— С удовольствием, — наконец говорит она, откладывая вилку. Напротив нее Альдо хихикает под нос.

Я резко выдыхаю. Когда я смотрю на Габриэля, он пожимает плечами. Выражение его лица отстраненное, как до того, как он рассказал мне о своем плане. Как будто он что-то обдумывает.

После завтрака я поднимаюсь наверх и переодеваюсь в то же желтое платье-макси, которое было на мне в последний раз, когда мы ездили в город. Слишком поздно я вспоминаю, что еще произошло в тот же день, и сжимаю юбку в руке, задаваясь вопросом, смогу ли я когда-нибудь снова смотреть на нее, не вспоминая, как Габриэль прижимал меня к себе, прижимал к книжным полкам, посылая волны удовольствия, когда он заставлял меня кончать, не делая ничего, кроме как двигаясь против меня.

Меня захлестывает жар, и я прикусываю губу, переключая свое внимание на прическу и небольшой макияж, добавляя висячие серьги, которые были в сумке, упакованной Габриэлем.

Когда я спускаюсь вниз, то с удивлением вижу, что он ждет меня в фойе.

— Ты же не идешь, да? — Я прикусываю губу, понимая, что то, что я собираюсь сказать, звучит глупо. — Я не хочу, чтобы ты видел мое платье до свадьбы.

Габриэль улыбается, но улыбка выглядит отрывистой, как будто он вынужден это сделать.

— Нет, не иду. Я хотел поговорить с тобой перед твоим отъездом. И передать тебе это. — Он сует мне в руку свою кредитку, и я рефлекторно сжимаю пальцы вокруг прохладной, тяжелой металлической карточки.

— О чем? — Я тяжело сглатываю, когда он берет меня за руку и направляет в соседний кабинет. Он закрывает за мной дверь, и мое сердцебиение учащается, когда я смотрю на него. — Габриэль…

— Я не собираюсь набрасываться на тебя — говорит он с легким намеком на забаву в голосе. — Хотя я очень хорошо помню, чем мы занимались, когда ты в последний раз надевала это платье.

Мои щеки мгновенно заливает жар.

— Я хотел тебе кое-что сказать. Я думал об этом со вчерашнего вечера. С тех пор как подарил тебе кольцо. — Он медленно выдыхает и смотрит на изумруд на моем пальце, а затем снова поднимает на меня глаза. — Я знаю, что ты пыталась избежать брака по расчету, когда мы встретились. Я знаю, что до этого ты лишь с трудом избежала его в своей жизни. Могу только представить, каково это — оказаться в таком браке сейчас, пусть даже с тем, кому ты доверяешь.

Я тяжело сглатываю, чувствуя, как под веками появляются яркие капельки слез. Даже это маленькое признание что-то значит для меня, тот факт, что он хотя бы пытается понять, каково мне. Никто другой никогда не пытался сделать это раньше. Не хотел даже попытаться понять, что я чувствую из-за того, чего требует от меня этот мир.

— Если ты несчастна… — Он делает паузу, и я вижу, как трудно ему это говорить. Кажется, что он выдавливает из себя слова. — После того как с Игорем разберутся, когда снова станет безопасно, ты сможешь уйти. Я дам тебе развод, и ты сможешь освободиться от этого. В мои планы никогда не входило заманивать тебя в ловушку брака, которого ты не хочешь, Белла.

Он держит мой взгляд, пока говорит это, но я чувствую, что он не хочет говорить ничего из этого. Ему не нравится мысль о том, что этот брак закончится. И зная то, что я знаю о Габриэле — его нерешительность в отношении любви, его чувства по поводу брака… и то, что он заботится обо мне и никогда бы не причинил мне боль, — все это не имеет смысла.

— Что бы ты сказал Сесилии и Дэнни? — Спрашиваю я, и челюсть Габриэля сжимается. Он ненадолго отводит взгляд, а потом снова смотрит на меня, как будто такого ответа он не хотел.

— Я бы сказал им правду. Что ничего не вышло. В реальном мире все так и происходит, верно? — Он пожимает плечами, как будто это ничего не значит, но я могу сказать, что для него это так. — Нет ничего плохого в том, что они это поймут.

— Тогда я от тебя не забеременею. — Это плохая шутка, но она вырвалась, воспоминание о том, как он прорычал, что сделает именно это, если понадобится, все еще свежо в моей памяти. Это не должно вызывать горячую дрожь по позвоночнику при воспоминании об этом, но это так.

Габриэль вздрагивает.

— Прости меня, Белла. Я был страстным во время того разговора. Слишком страстным. Я бы никогда не сделал с тобой ничего, чего бы ты не хотела. В том числе — особенно ребенка.

Я знаю, что то, что срывается с моих губ, неправильно. Что это не то, чего я хочу на самом деле. Это тест, чтобы проверить, действительно ли он делает это только для того, чтобы защитить меня, что в нем нет скрытых мотивов. Что он не женится на мне только для того, чтобы иметь повод иметь меня в своей постели, независимо от наших чувств по поводу того, что это нечто большее.

Это неправильный способ справиться с этим. Но мои чувства и мысли настолько запутались, что мне уже трудно понять, что правильно, а что нет.

— Значит, после брачной ночи мы не должны спать вместе, — спокойно говорю я. — Просто чтобы убедиться, что этого не случится. Случайности возможны, в конце концов. Лучше перестраховаться.

Габриэль вздрагивает. Он пытается скрыть это, но я вижу, как он реагирует, всего на секунду. Я вижу, как в его глазах мелькает разочарование. И я не могу осуждать его за это, потому что чувствую, как каждая частичка меня отвергает мысль о том, что я еще только раз окажусь в его постели. Что, то удовольствие, которое я испытала на следующее утро после того, как он сказал, что мы должны пожениться, когда он трахал меня в библиотеке, будет принадлежать мне еще только один раз.

Я ожидаю, что он отвергнет эту идею. У него найдутся причины, почему это невозможно. Почему мы должны продолжать заниматься сексом и после брачной ночи.

Но он кивает, его челюсть напряжена.

— Хорошо, — тихо говорит Габриэль. — Если ты считаешь, что так будет лучше.

Его согласие удивляет меня. Не знаю почему, я знаю, что он хороший человек. Я знаю, что он никогда бы не стал принуждать меня. Но это все равно шокирует меня, по какой-то причине, которую я не могу полностью объяснить. Может быть, дело в том, что я так привыкла к мысли, что брак означает право собственности, и не могу представить, что мужчина, которому я принадлежу, когда-нибудь откажется от того, чтобы получить от меня то, что ему нужно.

Но Габриэль не такой, как все остальные мужчины. Я поняла это давным-давно.

— Мне нужно идти, — тихо говорю я. Он кивает, и, когда я направляюсь к двери, на его лице появляется выражение тоски, а его взгляд падает на мой рот. По одному этому взгляду я вижу, как сильно он хочет меня. Я чувствую свою ответную реакцию на него, потребность, которая пульсирует во мне.

Он словно магнит. И от него так чертовски невозможно уйти.

***

По дороге в город я в основном молчу. Агнес, Сесилия и я садимся на заднее сиденье одной машины, которую ведет один из охранников, отправленных Габриэлем с нами. Еще пятеро мужчин едут в машине за нами. Когда-то это показалось бы мне невероятно чрезмерным. Теперь же я не уверена, что этого будет достаточно, чтобы обеспечить нашу безопасность.

Сесилия болтает всю дорогу, задавая мне вопросы о том, какое платье я хочу, о свадьбе, о цветах, и всем остальном. Я отвечаю ей, как могу, всегда возвращаясь к мысли о том, что это случилось со мной и Габриэлем очень неожиданно, не выдавая истины о том, для чего все это. Агнес молчит, и мне хочется знать, о чем она думает, но я не могу спросить ее, когда здесь Сесилия. У меня такое чувство, что, что бы это ни было, не стоит говорить об этом в присутствии ребенка.

Мысль о том, что Агнес не одобряет все это, причиняет боль. Мысль о том, что она может подумать, что я каким-то образом заманила Габриэля в ловушку, соблазнила его на это, тоже причиняет боль. Но я знаю, что он быстро разуверил бы ее в этом, если бы знал, что она так думает. И они наверняка говорили об этом. Я знаю, что они близки.

Мне нравится Агнес. Я чувствую близость с ней после относительно короткого времени, и мне казалось, что я ей тоже нравлюсь. Что она одобряет мое присутствие в этой семье, и ей даже нравится идея, что мы с Габриэлем будем вместе. Мне грустно думать, что по какой-то причине все изменилось.