Массовое систематическое истребление и продажа в рабство мужчин (в том числе захватываемых прямо в своих домах) привела к возникновению в Ирландии огромного числа незащищенных и, как правило, бездомных женщин и детей. Британским решением было осуществить их массовый отлов и также продать в рабство.
За десятилетие с 1651-го по 1660 годы число проданных в рабство в американские колонии ирландцев превысило общую численность свободного населения Америки [68]!
Впрочем, английские работорговцы орудовали далеко не только в Ирландии. В частности, «англичане создали целую индустрию по похищению детей – как у себя в стране, так и в Европе. Специальные агенты высматривали на улице бедно одетых детей, за которых некому было бы вступиться. Выбрав подходящий момент, хватали, тащили в “накопители”, а потом целыми кораблями отправляли за океан» [8].
В течение 1650-х годов более 100 тыс. ирландских детей в возрасте от 10 до 14 лет были разлучены с родителями и проданы в рабство в Вест-Индию и Новую Англию. В это же десятилетие 52 тыс. ирландцев (преимущественно женщины и дети) были проданы только в Барбадос и Вирджинию. В частности, в одном лишь 1656 году 2 тыс. ирландских детей по приказу Кромвеля были вывезены на Ямайку и там проданы в рабство английским поселенцам. Помимо этого, разумеется, продолжалась массовая продажа в рабство и мужчин.
Англия продолжала перевозить в свои колонии десятки тысяч рабов-ирландцев весь XVIII век. В частности, после восстания в 1798 году тысячи пленных ирландцев были проданы как в Америку, так и в Австралию.
Английские рабовладельцы действовали настолько методично и эффективно, что ни один увезенный ими ирландец так никогда и не смог вернуться на родину.
Британские исследователи предпочитают последовательно игнорировать массовую продажу ирландцев в рабство, предпочитая использовать нейтральные термины типа «законтрактованный работник». Однако ирландцы были пленниками, продаваемыми в рабство, – причём с ними, по многочисленным задокументированным свидетельствам, обращались значительно хуже, чем с африканцами (торговля которыми в те годы только начиналась), не принадлежавшими к ненавидимому англичанами католицизму.
Именно ирландская работорговля создала развитую инфраструктуру, которая затем была просто переориентирована на более выносливых африканцев. В силу этого (а также в силу значительно меньшего количества) последние в конце XVII века ценились весьма высоко – в 4–10 раз дороже, чем плохо переносившие жаркий климат ирландские рабы (2050 фунтов стерлингов против 5). Поэтому убийство ирландского раба была значительно меньшей финансовой потерей для рабовладельца, чем смерть негра, к которым относились значительно лучше, в том числе, и в силу их значительно большей рыночной ценности.
Английские рабовладельцы очень быстро стали массово использовать тотальное изнасилование доставшихся им ирландских женщин не только для собственного удовольствия, но и для увеличения совокупной популяции рабов, – так как дети рабов тоже являлись рабами, приумножая бесплатную рабочую силу хозяина.
Даже если ирландской женщине каким-то образом удавалось получить личную свободу, её дети оставались рабами, – и ирландские матери, несмотря на новообретенную свободу, не имели возможности оставить детей и оставались в услужении рабовладельца.
Прагматичные англичане быстро нашли наиболее эффективный способ применения этих женщин для систематического получения прибыли: поселенцы начали массово скрещивать ирландских женщин и девочек (в ряде случаев не старше 12 лет) с африканскими мужчинами-рабами. Новые рабы-«мулаты» были более выносливы и покорны, чем ирландцы (так как не знали свободной жизни и обычно даже не подозревали о её возможности) и потому приносили качественно больше прибыли, – не говоря об экономии денег, понадобившихся бы на приобретение новых рабов.
Практика скрещивания ирландских женщин и африканских мужчин в английских колониях за несколько десятилетий стала настолько массовой, что постепенно начала подрывать африканскую работорговлю. В результате в 1681 году был принят специальный закон, «запрещающий спаривание ирландских женщин и африканских мужчин с целью производства рабов», – однако этот запрет касался исключительно «производства рабов на продажу» [266].
В 1698 году английский парламент запретил монополию работорговли, сделав её общедоступной и способствовав переносу её центра в Англию. Только за десятилетие (1783–1793 годы) и только ливерпульские работорговцы продали 300 тыс. черных рабов за 15 млн фунтов, инвестированных в ливерпульскую промышленность. Доля невольничьих рейсов в африканском трафике Ливерпуля составляла 95–98 % (число приписанных к нему кораблей для перевозки рабов выросло с 15 в 1730-м до 132 в 1792 году), – а ведь центрами работорговли были и Лондон, и Ньюпорт. Английский флот обеспечил транспортировку половины всех африканцев, обращенных в рабство в XVIII веке. «Если до английской монополии на работорговлю [полученной в результате завершения Утрехтским миром в 1713 года дележа испанского наследства – Англия получила монополию на продажу рабов в испанские колонии в Америку, прибыль делилась пополам между двумя монархиями] в Америку было переправлено около 290 тыс. негров, то в результате деятельности англичан – полтора миллиона» [68].
«…Именно Англия была инициатором широкого развития рабства в своих американских колониях. Колонии были в первую очередь акционерным предприятием, и значительная часть американских земель принадлежала не обосновавшимся там «джентльменам», а… акционерам из Лондона. Классический пример – …Джорджия. Рабство там ввели только в 1750 г. – по настоянию Лондона, которому требовался… виргинский табак. Штат Южная Каролина десятки лет прекрасно существовал без рабства, производя кукурузу, свинину, вывозя оленьи кожи, древесину и пеньку (всё это вовсе не требовало рабского труда). Однако в 1710 г. акционеры из Лондона категорически порекомендовали заняться рисом, – а вот рисовые плантации существовали исключительно на рабском труде» [8].
Англия сошла с этого в прямом смысле слова сатанинского пути и прекратила систематические поставки рабов лишь в 1839 году – причём в силу сугубо экономических причин[136]: распространение более сложных технологий объективно требовало использования лично свободной рабочей силы (кроме того, запрет работорговли начинал заблаговременно душить производство хлопка в США, которое в перспективе стало бы конкурентом английских плантаций в Египте и Индии, на которых работали наемные рабочие [8]).
Стремясь не допустить конкуренцию ирландского хлеба и в целом производимой в Ирландии продукции, Англия методично блокировала развитие её экономики, обеспечивая её специализацию на выращивании дешевого и подверженного частым неурожаям картофеля. В результате, например, в 1729 году в Ирландии насчитывалось более 34 тыс. нищих; изданное в том же году «Скромное предложение» великого гуманиста и защитника ирландцев Джонатана Свифта – продавать ирландских детей на мясо в качестве пищи для обеспеченных англичан – представляло собой всего лишь некоторое развитие широко распространенной ирландской практики (когда бедняки сами сознательно калечили своих детей, чтобы те могли спастись от голодной смерти попрошайничеством, вызывая к себе жалость [40]) и выглядело вполне гармоничным развитием повседневного отношения англичан к ирландцам.
«В голодные 1846–1848 годы стало ясно, на какие крайние меры готова была пойти Англия, чтобы очистить Ирландию от коренных жителей. Послабления, которые давало ирландцам английское правительство… сохранялись на уровне, обеспечивавшем… демографические перемены.
Цивилизация людоедов: британские истоки Гитлера и Чубайса приветствуемые лидерами английского общества и правительства: смертность от голода и эмиграция… очистили земли от нерентабельных производителей и освободили место для более совершенного сельскохозяйственного предприятия» (цитируется по [80]).
