Я лежал уже больше получаса, а может, и сутки – увы, но счет времени я потерял. Ведь когда ничего не делаешь, минуты кажутся часами. Сил на то, чтобы открыть глаза, не было, но, к моему счастью, мой язык понемногу начал отходить и теперь уверенно ворочался по моему желанию, вот только по-прежнему не желая что-либо говорить.

Внезапно повеяло сквозняком, и я услышал голоса, отозвавшиеся звоном в моих ушах – чересчур они были громкими. Или мне так кажется?

– Батюшка, он лежит так уже вторые сутки, вы должны ему помочь! – больно резанул меня тенор говорившего человека.

Сашка! Точно он! Значит, мы все-таки отбились!

– Сын мой, я делаю все возможное, и не надо мне указывать, как помогать рабу Божьему!

Казалось, святой отец готов был сорваться на крик, но сдерживал себя.

– Это ты раб в рясе!

– Да как ты смеешь, богохульник?! – взвизгнул священник.

– Да что вы делаете?! Вы его только молитвами и обихаживаете! – вставил еще один знакомый голос.

Кузьма!

– Все в воле Божьей!

– А если я сейчас пущу твою церквушку на костер, это тоже будет в руках Господа?!

Ярость Александра постепенно росла, уж это я уловил в его голосе точно. Видимо, сей разговор ведется явно не пару минут.

– Ты не посмеешь! А если сей молодой человек будет достоин, он выживет…

– Что?! Ты… Да как ты… – Казалось, от негодования Сашка сейчас задохнется. – Мы забираем его, сейчас же.

– Ему нельзя никуда двигаться еще как минимум дня два, – спокойно ответил священник.

– Значит, я привезу нормального лекаря!

– Делайте как хотите, но этот человек будет лежать еще как минимум пару дней.

– Хорошо, но когда…

Я не успел услышать окончание фразы, провалившись в небытие…

Вновь придя в себя, первым делом почувствовал, что лечу на чем-то движущемся, а мое лицо приятно щиплет легкий морозец. Сделав над собой усилие, открываю глаза, но тут же зажмуриваюсь от света, больно резанувшего по ним. Вяло шевелю языком в надежде что-нибудь сказать…

– Друзья, – едва слышно шепчут непослушные губы.

Казалось бы, меня никто не мог услышать. Ан нет, через секунду рядом со мной сел человек.

– Алексей, ты жив?! – голос говорившего переполняли радость и надежда одновременно.

– А ты как думаешь? – ответил я ему слегка хриплым и квелым голосом.

– Ну и слава Богу! – выдохнул Кузьма.

– Расскажи…

Единственное слово, на которое у меня хватало сил, сорвалось с моих губ, но Кузьма все понял правильно и начал рассказывать.

Выяснилось, что как только меня ранило в голову брошенным главарем ватаги кистенем, банда еще раз попыталась нас атаковать, но, после того как пали еще трое разбойников, их пыл окончательно угас, и они отступили, уйдя в неизвестном направлении. Меня же на носилках, сооруженных из подручных материалов, сразу понесли в ближайшую деревушку, до которой была пара верст чуть в сторону от основной дороги в Петровку.

Привезя меня, Кузьма с Сашкой тут же отправили вестовых в корпус и Рязань, сами же остались дежурить около меня, охраняя непонятно от чего. Через десять часов в деревню влетели два десятка оставшихся в Рязани гвардейцев, вместе с которыми прибыли Артур с Николаем, привезшие лекаря. Но отдавать меня местный священник отказался наотрез, и в результате я провалялся в той деревеньке чуть более трех суток, а теперь ехал обратно в Рязань.

– Вот, собственно, и все, – закончил свой рассказ Кузя.

– Кажется, нам предстоит много работы, друзья? – спросил я своих соратников, подъехавших к моей повозке и внимательно глядящих на меня.

– Конечно, Алексей, мы найдем этих… А как же… – вразнобой ответили четыре моих друга.

– А вам не показалось, что они были слишком уж хорошо организованы и вооружены? – спросил я товарищей. – Вон даже пищали у них были; пускай и старенькие, но ведь были же…

– Эта мысль не дает нам покоя уже какой день, вон и капитан тоже так думает. Да только, ваше высочество, у нас нет и намека на то, кто это мог быть. В последнее время мы перешли дорожку многим: одно то, что ты с государем-батюшкой помирился, дорогого стоит, не говоря уже про все остальное. Да-да, не смотри на меня так, ты и сам прекрасно знаешь, что, пока ты в ссоре с отцом был, многие были в выигрыше, теперь же… – Николай многозначительно развел руками.

– Ну почему же нет? Вот, к примеру, что это дезертиры, отбросим сразу же, плюс ко всему они явно не местные, потому что разбойников в том районе вывели уже почитай как полгода.

– Знать бы еще, в каком именно месте этих «работничков» искать… – с сожалением сказал Михаил, сжимая эфес шпаги.

– А вот это, увы, нам пока неизвестно. Но, я думаю, мы с этим что-нибудь придумаем, благо у нас теперь время есть, – устало прошептал я и провалился в забытье.

– Надо что-то… – как из-под воды донеслось до меня.

Декабрь 1707 года от Р. Х.

Алексей Петрович Романов

Родимый дом

Глаза упорно не желали открываться, хотя я чувствовал, что уже выспался. Но человек такое животное, что перед ним мало кто может устоять, не говоря уже о собственном организме, и через пять минут боя с самим собой я таки смог открыть глаза.

Мое бренное тело покоилось в спальне дворца, вот только кроме обычных вещей здесь стояло блюдце с какими-то тлеющими травами или сеном – я что-то не совсем разбираюсь в этом. Одно знаю точно: запах их был приторно-горьковатым. В принципе, конечно, можно было бы полежать в кровати еще несколько часов, но мое внутреннее «Я» столь бурно протестовало по поводу столь бездарного времяпрепровождения, что лень волей-неволей ушла, обиженно насупившись, в самые глубины разума.

«Да вы, батенька, трудоголик!» – поздравил я себя, улыбаясь.

В отличие от предыдущих попыток, новая оказалась успешной. Ранее неподконтрольные мне руки смогли пошевелиться, и уже через полчаса мытарств мне удалось встать с постели. Вот только полностью одеться не успел, потому что в этот момент ко мне в комнату вошел барон Либерас в сопровождении молодой прелестной девушки лет восемнадцати, а может, и чуть меньше. Невысокого роста, чуть больше метра шестидесяти, с русыми, слегка завивающимися волосами и прелестными карими глазами, смотрящими на окружающий мир с детской непосредственностью.

Они шли, тихо переговариваясь, и не замечали меня до самого последнего момента. Да и хорошо, что так, а то ведь и без порток стоял бы перед девушкой. Стыдоба!

– Ваше высочество, вы уже встали? – удивился барон, глядя на меня.

– Да, Артур, как видишь, – ответил я, улыбаясь: слишком уж забавный вид у него был.

– Я же говорила! – победно произнесла девушка.

– Да, да, конечно, извините, что я не поверил, – ответил барон девушке.

– А в чем дело? – спросил я барона, при этом продолжая рассматривать девушку, щечки которой под моим взглядом слегка разрумянились, словно на морозе.

– Дело в том, что, когда тебя привезли в Рязань, ты неделю лежал в беспамятстве и не желал приходить в себя. Даже лекарь Тиробаум не мог помочь, а только разводил руками. Мы уже не знали, что и делать, были готовы на любое лечение, никто не мог помочь…

– И?

– Когда тебе стало совсем плохо (ты еле дышал), твой камердинер сказал, что если нет лекарей, то остается только одно средство…

– Да говори ты, в чем дело?! – рассердился я.

– Никифор сказал, что кто-то из слуг знает одну знахарку, которая может вылечить царевича. Мы тут же решили, что лучше уж обратиться к знахарке, нежели потерять тебя, и послали за ней, – ответил барон, виновато глядя на меня.

– Это правда? – с интересом разглядываю ее.

– Да, царевич, – низко кланяясь, ответила девушка.

– Расскажи мне, что же случилось дальше? – спросил я барона, по-прежнему смотря на девушку.

– Так вот, как только она пришла во дворец, сразу же сказала, что сможет вылечить тебя. Мы сначала, конечно, не поверили, все же маленькая она, да и… – Барон в растерянности развел руками, не договаривая. – Но ты упорно не желал идти на поправку, так что в конце концов мы решили, что хуже не будет, и доверились этой знахарке…