Толя налил еще по рюмке.

— Я думаю, что-то случилось. Нашел записку, там такое: «Я не могу больше воевать». Написал вот заявление в полицию вчера.

— Почему в полицию? — испугался Илья. Вот уж куда бы он точно никогда не пошел по собственной воле.

— А куда мне нужно было пойти? К тебе, может быть? — Толя сделал акцент на этом «тебе» и подался к Илье так резко, что табуретка под ним взвизгнула.

Илья инстинктивно сжал кулаки.

Но Толя снова откинулся к стене.

— Может, она вообще, знаешь… Покончила с собой.

— Что они сказали?

— А чё они могли сказать? «Будем искать». Но будут ли.

Илья опрокинул рюмку.

— А может, это ты? — спросил Толя, глядя на Илью сквозь запотевшие стекла очков.

— Что я?

— Ты ее убил?

— Чего?

— Ну, может, узнал, что она замужем, она отказалась уйти к тебе, ты разозлился, толкнул ее, она упала…

— Ты что, идиот?

— А что. Вполне вероятный сценарий. Ты парень сильный. Мог психануть.

— Я ее любил!

— Ну любил, а потом убил — так обычно и бывает.

— Господи, блядь.

— Ну а где она тогда? А? К тебе ведь она уехала в тот вечер?

— Что? В какой вечер?

— Три дня назад.

— Не ко мне, к сожалению.

— А к кому же?

— А мне откуда знать?

— Хочешь сказать, у нее был еще один любовник?

— Ну, тебе виднее. Ты ее муж.

— Ах ты сука! — Толя вскочил, табуретка прыгнула и опрокинулась, как жук на спину. — Вот именно! Я ее муж! А ты кто вообще, блядь? Откуда ты взялся?

— Ты бы лучше спросил, почему она ушла ко мне?

— Так она ушла к тебе?

— Нет. Но хотела.

— Хотела, ага. Так хотела, что теперь ее с собаками ищут. Мудак сраный. Это ты ее довел.

Илья вскочил тоже.

— А я понимаю, почему она ушла. Ты ж урод, посмотри на себя.

Толя замахнулся, но Илья ловко увернулся от его кулака и оттолкнул его к стене. Толя как бык ринулся на противника, по пути бросив очки на кухонный стол. Однако получил предупреждающий в челюсть и с грохотом упал на пол, зацепив за собой пару стаканов со столешницы, которые разлетелись вдребезги.

На шум выскочил Наум.

— Эй! — закричал он Илье. — Вали от-т-сюда! Я м-ментов позову!

— Зови, зови ментов своих. Ты бы лучше матери нервы не трепал. Из-за вас, козлов, она и бухать начала. Я бы тоже от вас съебался к херам.

— Ну вот и еби отсюда, — подал голос Толя. — Еби, пока цел.

— Ха-ха-ха, серьезно? Себя с пола собери сначала, чмо. И живете как бомжи какие-то. Тьфу.

Илья в четыре размашистых шага перепрыгнул через горы на линолеуме и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.

— Это к-к-кто был? — спросил Наум, помогая отцу подняться.

— Да так, мамин один… приятель, — кряхтя, ответил Толя.

— Любовник, что ли? — Наум подал Толе очки. — Я ж не с-с-совсем дебил, пап. Чё ты со мной как с деб-билом-то?

28

Оставаться с Толей было невыносимо. Он молча принес ей подушку и кинул на диван, и она долго лежала в позе креветки, прижимая голову к коленям так сильно, что почувствовала сердце в затылке и еще в нескольких местах тела сразу. Как будто стереозвук.

Хлоя набрала Есе.

— Спишь?

— Уже нет.

— Прости. Можно прийти к тебе?

— А сколько времени?

— Половина первого.

— Ты с ума сошла? Что случилось?

— Я ухожу от Толи.

— Ты с дуба рухнула, Ань? Прекрати херней страдать.

— Иногда мне кажется, что ты никогда не была моей подругой.

— Иногда мне кажется, Аня, что ты зажралась.

— Пошла ты.

— Сама пошла. Бросаешь мужа, и ради кого?

— Боже.

— Ради какого-то члена случайного?

— Боже, боже.

— Тебе подшиться надо, я давно говорю. Ты пьяная?

— Какой кошмар.

— Вот именно. И вставать завтра рано. Иди проспись.

Хлоя бросила трубку.

Набрала Алку.

— Алло!

— Привет.

— А, здорово. Не спится?

— Можно к тебе приехать?

— Ой, прости, Ань, не очень это сейчас удобно.

В трубке повисла пауза. Хлоя физически чувствовала неловкость на том конце.

— Алл, ну мне некуда идти. Я ушла от Толи.

— Тьфу ты. Ох, Ань, ну тебе некуда, а я при чем?

— В смысле при чем? Ты же моя подруга…

— Ань, ну что ты начинаешь…

— Серьезно? Я единственный раз за двадцать лет попросила тебя о помощи, и…

— Блин, ну перестань.

— Алла…

— Давай знаешь как поступим? Ты позвони мне завтра, и мы что-нибудь придумаем, да?

— Ладно.

— Давай ложись спать и не дури.

— Я не хочу здесь больше спать, Алла.

— Ну книжку почитай тогда, — Алла хохотнула в трубку. — Мне пора. Давай, не кипиши.

Ночевать Хлоя поехала к Лене-алкоголичке, которая просто ответила «жду» и скинула адрес. Лена-алкоголичка жила у порта. В ее окна заглядывали краны — желтые и синие. Хлоя спросила, есть ли у Лены кровать, и та предложила ей упасть рядом. У Хлои не было сил — она просто выпила залпом рюмку холодной водки, заела морозным ломким салом и упала навзничь.

— С кем бы ты поцеловалась скорее, — спросила Лена из тьмы и одеяла, — с Басковым или Васей из группы?

— С Васей, — промычала Хлоя в подушку лицом.

— Ха. А с кем бы ты поцеловалась? С сантехником Сашей из группы или с Ромой Зверем?

— Может, и с Ромой.

— А он же выбыл.

— В каком смысле?

— Ну, не рукопожатный теперь.

— Ясно.

— А с кем бы ты поцеловалась? Со святым папаней или со мной?

Хлоя выгнулась лодочкой, чтобы поднять голову над подушкой, и прищуренными глазами посмотрела на Лену-алкоголичку. Та лежала без одеяла, в одних трусах и майке, сквозь которую выпирали ее неприлично острые соски.

— Тебя, — сказала она, падая обратно в подушку.

Лена помолчала немного, погрызла пальцы, потом положила руку Хлое между лопаток.

— А ты знаешь вообще-то, чем я зарабатываю на жизнь? — поинтересовалась она.

— Чем? — без всякого интереса спросила Хлоя. Она смертельно устала.

— Я регрессолог.

— Кто?

— Ну, я исследую прошлые жизни и помогаю другим путешествовать туда.

— Куда туда? — Хлоя даже села и теперь, покачиваясь, смотрела на Лену-алкоголичку. Или нет — Лену-регрессолога. Лену — путешественницу в прошлые жизни.

«Вот это меня занесло», — подумала Хлоя.

— Туда. В твои прошлые реинкарнации. В место твоей силы. Туда, где есть ответы на твои вопросы.

— Шутишь?

— Нет. Хочешь попробуем?

Теперь Хлоя грызла палец. Предложение, конечно, заманчивое.

— А ничего, что мы выпили?

— Это не помешает. Скорее наоборот.

— Что я должна делать?

— Ложись! — скомандовала Лена-регрессолог.

Хлоя легла на подушку и даже накрылась одеялом до самого подбородка — как в детстве, когда простыл и тебя загнали в кровать.

Лена свернула и положила полотенце ей на глаза — возникла тьма, и во тьме замелькали желтые кровяные звездочки.

— Почувствуй фиолетовый цвет, — сказала вдруг Лена-алкоголичка из темноты не своим голосом. Голосом Лены-регрессолога. — Он у тебя в горле.

Это звучало как подсказка. Мысленно Хлоя нашла свое горло, звездочки во тьме замерцали фиолетовым.

— А теперь найди зеленый. В солнечном сплетении.

Хлоя внутренне заметалась.

— А где у меня солнечное сплетение?

Лена ткнула ее куда-то в одеяло на уровне живота.

— Тут.

Звездочки под полотенцем у Хлои стали зелеными.

— Представь лестницу.

Хлоя подчинилась и поймала себя на том, что воспринимает слова не как слова, а как фон, голос — как то, что описывает что-то, уже произошедшее, а не приказывает, как будто Лена просто идет рядом с ней и комментирует увиденное.

— Видишь лестницу?

— Вижу.

— Поднимайся.

— Она ведет вниз.

— Спускайся. Видишь дверь?

— Да.

— Открывай.

— Там свет.

За дверью — свет.

— Это место твоей силы. Зови своего наставника.

Хлоя сама не понимает, что делает: вот она лежит в постели, постель вкусно пахнет стиральным порошком, ноги согрелись; а вот она уже там, где ей хорошо, она видит сад — деревья и цветы разного размера хаотично разбросаны, все неожиданно зеленое и залито солнцем, у Хлои болят глаза, она чувствует этот зеленый, кожей ощущает желтый, она садится на скамейку. Горизонт темнеет: черные кляксы заслоняют ей отчаянно синее небо.