Добравшись до широкого места, где русло делало плавный изгиб, путники начали снижаться. Сделав плавный круг, они опустились на пологий берег, а там их уже поджидала группа воинов и навьюченные вирты. Одна из них, не скрывая радости бросилась к Ким, остальные продолжали неспешно дергать траву.

Когда Доминика скатилась на землю, ноги ее подвели. Она покачнулась, но кое-как устояла, все еще утопая в ощущении полета.

— Жива? — насмешливо поинтересовался Брейр, приняв человеческое обличие.

Всею дорогу он чувствовал, как неистово колотится ее сердце. Ощущал ее страх, постепенно сменяющийся диким восторгом и дыханием. Хотелось прокатить ее вот так, над родным Вейсмором, чтобы она увидела его с высоты птичьего полета и поняла, что на свете нет лучше места.

Вместо ответа Доминика потрясла руками, пытаясь выразить всю глубину накативших на нее ощущений. Слов для того, чтобы проговорить это вслух она попросту не нашла.

— Ждем здесь, — Хасс смотрел по сторонам, прислушиваясь к замершей природе, — как только появится переход — выдвигаемся. Пока готовьтесь.

В тюках, прикреплённых к седлам, обнаружилась теплая одежда. Штаны с густым начесом, тяжелые сапоги, унизанные шипами, куртки и черные, подбитые мехом плащи с глубокими капюшонами. Мужчины стали переодеваться на месте, а девушки, взяв свое добро, ушли за высокий ракитовый куст и там поспешно начали натягивать новую одежду.

Полностью нарядившись, Доминика почувствовала себя неподвижным, неуклюжем увальнем. Руки утопали в рукавах, капюшон полностью закрывал обзор, а на ногах, казалось, висело по пудовой гире.

Она печально размышляла о том, что в таких нарядах под восходящим солнцем Андракиса они сварятся заживо, но ждать пришлось недолго. И часа не прошло, как вблизи одинокой сосны, стоявшей на пригорке, появилось марево, и что-то раскатисто затрещало, напоминая отголоски грозы.

— Пора.

Каждый выбрал по вирте. Брейр лично пристегнул Доминику к седлу с помощью каких-то странных ремней.

— Зачем?

— Все увидишь сама, — пробурчал он в пятый раз проверяя крепление, — чтобы ни случилось — держись рядом со мной. Делай все, что я скажу. Если отобьешься — отпускай поводья и доверься вирте. Она выведет на безопасное место. Поняла?

Она угрюмо кивнула.

— Готово.

Один за другим они прошли через переход. Стоило только оказаться на другой стороне, как ветер швырнул в лицо ворох колючего снега, перебивая дыхание.

— Добро пожаловать в Зиму, — произнес Хасс, мрачно скользя взглядом по раскинувшемуся перед ними сверкающем снежному плато.

Таких зим Доминика еще не видела.

В Шатарии они мягкие, порой дождливые и недолгие — теплое течение, проходящее недалеко от ее берегов, не позволяло зимним ветрам надолго захватить островное государство. В Вейсморе зима была снежной и восхитительно морозной. Когда выходишь утром из сторожки старой Нарвы, а под ногами хрустит, и еловые ветки скидывают с себя целые сугробы, тут же подскакивая кверху. И дым, ленивыми кольцами выходящий из трубы, так упоительно пахнет

Здесь чувствовалась ярость. В каждом порыве, в каждом коварном перешейке между выступающими обломками, в каждом завывании, рождающемся в глубине темных ущелий.

После того, как плато осталось позади, всадники начали подъем по звериной тропе. И если сначала она была заметной и легко узнаваемой, то спустя некоторое время начала сужаться, а потом и вовсе затерялась между гигантских валунов.

Но не это пугало Нику больше всего.

Вирта!

Привычная форма лошади стала сменяться чем-то непонятным. Вытянулась шея, появился тонкий хвост, а копыта уступили место внушительным когтям, которые легко вгрызались в лед и цеплялись за камни.

Зато целительница поняла, зачем нужны те самые ремни, которые так усердно проверял Брейр. Если бы не они, то при первом же прыжке она бы вылетела из седла, а так ничего. Пыхтела, кряхтела, ойкала, но болталась на спине вирты, отчаянно цепляя за петлю впереди седла.

И это было только начло!

Первым ехал Хасс, хмуро глядя по сторонам и постоянно прислушиваясь, будто пытался что-то уловить в зловещем дыхании метели. Следом растянулся хвост из молчаливых воинов, Брейр, потом Ким, Доминика и Мойра, снова воины, и Лай, замыкающий процессию.

Ника украдкой оглянулась на вторую Высшую. Та была нежно зеленого цвета и выглядела так, будто собиралась упасть в обморок прямо здесь и сейчас. Еще со времён гимназии она не любила верховую езду, но злорадствовать по этому поводу и насмехаться желания не было. Вместо этого, стараясь быть незаметной, Доминика потянулась к ней даром и немного привела в порядок. Щеки у Мойры зарозовели, и лицо перестало казаться настолько мученическим.

Ким, в отличие от остальных выглядела спокойной. Ей уже доводилось бывать в горах и не раз. Она полностью полагалась на мужа и знала, что он сделает все, что в его силах, чтобы защитить.

Спустя час изнурительного подъёма, Хасс поднял кулак, привлекая общее внимание:

— Приближается.

— Пещера вон там, — Брейр указал на выступ в десятке метров над головами.

Ника пока не понимала, что происходит, поэтому просто ослабила поводья, когда ее вирта следом за остальными ринулась к отвесной скале и, скрипя когтями по мерзлым камням, начала карабкаться.

В пещере было тесно. Едва хватило место на то, чтобы укрыться и людям, и животным. После этого Хасс встал на проходе и, выполнив какие-то непонятные манипуляции, поставил заслон. Внутри стало немного теплее, а снег, кружащий в воздухе, не мог преодолеть вставшую на его пути преграду и ложился ровной полосой, обозначая границу.

Все молчали. И чего-то ждали.

Сначала Доминика почувствовала гул, будто где-то в горах посыпались камни, потом заметила, как среди снежных завихрений появляются искры. Синие, розовые, солнечно-желтые. Их хоровод становился все более заводным. Их вихри не просто бились в хаотическом беспорядке, они подчинялись единой мелодии, танцевали ловя слышный только им ритм.

— Сеп-Хатти, — с благоговением прошептала Ким.

Это не был обычный буран. Ника чувствовала, что он живой. Злой и бесконечно голодный. И он очень сердился из-за того, что кто-то посмел проникнуть в его владения.

— Твой? — спросил темноволосый кхассер.

— Нет, — Хасс протянул руку и подрагивающему защитному пологу, — Мой другой.

Ураган отхлынул так же внезапно, как и набросился. Небо в один миг стало светлым, ветер успокоился, опуская взбаламученный снег на землю, и группа смогла продолжить свой путь.

Еще до полудня они дважды натыкались на Сеп-хатти. И каждый раз от страха Ника забывала, как дышать. Это же сила такая! Мощь! Разве с ней можно совладать? Но кхассеры были спокойны, хоть и собраны до предела. Малышка Ким тоже не подавала признаков тревоги, стойко перенося все трудности, и даже Мойра и та молчала, не позволяя себе стонать или высказывать недовольство.

После привала и скудного обеда, состоящего из вяленого мяса и чая, заваренного в котелке из растопленного на костре снега, они отправились дальше и еще засветло выбрались на очередное плато, с которого открывался потрясающий вид на драконьи Горы.

Насколько хватало глаз всюду искрился снег и острые вершины, над которыми кружили одинокие северные орлы.

— Нам вон к тому перевалу, — Брейр указал на прогиб между двумя пиками, едва виднеющимися на горизонте, — За ним Долина Изгнанников.

— Так далеко…

Разочарованию Доминики не было предела. Этот перевал казался просто недостижимым. Они весь день в седле, у нее от напряжения ломило спину, болели пальцы и натерлось между ног, а они еще и десятой части пути не преодолели.

— Это ж неделю добираться, — охнула Мойра.

— Может и дольше, — согласился Брейр, — все зависит от пути. Каждый год дорога меняется. Появляются новые ущелья, сходят лавины, да и Сеп-Хатти меняют все на свое усмотрение.