. Думал, что сейчас она обязательно попадет по ране или, еще хуже, оттяпает от него кусок.

— Также аккуратно продолжайте. — Дан старался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, чувствовал, как кровь залила уже всю спину, и хорошо знал, что, если Цунаде не поторопится, он наверняка потеряет сознание.

— Сколько крови! — ахнула она, когда закончила с его водолазкой. — Тут такая рана… Я не справлюсь, давайте позовем Икки.

— Вы справитесь, — Дан обернулся и слабо улыбнулся, — я в вас верю.

— Правда? — Она выпрямилась и случайно надавила на его раненое плечо. От внезапной боли на его глазах появились слезы, и вдруг он хорошо понял Джирайю, когда вспомнил, как тот умолял убить его от ее лечения.

— Правда, — сквозь зубы проговорил Дан.

— Ох, простите, — спохватилась Цунаде, убрала руку с его плеча и села обратно. — Так что же дальше? Вроде как рана чистая, обезболивающие вам не надо. Значит, лечить…

Дана вдруг качнуло, и он почувствовал, как в него стала вливаться ее чакра: горячая, живая и не похожая ни на одну другую, которую ему прежде приходилось когда-либо ощущать.

— Вам же так лучше? — обеспокоенно спросила Цунаде.

— Лучше, — закивал он.

Поток ее чакры хоть и был сильным, но постоянно менялся: то стихал, то взрывался, а это, без сомнения, мешало залечить рану. И Дан подумал, что такими темпами Цунаде в лучшем случае закончит к утру, если к этому моменту он уже не истечет кровью.

— Скорее бы Икки освободилась, а то чего-то не получается, — встревоженно пробормотала она, и поток ее чакры совсем ослабел. — Ну, давай же. Иди!

— Почему вы так сильно нервничаете?

— Я не знаю, — дрожащим голосом ответила она.

— Цунаде, — твердо произнес он и через боль повернулся к ней. Она подняла на него испуганный взгляд, а Дан даже на несколько мгновений растерялся, засмотревшись на отблески пожара в ее огромных медовых глазах. — Послушайте меня, — наконец опомнился он. — Сделайте один глубокий вдох. Вот так, — он медленно вздохнул, — и выдох. Повторяйте за мной.

Цунаде медленно задышала и, кажется, стала понемногу успокаиваться.

— А теперь попробуйте с чакрой, — спокойно произнес он, но в ее глазах вновь появилась паника. — Не переживайте, у вас все получится.

Дан вновь повернулся к ней спиной и понял, что у него не осталось больше сил ее уговаривать. Хотел уже звать второго ирьенина, но Цунаде села к нему поближе, глубоко вздохнула, и на этот раз чакра спокойно полилась из ее рук. Рана стала затягиваться, и ему становилось легче, как вдруг к ним подошла Икки.

— Цунаде, — произнесла она, — я могу тебя заменить.

— Да, конечно, — быстро ответила Цунаде, и Дан почувствовал, как она прекратила лечение.

— Нет, Икки, спасибо, мы тут уже сами почти справились, — ответил он.

Икки кивнула и отошла к другим раненым.

— Зачем вы отказались? — спросила Цунаде и продолжила лечение. — От меня у вас останется ужасный шрам.

— Будет что показать девушкам, — усмехнулся Дан. — Тем более посмотрите, как теперь ровно у вас идет чакра.

— И вправду, — ответила она и аккуратно прижала ладонь к его коже.

Вдруг он поймал себя на мысли, что ему очень понравилось это прикосновение. И каждый раз, когда он планировал, что дальше делать, неосознанно возвращался к ощущениям от ее рук и к мыслям, как в таких маленьких и нежных ладонях, могло быть столько силы, о которой так много был наслышан. Но надо было определиться, что делать дальше, и он, тяжело вздохнув, стал планировать…

У него был подобный опыт в таких миссиях. С первых дней войны его отправили заниматься снабжением, и ему это весьма нравилось. Считал, что его любовь к порядку, внимательность и организованность как никогда помогали в этом очень важном деле. И сейчас знал одно: если повстанцы их обнаружили, то для сохранности груза лучше всего вернуться или дождаться подкрепления. Но ему было поручено еще одно задание, о котором никто не знал в его отряде, так что Дан решил продолжать миссию.

— Я закончила, — отозвалась Цунаде, когда перевязала ему плечо.

— Спасибо, — ответил Дан, стараясь надеть на себя жилет, но Цунаде намотала на него столько бинтов, что он едва руку смог поднять.

— Я вам помогу, — спохватилась она, вскочила, присела перед ним на корточки и накинула на него жилет, бросая довольный взгляд на свою работу.

Дан хотел уже пошутить, что она на его рану весь свой запас бинтов потратила, но вовремя вспомнил, как ее могли задеть его слова, решил смолчать и улыбнулся. Цунаде в ответ засияла, помогла ему встать с земли и гордо поправила свою повязку ирьенина. А Дан наконец-то принялся за свои обязанности капитана: приказал убрать трупы повстанцев в лес и потушить пожар, разрешил всем немного отдохнуть и выставил дополнительных дежурных.

Наутро они вновь отправились по реке. Только теперь Дан еще внимательнее следил за зелеными холмами, которые уже почти закрывали небо. Размышляя, что если бы он не заболтался с Цунаде на берегу, то обязательно бы услышал приближение повстанцев и подготовился к их атаке получше. Но и Цунаде, кажется, больше не искала его внимания и просто смотрела по сторонам. С чувством, похожим на сожаление, он понял, что ей всего лишь была нужна информация об отчете. Джирайя молча греб на корме лодки, и Дан заметил, как он всю дорогу задумчиво смотрел на Цунаде.

Вскоре они приплыли к большой деревне, спрятанной между высоких холмов — не самое важное место, но хорошее отношение с местными вождями, Коноха все же старалась поддерживать.

Деревня была похожа на те, что они проплывали вчера на своем пути. Деревянные дома на тонких длинных сваях, с соломенными крышами стояли у самой воды, а соединяли их высокие мостки. Местные, одетые в длинные разноцветные рубахи, очень обрадовались, когда увидели лодки: помогли пристать к берегу, повесили цветочные гирлянды каждому на шею и что-то болтали на своем языке. Дан улыбался, кивал, а сам смотрел на солнце и думал, что совсем скоро будет полдень, а ему еще надо было успеть добраться до одного места, чтобы выполнить свое задание.

Но после ночного нападения, несмотря на тайну своего задания, он решил взять кого-нибудь с собой. Почти все в его отряде были совершенно обычными шиноби: молодые парни без боевого опыта, несколько взрослых мужчин без каких-либо отличительных талантов, и потому так чудно смотрелись рядом с ними ученики Хокаге, от которых вся Коноха ждала великих подвигов.