Впереди всех идет молодой майор, сжимая в руке письмо царевича и Старшего брата. Ровный убористый почерк Алексея немного смазался, не выдержав потных ладоней Прохора, не понимающего: откуда царевич может знать это? Да, конечно, в письме все указано приблизительно, но ведь между строк явно читается знание всего того, что должно произойти.

Как бы то ни было, но Прохор верит своему Старшему брату, как никому другому. Сзади хрустят ветки под ногами, выдавая движение колонны, нервы витязей напряжены, руки сжимают казнозарядные фузеи, примкнутые штыки блестят в холодном лунном свете, кое-как проникающем сквозь листву березняка.

Где-то вдалеке мелькнули слабые, едва уловимые отблески…

Колонна встала.

– Егор. Николай, – тихо сказал Прохор, всматриваясь вдаль между стволами деревьев.

Тут же от первого взвода отделились два капрала и бесшумно растворились в ночи. Передовые дозоры хотя и были высланы, но от неприятных сюрпризов никто не застрахован, лучше уж перебдеть, чем недобдеть.

Проходит минута, за ней другая. Рядом с Прохором появляется один из ушедших.

– Все хорошо, никого нет, там озерцо маленькое, – тихо, в самое ухо, сказал полковнику витязь.

– Где Егор?

– Он дальше пошел, на всякий случай, – все так же тихо ответил Николай.

– Хорошо.

Вверх взметнулся кулак – введенная царевичем новинка, значительно упрощающая отдачу неожиданного приказа «Стой!» или «Вперед!». Колонна вновь тронулась в путь, иногда она замирала, силясь протащить между корягами груженные доверху телеги.

На этот раз от канона устава пришлось отступить: Прохор взял с собой половину привезенной артиллерии. Рассуждения молодого полковника были довольно логичны: атака на шведов должна быть как можно незаметней, а как этого добиться, если выводить на позиции не десять, а двадцать орудий, причем для каждого из них требуется найти подходящее место? Так что Прохору Митюхе пришлось оставить в городе десять «колпаков», а при них – артиллерийские расчеты с минимумом боезапасов, на всякий случай. Да и о движении по лесу забывать не следует, все-таки это то еще удовольствие.

Семь верст, намеченных Прохором с начала движения, превратились в десять. Командир витязей решил перестраховаться и обошел шведов по дуге немного дальше, чем намечал царевич в своем письме. Витязи начали уставать, когда Прохор скомандовал привал.

Часа два у его воинов есть, если верить посланию Старшего брата, в котором он указал точное время начала битвы – два часа ночи этого дня. То есть получается, что до начала атаки шведов осталось полчаса, не больше. Часы, подаренные царевичем Алексеем, плотно прилегали к сердцу полковника, напоминая о том, что даже вдали от ставшей родной губернии он ответственен не только за себя, но и за тех людей, которые доверились ему. А самое главное, за честь наследника, доверившего ее молодому витязю.

Во время привала витязи занимались чем угодно, только не разговаривали, разве что могли перекинуться парой слов с сидящим рядом собратом по корпусу. Кто-то чистил свое оружие, кто-то проверял надежность портупеи, высматривая одному ему известные шероховатости. Лес замолк в ожидании, даже звери перестали заниматься своими повседневными делами, чувствуя, что на их территорию пришел самый страшный хищник – человек.

Но ничто не может продолжаться вечно, в том числе и тишина. Минуты утекали, словно песок сквозь пальцы, оставляя после себя горькую надежду на скорейшее прекращение бездействия. Прохор Митюха знал, что будет делать, он знал, что его недоукомплектованный полк будет стоять в этом лесу, смотреть, как гибнут его соотечественники, наблюдать за ходом сражения и ждать того часа, который решит исход битвы, не в силах ничего сделать… Так сказал Старший брат, значит, так и будет.

Засадный полк – так, кажется, назвал его когда-то Алексей, рассказывая Прохору о великой победе русского воинства над татаро-монголами на Куликовом поле. Ведь тогда русичи так же, как и он сейчас, стояли и смотрели на гибель своих братьев, выжидая удобного момента…

Ночь, ночь. Как же приятно пройтись ночью по полю, забыться ненадолго, поглядеть на звезды, что так прелестно смотрят на мельтешение тысяч людей и наверняка не понимают, зачем они ведут все эти бесконечные войны, для чего убивают друг друга. В этом мире, как, впрочем, и везде, во всех эпохах, считаются только с сильнейшими. Так было, так будет, так есть!

Перед майором Митюхой замерли три взвода боевого охранения, в обязанности которых входит первичная безопасность полка, они постоянно высматривали в ближайших кустах и деревьях тени врагов, готовые среагировать тотчас. Идею захватить шведского офицера сразу же отбросили в сторону: слишком мало времени осталось для подобного действа.

Как бы то ни было, но совершить хоть что-нибудь Прохор был обязан, однако, понимая всю тщетность душевных порывов, сидел на месте, сжимая в руке все то же пресловутое письмо, которое он так и не сжег, решив, что с этим он может повременить. Подумав, сложил его пополам и нехотя, будто отрывая от собственного сердца небольшой кусочек, убрал за пазуху.

Однако приказ Старшего брата выполнить стоит как можно скорее, иначе потом воинам будет попросту не пройти.

– Сержанта Елисеева ко мне, – тихо сказал Прохор одному из охраняющих его витязей.

Сразу же по цепочке приказ командира долетел до нужного человека, и через минуту сержант, стараясь не нарушать спокойствия леса, замер перед командиром.

– Руслан, бери своих витязей вместе со вторым взводом, и тихо двигайтесь в обход лагеря шведов. Когда начнется сражение, где бы вы ни находились, в него не вступать. Внимательно следите за тем, что происходит в стане противника. Как только шведы будут разбиты… Да-да, разбиты! – чуть громче положенного повторил Прохор, увидев, как брови Елисеева слегка приподнялись вверх. – После этого начинайте высматривать все, что покажется достойным внимания: генералов, может, людишек каких, близких к Карлу, заметите. Мне нужно, чтобы вы захватили их, по возможности вместе с самим королем. Но если такой возможности не представится, не подставляйтесь. Вы нужны своим братьям и Отечеству!

Сержант тут же вытянулся во фрунт, вскинул ладонь под берет.

– Ступай, – тихо сказал Прохор, глядя в спину чуть ли не бегущего воина.

Минуты тянулись, витязи продолжали сидеть на своих местах, приготовив на коленях фузеи. Полсотни разведчиков, спешно собравшись, отбыли. Остальные глядели друг на друга и окружающий лес, вслушиваясь в звенящую тишину. Где-то вдалеке ухнула сова, ей вторил дятел, выбивая из коры очередного деревца жучков.

Подняв голову, Прохор заметил, как впереди едва заметно мелькнула вспышка, за ней другая… Тишину леса разорвали звуки взрывов и залпов фузей.

Полтавская битва началась!

Посмотрев на часы, полковник увидел, что минутная стрелка едва-едва перевалила за двадцать минут. Старший брат оказался прав. Значит, и все остальное тоже правда.

– Всем приготовиться, – негромко сказал Митюха, глядя на просветы над кронами деревьев. – И как, интересно, их отсюда видно?

Капитаны и лейтенанты, стоящие чуть сзади своего командира, ушли к своим ротам, им необходимо было распределить поставленные задачи между своими сержантами. Десять подвод подкатили ближе к краю поляны, приготавливая все необходимое. Кто-то из витязей заготовил стволы молодых березок, сложив их поверх первых двух телег. В дороге всякое может случиться, и иметь под рукой десяток крепких жердин не помешает.

Минули полчаса. Единая колонна витязей разбилась на две, в центре каждой поставили по пять телег, предварительно проложив две тропы для проезда. Полк Русских витязей был готов к выступлению.

Не говоря ни слова, майор Митюха махнул рукой, и колонны двинулись вперед, молча, словно ночные призраки, оставляя после себя столь же девственную природу, какой она и была до прихода людей. Разве что колеса тачанок оставляли после себя неглубокую колею, да и та после первого дождика должна исчезнуть.