– Старший брат, ты же знаешь, я бывал у тебя в штабе, – улыбнулся юноша в зеленой форме с двумя погонами, на одном из которых сверкала серебряная звезда.

Царевичу явно не понравился тон, которым говорил с ним Прохор, слишком беззаботно и весело звучали слова витязя.

– Там, куда ты едешь сейчас, подход к этому делу не такой, как у нас, а надеяться на русское авось я не могу. Ты мой брат по духу, Прохор, и на тебя я надеюсь, как на самого себя. Да и дела при дворе моего батюшки не так хороши, как мне хотелось бы. Вряд ли кто из командующих будет поддерживать вас, ведь все витязи для приближенных моего отца выскочки, недоучки, непонятно как получившие в руки фузеи. А для самых влиятельных – и возможные неприятности в будущем.

– Старший брат, ты говоришь так, будто мы едем не в расположение наших частей, а во враждебный лагерь, – улыбнулся Прохор, но увидел суровый взгляд наследника русского престола, и улыбка сама по себе сползла с его губ.

– Вполне возможно, что так оно и будет, – тихо сказал Алексей, глядя на гарцующих невдалеке всадников.

Спустя час полк витязей, вместе с приписанной к нему артиллерией покинул расположение корпуса, уже приготовившего плацдарм для переброски всего войска с левого берега Ворсклы.

– С Богом, – смотря в подзорную трубу вслед уходящим зеленым мундирам, сказал генерал Третьяк, прекрасно понимающий, что если шведы прознают о движении полка к городу, то вполне могут послать наперерез ему несколько эскадронов кавалерии. А о том, что будет тогда с молодыми воинами, ему вовсе не хотелось думать. До сих пор не придуман способ защиты пехоты от внезапной конной атаки, которая может привести к поистине ужасным последствиям для витязей.

Между тем колонны полка Русских витязей бодро шли по пыльной дороге, ведущей к Полтаве. В центре построения ехали запряженные тяжеловозами телеги, прикрытые со всех сторон от возможного проникновения нежданного противника.

До города было не столь далеко, как могло показаться вначале, чуть больше сорока верст, но вот пройти их налегке – это одно, а вместе с артиллерией – это совсем другое. Увы, лесные тропки не подходят для езды пресловутой тягловой повозки, так что следовали по окружной дороге, проходящей много севернее наиболее подходящего маршрута к городу. Протяженность дороги, таким образом, увеличивалась чуть ли не вдвое, что превращало обычную передислокацию в небольшой поход со всевозможными лишениями и большей вероятностью нападения врага.

Благодаря полусотне драгун, в последний момент приданных полку, разведка местности и проверка годных для продвижения участков дороги занимала не столь много времени, как если бы ту же функцию выполняла одна из рот полка.

Но не все было таким безоблачным, как показалось в начале пути. Через час один из десятков драгун, сменяющих друг друга на разных направлениях, натолкнулся на разъезд шведов, часть которого тут же вступила в бой, а часть понеслась обратно, к своим войскам. Из десяти драгун в бой успели вступить только шестеро, унеся с собой жизни пары шведских кавалеристов, но затем шведы резко отступили, получив приказ своего старшего офицера.

Услышав неприятною новость, Прохор приказал разведчикам усилить бдительность и увеличить дальность разведки: как-никак, лишние пять минут витязям не помешают, тем более если вскоре на тебя вылетит неприятельская конница.

– Надо искать место для отражения атаки, – сказал Федор, внимательно оглядывая редкий перелесок впереди себя.

– Нам надо скорее пробраться к городу, – не согласился с ним командир.

– Если шведы не дураки, то обязательно воспользуются моментом и атакуют нас, причем наверняка на марше, – задумчиво сказал Федор.

– Может, они и не пошлют к нам никого, – сказал Прохор, понимая, что говорит глупость.

Федор на слова командира никак не отреагировал, лишь косо посмотрел: мол, сам-то веришь?

– Ладно, не смотри на меня так. С детства не люблю, когда на меня так смотрят, – улыбнулся Прохор своему другу.

– Мне надо позицию для моих «малышей» присмотреть, – взглянул на друга Федор.

– У тебя же телеги, как у булавинцев, по такому же принципу, – сказал Прохор, намекая на то, что выбор позиции в таком случае не столь уж и важен. Да и зачем он требуется, если поставил на телегу пушку – и пали куда хочешь. Конечно, есть существенные ограничения, да и разборка самой телеги времени немало занимает, но все же это лучше, чем ничего.

– Хм, сам же знаешь: мои ребята почти не тренировались вести стрельбу таким способом, а это, как сам понимаешь, чревато, да и качество стрельбы оставляет желать лучшего. Этот способ хорош только для отражения атаки в лоб, неожиданно, – нахмурился командир всей полковой артиллерии.

– Хорошо, хорошо, будет тебе позиция; минут через десять мы встанем лагерем, там и выберешь, куда стоит поставить «колпаки», – немного подумав, сдался полковник.

Как и было обещано, пройдя за неполный день чуть больше дюжины верст, полк встал лагерем, тут же огородившись по периметру от возможного налета вражеской кавалерии кольями, сделанными из молодых березок, растущих по обеим сторонам дороги.

– «Кубышками» их бей, Федор! – сквозь звуки сражения донесся до майора Заболотного полный ярости приказ друга.

– Скорее заряжай! – отдал приказ артиллеристам майор, смотря, как относительно хрупкие цилиндрические снаряды со смертельной начинкой заталкиваются в дула 12-фунтовых орудий.

«Пять, десять, пятнадцать…» – считает про себя молодой артиллерист, после чего дает отмашку, и первые пять «колпаков» выплевывают сноп искр, сквозь который с яростью прорываются пять чугунных чушек, столь заботливо созданных в недрах мастерских корпуса Русских витязей.

Нападение шведов произошло на второй день марша, после обеда, когда солдаты слегка расслабились. Разведка в лице драгун почти прозевала два эскадрона конницы шведов, спешащей за уходящими от них к Полтаве пехотинцами. В самый последний момент усиленный дозор сумел послать к не подозревающим о приближении врага витязям вестового.

Сами же драгуны, стараясь хоть как-то искупить свою вину, устроили засаду передовому отряду шведов и напали на него, заставив отступить. Легкая задержка была на руку готовящимся к отражению атаки витязям. Понимая все это, командир шведов приказал не задерживаться и идти только вперед. Быстротечная стычка кавалеристов и драгун закончилась столь быстро, что шведы даже не поняли, как и почему они отступили до этого.

Тридцать семь мертвых тел лежало на земле, медленно остывая в тени редких деревьев; чуть больше десятка раненых драгун отступили по дороге к своим позициям…

Но как ни спешили шведы зайти в тыл идущей колонне, они все же не успели, и пехотинцы полка смогли на скорую руку приготовиться к отражению атаки. Когда шведы сотня за сотней влились на дорогу с расположенной неподалеку естественной балкой, разбивающей широкую тропу на две, их накрыл свинцовый дождь, выкашивая зазевавшихся кавалеристов. Следом за атакой витязей в плотные ряды конницы влетели гранаты, взрываясь в плотной массе конницы, ломая и коверкая тела людей вместе с лошадьми.

Не меньше полусотни изломанных тел осталось лежать перед балкой, орошая землю своей кровью. Но потеря своих собратьев не столько остудила пыл шведов, сколько подстегнула их, бросив в горнило ярости и жажды смерти.

– Держать ряды! – пронеслось над шеренгами витязей.

Взводы уплотнились, первые пятерки встали на колено, приложив к плечу приклад фузеи. Над ними замерла вторая пятерка, за которой застыли с фузеями наизготовку остальные две. У части новиков, только весной закончивших свой первый год обучения, немного тряслись руки, выдавая сильное волнение.

Никто уже не скажет точно, что случилось в тот момент, когда шведы смогли подняться на пологий взгорок и ворваться в ряды молодых воинов. Но одно было видно даже невооруженным взглядом: вместо панического бегства первые шеренги, наоборот, сжали приклады еще сильней и, после короткой команды «Огонь!», не прицеливаясь выстрелили, сразу же выставив фузеи с примкнутыми штыками на манер копий.