Договорить ему не дал оклик одного из кхассеров:

— Брейр! Где тебя черти носят?! А ну иди живо, только тебя все и ждут!

— Я тебя предупредил, — процедил сквозь зубы Брейр, обращаясь к ней, и скрылся в проходе между двумя низенькими шатрами, — Иду!

Доминика с трудом выдохнула, нервно разгладила складки на юбке, потом заметила, что вся в пыли и стала отряхиваться. Ей тоже было пора возвращаться к лекарям— не терпелось сообщить Дарию, что у нее получилось. Раздражало только то, что не сама справилась, а при помощи бывшего хозяина.

Как так выходило, что чем бы она не занималась, чтобы ни делала — везде был он. Без него никак. Хорошо — кхассер рядом. Плохо — тоже. С того момента, как она попала в Андракис все крутилось вокруг него. Судьба что ли?

— Ты куда это на ночь глядя собралась? — подозрительно спросила Орта, когда юная целительница откинула входной полог, — сегодня ни костров, ни танцев не будет. Люди готовятся. Зима…

— Я знаю, — кивнула Доминика и вышла на улицу.

Вечерний лагерь был непривычно тих. Не полыхал огонь, озаряя ночное небо, не звучали томительно медленные переливы флейт и грохот барабанов, не раздавались раскатистые мужские голоса и женский смех. Жизнь словно замерла, и в воздухе звенело напряжение.

Не увеселительная прогулка их ждала, и все это понимали, как и то, что с приходом Зимы произойдет сопряжение и рой будет рваться на поверхность с еще большей яростью.

Последние спокойные дни, а потом все.

Она поежилась и скользнула в тень между адоварами. Просто так сдаваться на милость кхассера и ждать, когда он за ней придет, Ника не собиралась. И сама не понимала, чего было больше в ее действиях. Юношеского упрямства, обиды или страха привыкнуть к нему еще сильнее.

Но почему-то, бесшумно шагая по притихшему лагерю, она ушла не на другой его конец, а снова вывернула туда, где обычно полыхали костры. Этой ночью здесь было тихо. Никто не веселился, не пил брагу из тяжелых кружек и даже вездесущие вирты и те не решались выходить на открытое пространство. Сегодня это было место молчания и сумрака, и только внутри главного шатра теплился свет. Едва различимые тени перемещались по холщовым стенам, но сколько бы Ника не пыталась услышать, что происходило внутри — ничего не получалось.

— Можешь не стараться. У них полог тишины, — раздалось неподалеку.

Из темноты выступила Мойра.

В простом коричневом платье, растоптанных кожаных сандалиях и небрежным пучком на голове, она меньше всего походила на ту модницу, красавицу, которой была в гимназии.

Подойдя ближе, она опустилась на пустующую лавку под навесом и, не отрываясь, уставилась на шатер.

— Твой там? — произнесла спустя некоторое время спустя.

— Не знаю.

— Раз ты здесь и ждешь, значит знаешь. Не головой, сердцем.

Ника ничего не ответила, потому что это самое сердце нервно сжималось и наполнялось гневом в присутствии своей заклятой «подруги», из-за которой все с самого начала шло наперекосяк.

— За то, что вылечила — спасибо.

— Это моя работа, — буркнула Ника.

— За то, что сделала с тобой на корабле — прощения просить не стану. Не жалею ни о чем.

Мерзавка!

Мойра будто не замечала ее гневных взглядов и продолжала неспешно рассуждать:

— Будь мы на равных условиях, неизвестно чем бы закончился тот отбор. Может быть, тебе бы достался Лай, а мне Брейр. Ты думала об этом?

Нику тряхнуло.

— А я вот думала. Много раз. И все время становилось страшно. Я представить себе не могу своей жизни без него.

— Влюбилась что ли?

— А ты разве нет? — Мойра обернулась к ней, — Нет?

Доминика оставила этот вопрос без ответа.

— Влюбилась, — убежденно сказала Мойра, — по глазам вижу. В них невозможно не влюбляться, они особенные.

— Ты понятия не имеешь, что происходит, между нами.

— Мне плевать. Это ваше дело. Я говорю только то, что вижу. И ты здесь сидишь не потому, что скучаешь по диким пляскам. И смотришь так жадно на этот шатер вовсе не потому, что хочешь увидеть императора или кого-то из старших кхассеров. Тебя только твой пятнистый волнует.

— Волнует.

— А представь, тебя бы выбрал другой?

— Это ты так пытаешься убедить меня, что твой поступок был во благо?

Мойра пожала плечами:

— Я в чем-то не права? Я бы не променяла Лайя ни на кого другого.

Ника почувствовала сухой ком в горле. Она даже представить никого не могла вместо Брейра. Только он, несмотря ни на что.

— У вас сложилась пара, — произнесла соперница с легкой завистью, — это чудо.

Ника только пожала плечами. Все вокруг говорили о том, что она пара, а у нее самой внутри протест то и дело поднимался. Если бы не Тиана, она наверняка была бы самой счастливой девушкой на свете, а теперь не знала, что и думать. Разрывалась между обидой и желанием признать свои чувства.

— Я бы много отдала, чтобы у нас тоже сработала истинная связь. Но увы. Это такая редкость. И почему-то повезло именно тебе?

— Бесишься? Из-за того, что несмотря на твои козни у меня все сложилось?

— Завидую, — честно призналась Мойра, — знать, что сердце зверя бьется только для тебя — это дорого стоит. Так что ты меня еще благодарить должна, за то, что так все обернулось.

— Спасибо, — язвительно ответила Ника.

— И ты точно сможешь родить ему сына кхассера. Или дочь. Ты не представляешь, что я готова отдать ради этой возможности.

В этот момент Доминика порадовалась, что ночной сумрак скрывает ее алые щеки. Она уже давно могла бы быть беременной, если бы не румянница. И сидя здесь, в лагере посреди степи, в тревожном ожидании того, что будет дальше, рядом со своей извечной соперницей, Ника отчаянно жалела о том, что когда-то сделала такой выбор.

Надо было рискнуть, и тогда бы многое сложилось бы по-другому.

— Родишь еще.

— Пока не получается. И порой я боюсь, что так и не получится, — шепотом произнесла Мойра, — и я стану ему не нужна.

Теперь в ее голосе звучал явный страх.

— Для Брейра ты всегда будешь на первом месте. Они преданы своей паре до последнего вздоха. А я…я буду рядом пока Лай этого хочет.

Больше тем для разговоров у них не было. Они не дружили в гимназии, не стали подругами и сейчас. Просто молча сидели бок о бок, и смотрели на подсвеченную изнутри махину главного адовара, ожидая появления своих мужчин.

Сбор закончился глубоко за полночь. Ника даже успела задремать и проснулась только когда почувствовала, прикосновение к своей щеке.

Брейр. Сидел перед ней на корточках и как-то странно, тяжело смотрел.

— Я заснула, — Ника потянулась и пихнула мирно сопевшую рядом с ней Мойру, — подъем!

Та сонно заморгала, села, потирая глаза, а потом вскочила на ноги и бросилась навстречу своему кхассеру.

— Все хорошо? — спросила Ника.

Брейр пожал плечами

— Мы отправляемся на рассвете.

— Уже? — встрепенулась она, чувствуя, как обрывается в груди.

— Мы уходим первыми. У нас особая миссия.

— Вдвоем? — прошептала она.

— Кто его одного еще отпустит? — раздался голос Хасса.

При его появлении Брейр насупился. Между этими двумя явно когда-то пробежала кошка и теперь они относились друг к другу с заметной прохладцей.

— Идем группой. Мы с Ким, вы, Лай со своей Высшей и небольшой отряд.

Идти с Мойрой в долину Изнанников это вовсе не то, о чем мечтала Доминика, но спорить со старшим кхассером ей и в голову не пришло. Кто она такая, чтобы оспаривать их решения? Просто девочка из Шатарии, которой чертовски страшно.

— Идите спать. Силы нам всем потребуются.

На этом разговор завершился.

Брейр протянул ей руку и Доминика, напрочь забыв о том, что хотела спрятаться и провести эту ночь где угодно, но только не с ним, покорно взяла его за руку. Возле него было не так страшно.

— Идем.

В полнейшем молчании они добрались до его шатра, там Брейр привлек ее к себе: