Размышляя об этом, он сидел у небольшого костерка внутри амбара при мельнице, прямо возле входа. Эйримильда и кхандийцы расположились подальше, в углу, где продолжали ожесточенно спорить относительно маршрута. Кхандийцы наотрез отказывались выдать точное местоположение цели паломничества, и даже не раскрывали, что именно они там будут делать и как долго. Эйримильда пустила в ход все свое обаяние, красноречие и в конце концов прибегла к грязному методу. Она достала из походного мешка и выставила на стол кувшин отборного старого мордорского, ещё довоенного вина. Эландер пить отказался, ушел к своему костру, где и сидел сейчас, покуривая трубку. Он сразу пристрастился к новомодной привычке, как только попробовал. Трубку прихватил с собой из темницы, а трубочное зелье купил в городке. Неизвестно откуда взявшиеся коротышки, так же неизвестно за какие заслуги, обласканные Государем, контролировали торговлю трубочным зельем и ломили за него несусветные цены. Однако, денег у Эландера скопилось больше, чем он может потратить. По совету Бетте он не баловал Виитриссу и дочерей слишком щедрым содержанием. Даже после приобретения доли в делах Бетте у него оставалась солидная сумма.

Туорлис от угощения Эйримильды не отказался, и по своему обыкновению быстро напился, его верный спутник держался рядом, будучи настороже. Он всегда настороже. К костру Эландера подсел Берехтель. Он теребил в руках деревяную кружку с вином, но пить не спешил.

– Что с тобой случилось, пока я был в плену? – спросил Эландер, – странный ты стал какой-то.

Берехтель почесал в затылке, крякнул. Поднес ко рту кружку с вином, понюхал и с отвращением выплеснул на землю.

– Это все столичные гости. Маг этот, который приехал вскоре после того, как командир в столицу ездил…У них, понимаешь, целое тайное общество. Древнее, очень древнее, древнее чем я или ты можем себе представить. Они, как я понял, предаются злу сознательно, чтобы это самое зло понять и истреблять. Используют разнообразные способы, чтобы бороться со злом внутри себя.

– Это я уже понял, – сказал Эландер и помахал фляжкой с малтороном.

– А, да, это…Это мелочи. Есть кое-что похуже. Гораздо похуже.

Он замолчал, подобрал прутик, поворошил им в костре. Взметнулись искры. В их свете лицо Берехтеля приобрело странное выражение.

– Да не тяни, рассказывай давай.

– Они называю себя Дагнир Морчант. Работают всегда парами, один использует темное колдовство и платит за это чистотой своей фэа.

– А второй что делает?

– А второй следит что б первый не зарывался. Называется морнеомал.

– Так это не имя?

– Нет. В принципе им не запрещено скрывать имя, но старик отчего-то так делает. Насколько я понимаю, его род следит за родом Туорлиса уже много веков. Их связывает древняя вражда. Там путаная история, но кажется, что один из предков старика дал обет, что его потомки будут убивать всех потомком предка Туорлиса. Тогдашний король Арнора решил, что не стоит попусту разбрасываться жизнями тех, в чьих жилах течет кровь верных нуменорцев ну и приказал им стать Дагнир Морчант и морнеомалами. Вот так как-то.

– Небось для вступления в этот Дагнир Мрчант нудно пройти посвящение, дракона убить или хотя бы чернокнижника?

– Драконов давно нет, – возразил Берехтель.

– Говорят, за северными горами есть.

– Я говорил в Осгилиате с нашими братьями, что ходили на север, за горы. Там нет драконов. Да и с чернокнижниками нынче туго.

– Так как же они набирают добровольцев?

– Да нету никаких добровольцев. А попадают в Дагнир Морчант ровно так, как это произошло с тобой.

– Чего-то я не припомню такого. Хочешь сказать, ритуал настолько тайный, что на меня наложили заклятия забвения после того, как я его прошёл?

По выражению лица Берехтеля Эландер понял, что шутка не получилась. Здоровяк был серьёзен словно приставленный к горлу кинжал.

– Не было никакого ритуала. А назначение в Дагнир Морчант ты получил сразу как они узнали о твоей способности чуять черное колдовство.

– И кто же мой морнеомал? – Эландер нервно хохотнул. Берехтель пожал плечами и слегка улыбнулся. Даже, пожалуй, несколько смущенно.

– То есть…

– Ага.

Больше они об этом в тот вечер не говорили.

Переход через земли к северу от озера Нурн прошел без приключений. Местные жители предпочитали ни во что не ввязываться, контрабандисты держались южнее, там, где меньше была вероятность встречи с эльфийским патрулем. Шли днем, по ночам останавливаясь отдохнуть в заброшенных фермах или просто в полях. Деревни обходили стороной, вообще старались держаться подальше от населенных мест. Во время привалов Эландер быстро ел, заворачивался в плащ и ложился спать. Разговаривать ни с кем не хотелось. Так они добрались до плато Горгорот.

Плато со стороны равнины северного Принурнья выглядело как отвесная стена, нависавшая с севера. По мере приближения к ней становилось заметно, что стена вовсе не отвесная, опускается уступами. По ночам кое-где на террасах загорались огоньки. Это были временные стоянки эльфов.

После победы в войне эльфы провозгласили, что их время ушло, и они отбывают на родину, за море. Только вот многие из них за морем никогда не были и к идее бросить все и плыть неизвестно куда, откуда уже много веков никто не возвращался, относились крайне скептически, да и супругой Государя, его соправительницей оказалась дочь одного из могущественнейших эльфийских владык. Так же официально было объявлено, что эльфы по просьбе Государя вводят свои войска в долину Удун и на плато Горгорот. То есть в те места, где Саурон и его приближенные создавали свои самые смертоносные орудия, в том числе Гронт, обрушивший ворота Минас-Тирит во время осады. Второй подобный центр производства в окрестностях башни Ортханк, был разрушен до основания и затоплен энтами. Это казалось Эландеру подозрительным, да и не ему одному. Возможно, он бы с радостью пошел в рейд на плато Горгорот, чтобы посмотреть, что же эльфы столь тщательно скрывают, но вот идея отвести туда кхандийского принца, да ещё для поклонения Саурону, и ли кому они там поклоняются – это слишком. Эльфы, конечно, те ещё высокомерные ублюдки, но слуги Саурона точно не лучше. Хотя Государю виднее. По крупному он пока не ошибался. Даже его авантюрный поход в Прирунье оказался успешным.

Осторожно, постоянно останавливаясь и осматриваясь они шли вдоль обрыва плато. Все признавали право Эландера командовать, поскольку может он был не самым лучшим воином, но опыта в скрытном передвижении по территории врага у него было намного больше, чем у остальных. Эйримильда не участвовала в войнах, хотя могла драться и понемногу колдовала. Все-таки она училась у Халфдана, но тот всё же был в первую очередь лекарем, хотя и наводить мороки умел. Кхандийцы были, как показал бой с гномами в таверне, отменными воинами, но они были жителями пустынь и степей, в горах от их опыта толку было немного. Берехтель же был уличным бандитом, немного магом, воевал в рядах тяжелой пехоты, но разведчиком не был никогда. Потому командовал Эландер. Это, как пришлось признаться самому себе во время одного из ночных бдений, Эландеру нравилось. Он сумел отбросить мрачные предчувствия, неприятные воспоминания и даже начать болтать о том о сем с Берехтелем. Хотя болтать с тем, чье предназначение вовремя тебя убить – то ещё удовольствие. Несмотря на это, Эландер был практически счастлив, и с некоторым беспокойством наблюдал по утрам приближающийся горный пик, которым оканчивался отрог Эред-Литуи, где, по словам Альдруана, начнется финальная часть паломничества. Эландер ожидал, что спокойствию придет конец, и неприятности начнутся именно там. Он ошибся.

Ничего не предвещало беды, когда они шли по дну глубокой расселены, образованной высохшим ручьём. Впереди отряда шел Эландер он же первым увидел эльфа, стоящего в полный рост и занимающегося тем, чего от эльфа никто обычно не ожидает. Эльф мочился. Даже в такой ситуации перворожденный не мог позволить себе утратить достоинство, потому и замешкался, что позволило Эландеру и всем остальным выжить. Кхандиец, шедший позади него, одним прыжком преодолел расстояние до эльфа, судорожно, но не без изящества, заправляющего своё хозяйство в штаны, и снес ему голову. Эландер опешил. Несмотря на то, что он знал неприглядные стороны Перворожденных, почтение к ним, переходящее в трепет, не позволяло даже помыслить, что эльфу можно попросту отрубить башку. Такое могли сделать только слуги Саурона! Хотя, если разобраться, кхандийцы таковыми и являлись…