Я почти говорю это. Слова уже на губах, но я никак не могу сорвать их с языка. Вместо этого я тянусь к ней, придвигаюсь ближе, прижимаю ладонь к ее щеке, пальцы прижимаются к ее челюсти, когда я притягиваю ее рот к своему. Когда я целую ее, поцелуй получается мягким и сладким, полным всего, что я хочу ей сказать, и даже больше. Но я не знаю, чувствует ли она это. Не знаю, сможет ли она прочитать в этом поцелуе все то, что я никак не могу заставить себя сказать.

Ее рот прижимается к моему, и во мне вспыхивает желание. Ее рука ложится на мое бедро, теплое от твердых мышц, и мне требуется все, чтобы не притянуть ее к себе на колени, запустить руки в ее волосы и углубить поцелуй, отнести ее наверх и провести остаток ночи, заставляя ее кончать.

Вместо этого я разрываю поцелуй, оставляя между нами небольшое пространство. Белла моргает, явно удивленная моей сдержанностью, и я даю ей маленькую, натянутую улыбку.

— Я хочу дождаться нашей брачной ночи, чтобы снова переспать с тобой, — тихо говорю я. — В первый раз было… было все, чего мы оба хотели. А второй раз был тем, что нам было нужно в тот момент. Я хочу, чтобы первый раз после того, как ты станешь моей женой, что-то значил.

Трепетная улыбка дрогнула в уголках ее рта.

— Это очень старомодно с твоей стороны, — пробормотала она. — Я немного удивлена.

— Я хочу, чтобы для тебя это было особенным. — Я протягиваю руку и провожу большим пальцем по кольцу в том месте, где оно упирается в костяшку пальца. — Я хочу, чтобы это было как можно больше похоже на то, чего ты, возможно, хочешь.

— Это трудно сделать, ведь даже я не знаю, чего бы я хотела. — Белла отдергивает свою руку от моей, и мне сразу становится холоднее. — Я всю жизнь старалась избежать брака. Я вообще не задумывалась о том, чего бы я хотела, если бы вышла замуж.

— Я договорился с охраной, что завтра мы поедем с тобой в город искать свадебное платье. Я дам тебе свою карточку, и ты сможешь купить все, что захочешь. — Я медленно вздохнул. — Может быть, по дороге ты найдешь что-то из того, что это такое. Если я смогу дать тебе это, Белла, я сделаю это.

Она тяжело сглатывает, все еще глядя на свою руку.

— Я знаю, — тихо говорит она. — А как же дети? — Она поднимает взгляд и ловит мой. — Что мы им скажем?

Я слышу нервозность в ее голосе, беспокойство за них и за то, что они подумают, и это только усиливает мои чувства к ней. Видя ее с ними, я всегда чувствовал это — ее осторожность, ее заботу, ее внимание к ним.

У меня болит в груди от этой мысли.

— Все просто, — тихо говорю я ей. — Мы скажем им, что влюбились и собираемся пожениться.

Я вижу, как мгновенно меняется выражение ее лица. Ее лицо опускается, и на короткую секунду мне кажется, что она сейчас заплачет. Она вздрагивает, ее руки внезапно сцепляются на коленях, а затем она поднимается, чуть не опрокинув при этом свой бокал с вином.

— Я устала, — резко говорит она, проходя мимо меня. — Мне нужно… мне нужно лечь спать. Увидимся утром, Габриэль.

Ее голос густой, как будто она борется со слезами. Я начинаю вставать, но она уже проскользнула в дом, и за ней тяжело закрылась задняя дверь. Я знаю, что она не хочет, чтобы я следовал за ней.

Я опускаюсь обратно на скамейку, озадаченный ее реакцией. Может быть, потому, что это кажется ей ложью? Я не могу представить, что она хотела бы, чтобы я сказал Сесилии и Дэнни правду — что я женюсь на Белле, потому что это самый эффективный способ защитить ее от человека, который держал их и всех нас на мушке в нашем бывшем доме, что этот человек все еще представляет реальную опасность для всех нас. Я пытался оградить их от этого, от реальности ситуации. Я хочу, чтобы они чувствовали себя здесь в безопасности. Я знаю, что в конце концов мне придется рассказать им о доме в Нью-Йорке, о том, почему нам придется искать новое жилье, но я намерен откладывать это как можно дольше.

И это не совсем ложь. Не для меня. Мы женимся не потому, что влюблены, а потому, что я чувствую к ней…

Это явно не то же самое, что она чувствует ко мне. Ее реакция говорит об этом так же ясно, как если бы она сама это сказала. И это заставляет меня чувствовать себя так, словно эта рука снова засунута в мою грудь и сжимает мое сердце до боли.

Через несколько минут задняя дверь снова открывается, и я резко поднимаю голову, думая, что Белла, возможно, вернулась. Вместо этого я вижу Альдо, выходящего на палубу с пивом в руке и садящегося напротив меня.

— Я думал, ты уже в постели, старик, — ласково говорю я ему, и Альдо хихикает, опускаясь на скамейку.

— Думаю, здешний воздух с тобой согласен. Я стал работать лучше, чем раньше. Чувствую себя снова почти молодым. — То, как скрипит его голос, когда он это говорит, не соответствует действительности, но я могу представить, почему он так считает. С тех пор как я здесь, я чувствую подобное омоложение. Чувство покоя. Обновления.

— Агнес сказала мне, что между тобой и Беллой что-то происходит. — Скрипучий голос Альдо снова нарушает тишину, и я резко поднимаю глаза. — Наверное, я тоже должен был это заметить. Теперь, когда она что-то сказала, это кажется очевидным. — Он смотрит в сторону стола, где все еще лежит коробочка с кольцом. — Определенно что-то происходит.

— Игорь все еще хочет ее. — В моем тоне слышна оборона, хотя я знаю, что Альдо не против меня в этом вопросе. Мне кажется, что я должен оправдать свое решение, свой выбор жениться на Белле, вместо того чтобы найти какой-то другой путь. В глубине души я понимаю, что не так уж и старался придумать другое решение.

Я хотел именно такого решения.

— И женитьба на ней решит эту проблему?

— Поможет. — Я провожу рукой по волосам, усталость наваливается на меня.

— Думал, что после Делайлы ты больше никогда не женишься, — размышляет Альдо. — Я не говорю, что ты не должен, — быстро добавляет он. — Такому молодому человеку, как ты, нет причин вечно быть одиноким. А этим детям не помешала бы хорошая мать. Но я просто не думал, что доживу до этого дня.

— Это необходимость. Не…

— Хм. — Альдо хмыкнул. — Как я уже сказал, я не заметил того, что, вероятно, должен был. Только когда Агнес что-то сказала. Она всегда была проницательнее меня. Но теперь, когда я присмотрелся, я думаю, что, возможно, здесь есть нечто большее, чем просто необходимость.

— Это…

Альдо поднимает руку, и его тон становится отеческим, когда он снова заговаривает, а голубые глаза морщатся в уголках, когда он смотрит на меня.

— Я помню, какой ты был, когда умерла Делайла, — тихо говорит он. — После этого я еще некоторое время крепче прижимал к себе Агнес, думая о том, каково это — потерять ее. Трудно думать о том, чтобы найти кого-то еще, когда ты пережил такую потерю. Но это так, и ты не должен чувствовать себя виноватым. Я не думаю, что Делайла хотела бы этого для тебя, и думаю, ты это знаешь.

— Это нечто большее. — Я долго пью свое вино.

— Ты боишься снова кого-то потерять. — Альдо смотрит на усадьбу, в течение долгого времени слышно только стрекотание ночных насекомых и шелест ветра среди деревьев. — Но ты должен быть осторожен, чтобы страх не заставил тебя действительно потерять ее. — Он снова смотрит на меня. — Я же сказал, что вижу это сейчас, оглядываясь назад. Не только по тебе. Я вижу и то, как она смотрит на тебя. То, как она себя ведет рядом с тобой. Что бы ты ни чувствовал к ней, Габриэль, это не одностороннее чувство. Но если ты и дальше будешь держать ее на расстоянии, особенно если ты женишься на ней… — Он прочистил горло и отпил еще пива, покачав головой. — Ты все равно ее потеряешь.

Он встает, проходит мимо меня и хлопает меня по плечу.

— Подумай об этом сынок.

Я не могу ничего делать, кроме как думать об этом, так как слышу, как задняя дверь снова закрывается, и Альдо возвращается внутрь. Он прав. Я знаю, что он прав, но это не меняет того факта, что я не знаю, как отпустить себя. Позволить себе чувствовать то, что я чувствую к Белле, когда это чревато столькими потенциальными последствиями — включая возможность потерять ее.