— На чем? — все не понимала Тора. — Что мешает людям избавиться от посредника и брать то, что они хотят напрямую?

— Зачастую люди не знают, чего они хотят. — я пожал плечами, глядя на коней, которые закончили с питьем и теперь пощипывали траву. — А такие службы показывают им все доступные варианты, и люди такие «О, хочу вот это!».

— Выбира-а-ают. — понимающе протянула Тора. — Я бы тоже хотела иметь возможность выбирать, что мне поесть. Я имею в виду, каждый день. Принеси, пожалуйста, одно ведро сюда.

Я кивнул:

— На постоянной основе, я понял. В этом-то нет ничего плохого, плохое начинается, когда люди из-за всего этого изобилия начинают… Мы это называем «с жиру беситься».

Сходив за ведром, вода в котором плескалась на самом донышке, я продолжил:

— С одной стороны, у людей моего мира есть все, что нужно для того, чтобы комфортно жить, не прикладывая практически никаких усилий к этому. Я, конечно, не говорю сейчас о тех, кто по долгу службы работает в тяжелых условиях, о геологах, кто месяцами в тайге, о нефтяниках, которые неделями на буровых посреди океана, и прочих людях… Я про обычных городских обитателей, к которым я и сам отношусь. Дом в городе, может быть, маши… Ну, самобеглая повозка, возможно, дача за городом, но это сейчас не модно.

— Модно? — переспросила Тора, вытащившая из ведра металлическую боковину и раскладывающая на ней куски птицы.

— Мода это отдельный разговор. — я махнул рукой. — Скажем, вот у вас в мире мода на трости.

— У нас просто улицы неровные. — улыбнулась Тора. — Из камней. За пределами города почти никто не использует ни трости, ни посохи.

— Да неважно. — улыбнулся я в ответ. — Самое главное, что у людей есть все, что им нужно. Люди создали города и создали их именно такими, для того, чтобы в них можно было жить, никуда не уезжая и ни в чем не нуждаясь. И вот как для тебя зайти в какой-нибудь город это целое событие, так же для наших городских событие это выбраться на природу с куском мяса и ящиком бухла.

— Кого?

— Алкоголя. Хм, ну эля!

— Ага, поняла. — Тора сунулась в котелок, куда кидала корнеплоды, пошуршала там клинком ножа, вытащила один кусочек, нацепленный на острие, и принялась на него дуть.

— Ну а так как в городе люди привыкли, что делать ничего не надо, в лесу они поступают так же. — я пожал плечами. — Мусор в кусты, бутылки вокруг, костер не затоптали, и вообще оставили после себя свалку. А теперь представь, что средний город это… ну скажем, пятьсот тысяч человек.

— Ого! — выпучила глаза Тора. — У нас таких городов, наверное, штук шесть на весь мир наберется!

— А я вот родом из города, где в два раза человек, представь себе. — я многозначительно поднял брови. — Вот и подумай, что будет если хотя бы один из тысячи человек хотя бы раз в год вот так вот выберется в лес. А теперь представь, что у нас есть такие дни, в которые люди считают себя просто обязанными вот именно так выбраться в лес. Они называют это «на шашлыки».

— Грустно как-то. — совсем не грустно сказала Тора и закинула остывший кусок себе в рот. Пожевала немного, нахмурилась и выплюнула в сторону. — Еще сыро.

— Грустно не то слово. Есть среди них и ответственные, которые аккуратно собирают мусор, если он не горит, в мешок, и увозят с собой, есть даже такие, которые целенаправленно приезжают в лес, чтобы собрать мусор, а не разбросать его. Но все равно — идешь вот так вот по лесу… И у вас под ногами хрустят ветки, а в вышине шелестят листья, а у нас — хрустят осколки стекла, а шелестит — пластиковая пленка на ближайших кустах.

Птица на металлическом листе начала шкворчать, Тора без опаски потянулась с ножом к ней прямо через огонь и принялась переворачивать кусочки.

— Все это звучит так, будто тебе здесь нравится больше, чем там, на родине. — сказала она, закончив с делом.

— У вас тут… — я поднял взгляд к небу. — Проще. Особенно для меня.

— Что именно тебе проще? И почему «особенно»?

Я пожал плечами:

— Потому что я вообще не вписываюсь в привычные рамки вашего мира, как я понял. Никто не знает, куда меня сунуть, к чему припрячь, куда поселить. Когда люди узнают, кто я, а, вернее, с чем я — у всех сразу ступор. В моем родном мире если бы я сказал, что я из какого-то другого мира, да еще с демоном внутри, меня ждала бы одна дорога — в психушку. Ну, дом для умалишенных. А у вас тут как будто никто не знает таких слов как «другой мир» и «демон» и поэтому просто не понимают, кто я и откуда.

— Как раз понимают. — вздохнула Тора. — Понимают и знают. Поэтому и не могут определиться, что с тобой делать и куда деть. Именно потому в мыслях все это допустимо, но в реальности подобных случаев не было. Поэтому магистр и не пытался изгнать из тебя демона — потому что он тоже толком не знал, что с тобой делать. Потому что методы, которые приемлемы для нас, могут оказаться смертельными для тебя. А, может, еще хуже — ускорят процесс слияния тебя с демоном. Никто не знает, как проявит себя магия такого высокого уровня при контакте с человеком из другого мира.

— А что, люди из других миров сильно отличаются?

— Откуда нам знать, ты первый на моей памяти. — улыбнулась Тора. — Но, если подумать, то да — сильно различаются. Представь, что все миры это как кусочки батата в этом котелке.

Ага, батат, так вот что это такое!

— А вода, которая их окружает — это магия. Магический фон, который держит их все вместе, который не дает им потерять друг друга. По мнению наших ученых, именно так это и выглядит, по мнению нашего магистра именно это и позволяет нам воздействовать на демонов при помощи магии — потому что именно магия и является основой всего сущего. Но, продолжая эту теорию, если бы вся магия была одинакова, то и миры были бы одинаковы, поэтому появилось предположение, что различные мутации магических потоков могли образовывать разные миры, в которых магия немного, а, может, и очень сильно отличается от первоначальной!

— Мутации? У вас знают такое слово?

— Ты еще удивишься нашему миру. — самодовольно улыбнулась Тора. — И именно поэтому демоны так сложны в понимании и, тем более, сложны в уничтожении — что они несут в себе частицы того мира, из которого явились, и нужно подбирать для них те заклинания, которые будут сравнимы по своей структуре с теми, что их породили.

Я вспомнил вчерашнюю речь своего собственного демона, но решил пока не рассказывать Торе насколько близко, или наоборот — далеко, они в своих суждениях от истины.

Вдруг когда-то они решат применить эти сведения против меня же?

— Так что человек из другого мира, объединенный с демоном из другого мира — это вообще взрывная смесь. — подытожила Тора, снимая ножом подрумянившиеся кусочки птицы с железного листа и перекладывая их в деревянную тарелку. — Тут чуть не ту магию используешь — и неизвестно еще, что будет. Если уж на то пошло, то странно, что ты вообще жив. Очень вероятно было, что ты умер бы в первый же час из-за несоответствия наших с тобой миров.

— Ну не умер же.

— Не умер. — согласилась Тора. — Это уже хорошо. Если избавим тебя от демона, я думаю, толпы всяких ученых собственные глаза готовы будут отдать, лишь бы тебя поизучать. А сейчас давай есть.

Я принял у нее из рук деревянную тарелку, в котором дымился вареный батат с жареными кусочками птицы, переложенные какой-то зеленью, благодарно улыбнулся, и принял за еду.

Только одно меня терзало.

Умереть-то по прибытию в этот мир я, конечно, не умер.

Но вот позадыхаться в первый час пришлось…

Зелье ордена начинало действовать почти сразу — даже несмотря на то, что я выпил всего лишь только первую порцию, способности демона моментально стухли и к середине ночи, когда Тора уже давно сопела в своем гамаке, меня тоже потянуло в сон, чего не было, когда демон во мне бодрствовал на полную катушку.

Интересно, может, это зелье тоже усыпляет его? Такое себе снотворное для демонов?