— Кажется, я вспомнил вас, почтенный Халфдан. Вы служили в Палатах Врачевания.

— Служил, — подтвердил ученый, продолжая удерживать ладонь правой руки над прикрытой тряпицей раной. Эландеру показалось, что от его рук исходит едва заметное сияние.

— Слышал, вас казнили.

Халфдан дернул плечом:

— Они сочли что казнить человека, обвиняемого в некромантии, несколько легкомысленно. Меня изгнали. Вроде как.

Эйрен кашлянул. Наверное, думал, что кашлянул деликатно, с намеком. На самом деле прозвучало как нечто средне между рыком атакующего волкодава и ударом кузнечного молота.

— Они всё равно всё узнают, ­— ответил ученый на невысказанное опасение, — Рано или поздно.

— Похоже, нам теперь с тобой надо караулить ночью по очереди, — сказал Берехтель, обращаясь к Эландеру.

— Это ещё почему?

— Так они ж нас убьют, что б не болтали, — он смотрел на Эйрена немигающим взглядом. Берехтель не слишком уступал ему в росте, а уж насколько проворно он умел двигаться, все могли убедиться во время схватки с чудовищем.

— Давайте пристанем к острову для начала, а потом будем разбираться, кто кого будет убивать.

Высказанная Эландером мысль не вызвала возражений. Эйрен встал к кормилу, Эландер с Берехтелем подняли парус, и спустя какое-то время они подплыли к острову, нашли удобную для стоянки бухту, где и бросили якорь. Эландер сразу после того, как они выбрались на твердую землю и обустроили лагерь, завалился спать. Под утро его разбудил неугомонный Берехтель и настоял на том, что теперь его очередь дежурить. Так что рассвет застал Эландера категорически невыспавшимся и потому пребывающим в отвратительном расположении духа.

Погода так же не радовала: поднялся ветер, время от времени налетал короткий дождь, низкие тучи неслись по небу с какой-то неестественной скоростью. Хорошо, что по настоянию Эйримильды они разбили лагерь в месте, укрытом от налетающего с моря ветра, и сейчас сидели вокруг костра, под навесом, сделанном из снятого с корабля паруса. Эйрен достал фляжку, отхлебнул и пустил её по кругу.

— Мы не собираемся вас убивать, — сказала Эйримильда, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Конечно, я б и сам так говорил, — ответил ей Берехтель.

Девушка открыла было рот для достоянного ответа, но её опередил Эйрен:

­— Нам нет смысла разбрасываться ценными людьми. К тому же, вы не идиоты и болтать о том, что здесь узнаете, не станете.

— Так что ж это за секрет такой страшный, что мы не станем о нем болтать? — Берехтель вложил в свои слова значительную порцию яда.

Какое-то время дунландцы и ученый молчали. Первым заговорил Халфдан:

— Я, как правильно заметил Берехтель, когда-то работал в Палатах Врачевания славного города Минас-Тирит. Там я настолько часто сталкивался со смертью, что не мог не заинтересоваться, возможно ли пересекать черту, отделяющую жизнь от смерти не только в одном направлении. Сначала я прочитал всё что нашел о фэа и том, что происходит с ним после смерти. Я забирался в самые дальние отделы королевской библиотеки, и прочитал всё, что там хранилось на интересующую меня тему. И вот однажды за мной пришли люди наместника. Я ожидал, что меня казнят за проявленный интерес к темным искусствам и истории Врага, но, к моему глубочайшему удивлению, меня не казнили. Напротив, оказалось, что наместник разделял мой интерес, и он показал мне тайные книги, привезенные из Умбара и Харада. Он давно собирал и читал их, но ему не хватало знаний, чтобы понять написанное. Мне хватило. Я очень близко приблизился к разгадке тайны продления жизни, к тому, как укрепить связь фэа и хроа, поставить второе на службу первому…Но произошло то, что произошло. Мой покровитель трагически погиб, и мои труды были осуждены новой властью. А книги, по которым я учился, были публично сожжены. И тогда во второй раз в жизни я подумал, что меня казнят за мои исследования. Но, как оказалось, Государь Элессар не разделяет взглядов своих эльфийских покровителей. И хотя для вида меня отправили в отдаленную крепость на пожизненное заключение, на самом деле я продолжил свои исследования истории, ультуры, философии и науки Темного Властелина и подвластных ему народом. Мне предоставляли то, что было взято с боем у Врага. Я читал и изучал всё, и это было счастливое время в моей жизни. И да, я увидел в сущности Врага не только одно лишь зло. Именно в этом мы оказались схожи с Элессаром. Враг искусен во многом, так почему бы не поучиться у него! И вот однажды я получил свиток, в котором нашел сведения об этом месте.

Он посмотрел на Эландера.

— На этом острове скрыто настоящее сокровище — нетронутая лаборатория Саурона. Здесь хранятся нетронутыми его знания, пускай и малая их часть. Про это место не знает никто, кроме нас. Думаю, напавшее на нас чудовище охраняло остров от случайных посетителей. Насколько я могу судить, оно родственно тому, что, по слухам, обитает неподалеку от входа в Кхазад-Дум, что позволяет сделать вывод о …

— Хватит, — громыхнул Эйрен. Словно эхо от его голоса, громыхнул гром. По листьям деревьев и навесу из парусины зашлепали редкие тяжелые капли начинающегося ливня. Фляжка к этому времени сделала полный круг и вернулась к своему владельцу. Он запрокинул её, но на язык не упало ни капли. Укоризненно посмотрел на передавшую фляжку Эйримильду. Та виновато потупилась.

— Мы занимаемся такими вещами, за которые эльфы с нас живьём шкуру спустят. Да и воины Государя повесят за милую душу. Причем сам же Государь нам смертный приговор вынесет, не моргнув глазом, если попадемся. Работаем на свой страх и риск, и все мы в одной лодке. Потому не тронем вас. Клянусь Тор-на-Гладуине.

— В одной лодке, говоришь, — глубокомысленно протянул Берехтель, — Когда оказываешься в одной лодке после кораблекрушения, спустя пару недель всякое может произойти. Нет, я все понял, просто аллегория так себе. Двусмысленная.

Эйрен глянул на него так словно прикидывал, сколько из Берехтеля получится фарша.

— Подумай, друг, что с тобой будет, если ты кому расскажешь от том, что Государь Элессар организовал отряд, занимающийся добычей знаний о темном колдовстве? Да тебя толпа растерзает. Государя народ любит. Обвинять в таком героя, лично ходившего в атаку при Чёрных Вратах — так себе идея, если ты, конечно, не решил расстаться с жизнью максимально неаппетитным способом.

Эландер внутренне согласился с такими доводами.

— Я так понимаю, вы знали где остров, но он, похоже, не так уж мал, и где именно скрыта лаборатория вы не знаете?

— Именно так, — подтвердил его догадку Халфдан. Эйримильда на протяжении всего разговора молчала, но Эландеру почему-то казалось, что она тут главная.

— Дождь вроде утих, — сказала девушка, — так что выдвигаемся на поиски. И ты постарайся напрячь свою нюхалку, друг

— Чего? — не понял Эландер.

— Чуйку напряги свою, говорю. Мы ведь темное колдовство ищем, а ты его чуешь, разве нет?

Она не без труда поднялась на ноги и немного прихрамывая направилась к берегу.

— Я лагерь посторожу, — попытался схитрить Берехтель, но безуспешно. На разведку острова вышли все пятеро членов отряда.

Поле короткого совещания было принято решение пройти вдоль побережья, углубившись во внутреннюю область острова, но не теряя моря из виду. У Халфдана, оказывается, имелся давно подготовленный план, разработкой которого он занимался по пути сюда. Пока они двигались по намеченному маршруту, Эландер разговорился с Халфданом. Оказалось, у бывшего лекаря, а ныне некроманта, имеется своя, весьма оригинальная система воззрений на проблему заражения тьмой. Он рассматривал это как болезнь. Болезни же, по его глубокому убеждению, делились на два основных вида: те, что можно вылечить, и те, что вылечить нельзя. Тьму он относил ко второй разновидности. Он прекрасно понимал, что, занимаясь изучением и практикой темных искусств, он подвергает свою фэа опасности, но выработал целую систему сопротивления влиянию тьмы. Он долго излагал свои взгляды, но в конце концов Эландер задал простой, но крайне чувствительный вопрос: