– У нас есть «Инструкции и артикулы военные, надлежащие Российскому флоту». Есть на что опереться нашим капитанам. И, как человек, достаточно хорошо знакомый с морским делом, могу с уверенностью сказать, что выучка нашего флота мало уступает султанской, да и то в большей мере из-за новизны этого дела.

– Скажите, а как теперь европейские державы относятся к Османской империи? – поинтересовался я у посла. – Ведь после побед над некогда грозным соперником Священная лига не только не добила его, но и кое-где даже поддерживает, по крайней мере, некоторые из ее членов.

– Скажу вам прямо, ваше высочество: поражение османов в войне со Священной лигой, несомненно, ослабило и ее международный престиж. Даже был введен пост министра, отвечающего за правильный прием послов и церемониальные службы. В Османской империи сейчас аккредитованы послы Франции, Голландии, Англии и Венеции, а также резидент Австрии и дипломатический представитель Рагузы. И, кроме того, помимо послов в Стамбуле европейские державы имеют своих консулов в основных портах империи. Вот такие разительные перемены произошли за какие-то неполные двадцать лет с момента первых поражений от войск Священной лиги.

– А как же враждебные нашим интересам страны, точнее послы этих стран? Я не поверю, что не чинили они разных препятствий в налаживании мирной жизни между нашими государствами, – спросил я старого дипломата и, не удержавшись, плеснул себе в кубок разбавленного вина.

– Как же без этого, ваше высочество? Взять хотя бы Шарля Ферриоля, посла Франции, из-за действий которого много крови попили у меня служивые люди султана. Этого переубеди, этого подмасли… Много чего было, царевич, много… Но хочу сказать еще кое-что: хотя посол и вел свою политику супротив России, турки тоже оказались не лыком шиты и во многих сказанных словах и посулах нашли лживое семя раздора, которое хотели посадить между нашими странами французы. И даже когда Франция помогла османам в ряде действий против Священной лиги, турки сами поняли, что их «доброжелатели» делали это отнюдь не ради бескорыстной помощи, а для собственных планов, в которых была нужда у «короля-солнца».

«Да, это тебе не в песочнице играть с детишками малыми, здесь чуть что не так – и все, не только голова полетит, но и тысячи людишек сгинут бесславно», – пришла мне в голове очередная «перспективная» мысль.

– Есть у меня еще вопросик к вам, Петр Андреевич. Знаю я, что в Австрии венгры восстали против владычества австрийского, так неужели Османская империя не воспользовалась такой возможностью?

– Я же говорил вам, ваше высочество: дела у османов больно худы. Правда, к плохим внутренним делам османов много чего прибавляется. Все чаще и чаще словесные убеждения послов подкрепляются ценными подарками султану и его окружению в виде сукон, часов, дорогих ювелирных изделий, шелков и крупных денежных сумм, и все это делается только для того, чтобы Порта приняла нужную сторону и чтобы убедить ее в привлечении на свою сторону венгров. И самое удивительное, ваше высочество, пожалуй, то, что количество денег, потерянных с обеих сторон, великое множество, а результата-то как такового и нет, – сказал посол, хитро прищурившись.

– Видимо, и ваши силы приложены к этому? – улыбнулся я ему.

– Не без этого, царевич, не без этого, – ответил дипломат. – А с недавнего времени Франция начала натравливать османов на Русь-матушку, провоцируя турок на войну с нами. Послу Ферриолю сам Людовик XIV письма шлет с предписаниями, что нужно делать. И судя по тому, что французский посол продолжает подзуживать турок к войне с Россией, эти предписания не принесут нам добра, это точно. К тому же в тысяча семьсот седьмом году я писал нашему государю, что в Стамбул к французскому послу прибыл посланец от Карла и Станислава Лещинского, по прибытии которого Ферриоль обратился к Порте с просьбой о помощи, чтобы «Станислав возмог воспротивиться от царя Московского». Тогда же в Стамбул прибыл посланец крымского хана, который вместе с французом промышлял привести Порту с Россией в ссору…

– Но ведь мы с османами не воевали тогда, – возразил я дипломату.

– Не воевали, это правда, но это не значит, что так может продолжаться вечно. А тогда крымского хана сместили, если, конечно, это можно назвать смещением, – согласился со мной Толстой.

– А зачем французам вообще понадобилось все это?

– Что «все»? – не понял моего вопроса Толстой.

– Ну, натравливать на нас османов…

– Хм, дело в том, что они рассчитывали ввязать турок в войну с Австрией, которая, кстати говоря, претендует на часть владений Испании, почти десять лет назад лишившейся своего законного наследника. А, как известно, «король-солнце» пожелал сесть на два трона сразу и посадил на испанский престол младшего сына дофина герцога Анжуйского.

Была и прямая выгода Франции от Османской империи, ведь именно благодаря османам она могла вести торговые дела с большим прибытком для себя. Привозят в турецкую землю свои сукна и делают убавку прибыли англичанам и голландцам. Кроме сукна французы ввозят изделия из серебра и злата, а также стали, сами же вывозят персидский шелк и продовольствие. Видимо, именно с этой целью Франция учредила в Османской империи большое число консульств – больше, чем любая другая европейская страна. Сейчас, насколько мне известно, консульства есть в Алеппо, Смирне, Каире, Бейруте, Триполи, на Кипре и еще в десятке мест, названия которых я, признаюсь, забыл.

А что есть самое бесстыдное и порочащее со стороны французских купцов, так это то, что они порой торгуют под разными флагами – под ливорненским, мавританским и многими другими. Да и, честно сказать, ежели где слышно про воровство между торговыми людьми, значит, там обитают французы. Они не стыдятся обманывать турок и с монетами: привозят к ним сделанные у себя, тем самым рушат деньгу османскую, снижают ее цену. Таким образом, грабят французы турецкие места без войны и боя, – грустно заметил старый дипломат, прикладываясь к бокалу с вином.

«А я-то по простоте душевной думал в будущем с Людовиком пообщаться: мол, может, что-нибудь интересное узнаю. А теперь уже боязно и смотреть-то на него: глядишь, и он сам меня раскрутит, как Казанова восемнадцатилетнюю девственницу».

– Ответь мне еще на один вопрос. Вот ты все про французов говоришь, но неужели англичане никоим образом не обретаются в Порте? – спросил я посла.

– Про англичан могу сказать лишь то, что Османская империя для них нужна как придаток, куда они свои товары привезти могут и с прибылью большой сбыть, а вывозят нужное им подешевле. А чтобы показать, как сильно нуждаются англичане в османах, могу сказать, что сам английский посол направлен от Левантийской компании, которая имеет довольно широкие полномочия от своей страны, – ответил мне старый дипломат.

Я уже хотел было спросить дипломата о том, что для России лучше, по его мнению, война или мир с Османской империей, но Петр Андреевич после минутной паузы, прерываемой хрустом жареных крылышек птицы, заговорил:

– Знаете, ваше высочество, что, по моему разумению, лучше для Руси-матушки? – спросил он меня и сам же ответил: – Мир нужен нам с османами. И я скажу вам, почему нам нужен мир, а не война…

Я приготовился слушать мысли одного из самых умных и начитанных людей России этого времени, недаром именно про Петра Толстого впоследствии один из историков скажет: «Толстой искусством своим в политических делах, не менее единым разумом своим подкрепляющий Российский скипетр». Да и на личном опыте я смог убедиться, что Петр Андреевич очень умный и грамотный человек, знающий цену себе и окружающим. Но все мои суждения о нем пока лишь только подкрепляются и еще не до конца утвердились, так что все впереди.

Как бы то ни было, но именно из этого разговора я узнал, что русско-турецкая торговля находилась в зачатке и полностью не могла себя реализовать. Да еще к тому же постоянно ставили палки в колеса европейские послы, стремящиеся направить русло русской торговли в Западную Европу, где, используя обстоятельства, связанные с войной со Швецией, можно было извлекать из нее наибольшие выгоды; и эти державы, естественно, противились появлению русских купцов на турецком рынке.