— Вот гад! — Брейр от души ударил кулаком по снегу после того, как в очередной раз выплюнуло в высокий сугроб.

Ураган еще раз крутанулся, окатив всех снежными комьями и унесся вверх по склону.

— Какого черта? — Лай с трудом выкарабкался на поверхность и следом за собой вытащил растрепанную бледную Мойру.

— Он не слушал меня. Делал то, что ему самому нравилось. Будто насмехался надо мной, — кхассер поднялся, сердито вытряхнул снег из-за шиворота и тут же обернулся в поисках Доминики.

Она была неподалеку. Махнула рукой, мол все в порядке, и по привычке начала проверять группу — не нужна ли кому-нибудь помощь.

— Такой же дурной, как и ты, — мудрый Хасс еще в процессе обернулся зверем и плавно опустился на землю, удерживая в лапах Ким.

Брейр скрипнул зубами.

Получилось лучше, чем у Лайя, но далеко не так хорошо, как у самого Хасса. Хотя Брейр чувствовал себе полным под завязку, его сил все равно не хватало чтобы полностью совладать с магической сущностью.

— Надо тренироваться, — произнес угрюмо, хотя прекрасно понимал, что не в тренировке дело. А в том, что Доминика не до конца его приняла. Сопротивлялась, все еще не доверяя после того случая с Тианой, цеплялась за свою независимость, не понимая, что никуда из друг от друга все равно не деться.

Наблюдая за тем, как целительница карабкается по снегу, порой проваливаясь выше колен, он чувствовал тоску, сковывающую изнутри. Он все никак не мог понять, почему Ника тогда начала втихую пить румянницу. Что он сделал не так?

Дождавшись первых лучей солнца, группа снова отправилась в путь. И лишь к позднему вечеру, сделав большой крюк, им удалось перебраться через ущелье и покрыть то расстояние, на которое их откинул своенравный Сеп-Хатти Брейра. Спуск в долину Изгнанников в потемках был неоправданно рисковым, поэтому подобравшись вплотную к перевалу, они остановились в знакомой по прошлым переходам ночлежке.

— Подъем на рассвете, — отдал распоряжение Хасс, — у нас больше нет времени. Нужно найти жителей долины.

От картины, которая открывалась с верхней точки перевала, захватывало дух. Мерцая в рассветных лучах, между двух горных хребтов лентой извивалась узкая долина. Вся занесенная снегом, она казалась безжизненной и пустой, но устрашающе торжественной.

Где тут прятаться? Как тут вообще можно зимовать?

То, что людей оставляли здесь на долгие зимние месяцы, не укладывалось у нее в голове. Разве можно так? Что там за демоны сидят за стенами Ассолы, раз своих изгоняют в такое место, фактически обрекая на верную гибель.

— В этом году здесь легче двигаться и дышать, — задумчиво произнес Лай.

— Старый белый дурман мы уничтожили, а новый еще не вырос, — напомнил Хасс, прежде чем оборачиваться, — это наш единственный шанс. Монастырь вон там.

— Какой монастырь? — хмуро спросил Брейр, — я вижу только снег, верхушки деревьев и валуны.

У него до сих пор в голове не укладывалось то, что рассказал Хасс о своем путешествии в долину и дальше, за защитный полог Милрадии.

— Поверь, он там есть. Все, выдвигаемся. Мы вперед, — распорядился главный, имея ввиду кхассеров, — остальные своим ходом.

Теперь, когда Драконьи горы позади, воины не нуждались в защите от Сеп-Хатти и могли продвигаться дальше сами, не задерживая крылатых.

Ким и Мойра проворно забрались на звериные спины. Ника тоже начала карабкаться, но в тяжелой одежде и варежках было так неудобно, что пару раз она едва не сорвалась, даже несмотря на то, что Брейр опустил крыло, чтобы ей помочь.

— Да стараюсь я, стараюсь, — проворчала она, услышав как фыркает пятнистый зверь, — все. Сижу. Можно лететь. Ай…

Снова захватило дух и сердце провалилось до самый пяток, когда на взлете вжало в мягкую шкуру, а земля начала равнодушно удаляться.

Одно радовало. Снег такой, что даже если свалишься, то не разобьешься. Наверное.

Трое кхассеров спикировали в долину, оставив далеко позади людей и навьюченных запасами вирт.

Сколько бы Брейр ни прислушивался и ни принюхивался, но не мог уловить присутствия кого-то еще, словно во всей долине никого живого кроме них не было.

Хасс пошел на снижение первым, а следом за ним опустились и остальные. Им предстояло найти тех, кто уцелел с наступлением зимы.

— Что мы ищем? — спросила Доминика, оглядываясь по сторонам. Снег здесь был не такой плотный, как в горах, поэтому ноги проваливались чуть ли не до колена, — здесь нет ничего кроме сугробов.

— Здесь располагается монастырь Россы, — растерянно произнесла Ким, — переводя взгляд от камня, размером с лошадь на том месте, где должен был быть шпиль часовни, на холм под которым пряталась разоренная обитель сна, — но я не вижу его.

Она бросилась вперед и начала разрывать снег там, где точно была обитель. Знала, что крыша прямо под ней, но сколько ни копала, не могла ничего найти.

— Проклятье! — стонала, с головой закопавшись в сугробы, — они снова накинули полог! А я не чувствую его! Потому что не участвовала!

В ее голосе зазвучала самая настоящая паника

— Не вижу! Мы их не найдем! Они замерзнут.

— Отойди, — Мойра, до этого стоявшая в стороне, поправила шапку и решительно направилась туда, где в снегу копошилась расстроенная, почти ревущая Ким, — отойди, я сказала.

Высшая долго мерила шагами снежный покров над монастырем Россы. Попрыгала там, где притаилась никому ненужная обитель зла, стащив варежку погладила холодный камень на том месте, где был конек крыши над главным входом, задумчиво кусая губы опустилась на снег, зарываясь в него ладонями и словно пытаясь что-то почувствовать.

Остальные молчал, ожидая, когда скажет хоть что-то.

Наконец, она поднялась:

— Так, — по-деловому отряхнула заснеженные колени, — все в воздух, чтобы внизу мне никто не мешал.

Вопросов не последовало.

Хасс подхватил Ким, Брейр — Доминику, а Лай просто завис в нескольких метрах над землей.

— Заметите следы, — скомандовала Высшая и, предусмотрительно отойдя на приличное расстояние, присела за высоким сугробом.

Три кхассера сильными крыльями подняли ураган не хуже Сеп-Хатти. Удары ветра подхватывали целые пласты, заметая глубокие следы, оставшиеся после их компании.

Когда снежная мгла осела, площадь над монастырем была девственно чистой, и Мойра принялась за дело. Под руководством Ники, она шагами очертила примерный размер защитного полога, которым пользовались воспитанницы и жители монастыря. Потом аккуратно прошла в центр и оттуда начала рисовать усиливающие, понятные ей одной знаки.

Когда причудливый рисунок был готов, она заняла нужное место, встала на колени и по локоть зарылась руками в мягкий снег

Как Ника видела линии жизни, так Мойра видела плетение морока, укрывающее монастырь и искала в нем слабое место. На создание полога было влито много сил, но из-за того, что миар-таны погибли, он не был замкнут и не получал подпитки от белых цветов, как это было раньше.

Мойра смогла нащупать свободные окончания и потянула за них, наблюдая, как плетение медленно расползается. Петелька за петелькой, узелок за узелком, оно ослабевало, обнажая то, что должно было быть скрыто от посторонних взглядом.

— Чтобы снять все, потребуется слишком много времени, — нетерпеливо крикнула она, — нужно выбрать место.

— Вон там, — бывшая воспитанница монастыря Россы без колебаний указала туда, где был лаз, через который прошлой зимой она сама пробиралась внутрь.

Мойра сосредоточилась. Она распутывала и разрывала то, что до нее сделали маги долины. Ее сила превосходила все их совместные ухищрения, и вскоре тот самый камень, что темной махиной возвышался сбоку начал менять очертания.

Сначала вокруг заиграло марево, потом сквозь него начали проступать очертания чего-то другого. Большого, темного. И вскоре перед ними показалась острая треугольная крыша с навершем в форме месяца, обнимающего полуночную звезду, а чуть ниже — мутное окно, смотрящее на них своим темным глазом.