— Мне жаль — говорит он, и я на мгновение застываю в непонимании.

— Что? — Мне кажется, что мой мозг заикается, что на мгновение все становится бессмысленным. Я плыву на волне ощущений, и мое тело и я физически словно сопротивляются возвращению в реальный мир, где нам придется столкнуться с последствиями происходящего.

Но меня все равно втягивают обратно.

— Ты… ты прошла через все это с Игорем, и в тот момент, когда мы остались одни, я просто… — Он опускает взгляд на свои руки, как будто ему непонятно, что он только что прикоснулся ко мне так, как прикоснулся. В моей груди словно вспыхивает острая боль, когда я вижу, как он сожалеет об этом. Меньше всего мне хотелось, чтобы Габриэль жалел о том, что мы сделали вместе. И до этого момента я не видела даже намека на это.

Но теперь, после того, что сделал Игорь…

Я не могу не думать, что у него есть причины сожалеть об этом. В этом был бы смысл, если бы он это сделал. Возможно, он обдумывает мои слова и думает, стоило ли вообще вызволять меня оттуда.

— Мы не должны были делать это снова, — продолжает он. — Мы договорились. Я должен был остановить себя. Я не должен был целовать тебя.

Я прикусываю губу, пытаясь дышать нормально, чтобы хотя бы начать отвечать.

— Все в порядке, — наконец удается мне, а сердце все еще хаотично колотится в груди. Я не могу придумать, что еще сказать, в моей голове все еще мутно и туманно. Я все еще хочу, чтобы он вернулся, чтобы снова прикоснулся ко мне, чтобы поцеловал меня, как минуту назад. Я хочу забыть обо всем, что произошло с того ужасного дня на его кухне, и его руки на мне позволяют мне сделать именно это.

— Я тоже этого хотела, — тихо шепчу я, надеясь, что он передумает. Что он бросит осторожность на ветер. Что мы можем отбросить все, о чем нужно беспокоиться прямо сейчас, и просто…

— Мы должны сосредоточиться на том, что происходит, — осторожно говорит Габриэль, как будто слышит мои мысли. Он делает еще несколько шагов назад, словно ему нужно пространство, и у меня замирает сердце. Я хочу протянуть к нему руку, но мне кажется, что он ясно дал понять, что думает по этому поводу, по крайней мере, сейчас.

— Хорошо, — тихо говорю я, прикусив губу. — Ты сказал, что мы едем в Италию? — В голове у меня все бурлит, страх снова нахлынул, как только момент с Габриэлем отошел на второй план. Италия кажется очень далекой, но достаточно ли она далека? Достаточно ли далека, чтобы скрыться от Игоря и его угроз?

Габриэль кивает.

— Да. — Он колеблется и опускается на край кресла слева от меня, его руки потирают колени. Я не могу не заметить, как его взгляд скользит по кровати, а затем снова опускается на пол, прежде чем он снова смотрит на меня. — Что случилось там у тебя с Игорем, Белла?

— Нам обязательно говорить об этом? — Я шепчу, мой голос тихий. Мои колени затекли, сначала от поцелуев Габриэля, прижавшего меня к стене, а теперь от страха, который пробирает меня до костей, когда я вспоминаю Игоря, его особняк и все то, чего, как я думала, мне не удастся избежать. Все, чем он угрожал, если бы я пыталась сопротивляться.

Габриэль качает головой.

— Нет, — тихо говорит он. — Я не буду заставлять тебя говорить о том, к чему ты не готова. Думаю, ты это уже знаешь. Но я думаю… — Он снова прерывается, и я делаю вдох, а грудь сжимается.

— Тебе было бы полезно знать, раз уж ты тоже в это втянут, — уныло бормочу я. Мои руки скручиваются в беспокойные кулаки, а ногти впиваются в ладони. Ничего этого не было бы, если бы я никогда не пошла к нему на работу. Ничего этого не было бы сейчас, что еще хуже, если бы он не приехал за мной. Я не хочу возвращаться, не хочу оказаться в ловушке с Игорем в его особняке, не хочу быть его женой. Я не знаю, как бы я пережила все это, и все же… Габриэль не должен быть тем, кто заплатит за это, когда Игорь придет за мной. Он и его семья — те люди, кроме Клары, которые мне дороже всего на свете.

Габриэль медленно кивает.

— Мне было бы полезно знать, с чем мы столкнулись. Что именно Игорь хотел от тебя, что он планировал. Но я даже представить себе не могу, как тяжело будет пережить все это, рассказывая об этом, особенно когда это произошло так недавно. И особенно после… — Он коротко поджимает губы, его рот превращается в тонкую линию. — После того, что случилось раньше.

Он прав. Мы отправляемся в другую страну, чтобы отдалить Игоря от семьи Габриэля, и Габриэль должен знать, что задумал Игорь. Но от одной мысли об этом мне кажется, что мои ноги больше не могут меня держать, и я опускаюсь на пол, обхватывая руками колени и прижимая их к груди. На мгновение мне кажется, что я сейчас разрыдаюсь, но я борюсь с этим.

— Он сказал, что сначала хотел отдать меня своим людям. — Я смотрю в пол, пока говорю, мне невыносимо видеть выражение лица Габриэля, когда я объясняю. — Но ему понравилось мое неповиновение. Он сказал, что я ответственна за то, что случилось с Петром, из-за того, что устроила и сделала моя семья, и что, поскольку все это лишило его наследника, он получит нового от меня. Поэтому он планировал жениться на мне. Он готовился к свадьбе, когда ты… — Я медленно вдыхаю, пытаясь напомнить себе, что я сейчас здесь, что я свободна, и Игорь не может добраться до меня здесь. По крайней мере, не в этот момент. С тем, что случится позже, мне придется смириться, но сейчас я, по крайней мере, в безопасности. — Когда ты спас меня.

Когда я поднимаю глаза, выражение лица Габриэля напряженное и злобное — отголосок того, что я видела в ту ночь, когда рассказала ему о том, что случилось на моей свадьбе с Петром, той ярости, которую я увидела, когда он вошел в дом и увидел Игоря, держащего меня и его семью на мушке. Его руки сжаты в кулаки на коленях, и я вижу, как румянец ползет по его горлу, а глаза темнеют от ярости.

— Он… — Он не закончил фразу и едва успел произнести два слова, как я покачала головой.

— Нет, — быстро говорю я ему. — Он сказал, что не будет прикасаться ко мне до нашей брачной ночи. Он относился к этому как… — Я тяжело сглотнула. — Как будто он делает мне одолжение. Но он сказал, что будет соблюдать приличия, даже если я уже не девственница.

Лицо Габриэля становится пепельным, губы плотно сжаты, челюсть стиснута.

— Черт, — вздохнул он. — Боже, прости меня, Белла. То, что я, что мы… все могло быть намного хуже для тебя, потому что ты больше не… — Ясно, что он не может до конца выговорить слова, его голос густой от гнева, и я быстро качаю головой. Мне невыносима мысль о том, что он хотел бы вернуть все назад. Только не ту ночь — волшебную ночь, о которой я никогда не думала, что мне удастся провести с кем-то.

— Но это не так. — Я наклоняюсь вперед, часть меня хочет пойти к нему, а часть нуждается в пространстве в этот конкретный момент, когда все воспоминания нахлынули на меня. Я одновременно и не хочу, чтобы ко мне прикасались, и хочу, чтобы он обнимал меня, и это самое странное, что я когда-либо испытывала. — Это было не хуже.

— Как он узнал? — Выражение лица Габриэля выглядит страдальческим. — Он заставил тебя рассказать ему о…

Я качаю головой.

— Он попросил врача осмотреть меня. — Я немного задыхаюсь, мое горло сжимается при воспоминании о руках доктора Маглина на мне. Я вздрагиваю, кожа покрывается колючками. — Доктор был профессионалом в этом деле. Но это все равно было…

— Блядь, Белла. — Габриэль начинает вставать, как будто собирается подойти ко мне, но затем опускается обратно, выражение его лица обиженное и растерянное. Ясно, что он хочет утешить меня, но не уверен, как именно. В том, кем мы являемся друг для друга сейчас, так много слоев, когда-то он знал, что не должен прикасаться ко мне вообще. Потом это изменилось. Но теперь мы больше не любовники, и после того, что произошло, я знаю, что он задается вопросом, не вскрылось ли все то, что нам удалось залечить, снова, как швы из раны.

— Не могу поверить, что он мог так поступить, — тихо говорит Габриэль, опустив руки на колени. Он смотрит на них, как будто там есть какой-то ответ, что-то, что может все это исправить. — Но я могу. Я знаю, на что способны такие мужчины, как он. Но я не позволю ему снова добраться до тебя, Белла. — Он резко поднимает на меня глаза, выражение его лица твердое. — Я позабочусь о том, чтобы ты была под защитой.