– Без осадных орудий город взять сложно, но можно, – после пятиминутной тишины негромко сказал Прохор, глядя перед собой.

– Это как же? – удивились сидящие в шатре высшие офицеры. – Уж не твоими ли пушчонками, полковник?

Седоусые, зрелые мужи ухмылялись, с неким превосходством глядя на девятнадцатилетнего выскочку, незнамо как получившего столь высокий почетный армейский чин.

– Именно ими, – никак не реагируя на косые взгляды, спокойно сказал командир витязей.

– Хм, – подпер кулаком подбородок генерал-майор. – Ну так говори давай, Прохор. Коли дельная и стоящая мысль, мы ее тут же обмозгуем и дальше решать будем, годна она или стоит над другой подумать.

– Идея довольно простая, но и сложная одновременно… – с неким азартом начал излагать собравшимся свою идею полковник Русских витязей.

Спустя пару часов после сбора в шатре генерал-майора Третьяка по лагерю забегали посыльные, младшие офицеры начали подгонять солдат, выгоняя их в лес за новым материалом. Заготовленных фашин и лестниц, по подсчетам командования, оказалось недостаточно, да к тому же большая часть сделанных лестниц были слишком коротки, чтобы достать до края стены, поэтому негодные осадные лестницы были тут же порублены, дабы не было негодного примера для солдат, на совесть мастерящих деревянную продукцию.

Полки разбились на батальоны, те – на роты, ну а роты – на капральства. Кто-то занялся изготовлением дополнительных фашин, кто-то – перетаскиванием частей обозного инструментария, но большая часть все же пошли в лес, заготавливать материал.

Работы продолжались до глубокой ночи, стук топоров был слышен везде, в том числе и в самом городе. Осажденные наблюдали за приготовлениями русского воинства, пару раз даже пытались достать их выстрелами из крепостных орудий, но выпущенные зазря снаряды легли с большим недолетом в чистом поле, под стенами города.

«Психологическая атака во всем ее величии», – как-то заметил царевич, наблюдая за учениями витязей, отрабатывающих на полигоне псевдоатаку превосходящей более чем в два раза конницы, которая накатывала валом, приучая молодых воинов к возможным превратностям войны. Тогда часть витязей не выдержали, сломали строй и не заняли позиции в боевых тройках, спина к спине, как требует устав в условиях окружения врагом. После того провального занятия подобные тренировки, с максимальным «вживанием в роль» самих конников, стали проводиться еженедельно, причем в самых разных погодных условиях.

Так, в приготовлениях к штурму Выборга, прошли два дня, на исходе которых фельдмаршал вновь собрал всех полковников, обозначил места ударов, после чего всех отпустил. На следующий день с утра должен был начаться штурм этого маленького крепкого орешка. Без суеты солдаты готовили осадное снаряжение, перетаскивали охапки фашин ближе к городу, складывали их небольшими кучками. Лестницы и вовсе положили как можно ближе к местам атак, все же сырое дерево весит немало, и надрываться, таская почти четырехметровые оглобли, радости мало.

Вот только никто из солдат не знал, что атака начнется не в восемь часов утра, как было объявлено во всеуслышание, а много раньше – в пять, раньше первых лучей восходящего солнца, окрашивающих далекий горизонт.

Последние полгода постоянные стычки сделали из Прохора настоящего воина. Да что там говорить, все витязи, пережившие горнило первых сражений, к своим практическим знаниям и навыкам добавили реальный опыт битвы, когда рядом верные братья, а противник жаждет твоей кровушки, и все зависит от того, как быстро и точно ты выполнишь приказ своего командира!

Ночью, как назло, на небосводе не было ни одного облачка. Оставалось чуть более часа до восхода солнца, когда капралы, разбуженные своими командирами, потихоньку поднимали личный состав, мало понимающий, что вообще происходит.

Через полчаса весь отряд был готов к штурму. Приготовив к бою личное снаряжение, отдельно от всех застыл полк Русских витязей, перед ровными шеренгами которого спешно выдвигались двадцать полевых 12-фунтовых стальных орудий.

Быть может, для кого-то слова командира, произносимые им перед боем, всего лишь пустой звук, а для кого-то это заряд ярости и энергии, толкающий тело вперед, на замершие шеренги врага, вселяя в солдата ту искорку ярости, которая разгорается с каждым ударом сердца.

Перед витязями в предрассветном тумане стоял Прохор Митюха, с блеском в глазах зажигая сердца молодых воинов, прошедших не одно сражение:

– Братья! Сегодня тот день, когда сила нашего духа, нашего оружия, наших идей и нашей веры сможет доказать свеям и прочим латинянам, что мощь Руси, непоколебимая даже после Нарвы, достойна величия ее предков! За Веру, Царя и Отечество, братья!

С последними словами полковника батареи «колпаков» разбили утреннюю тишину, выплевывая два десятка гранат, с гулким эхом унесшихся к крепостной стене. Пришли в движение драгунские полки, выстраиваясь двумя клиньями за полком Русских витязей. Два полка – 9-й пехотный Староингерман-ландский и 1-й пехотный Куликова – заняли позиции, согласно предложенному Прохором плану, аккурат возле северных и восточных ворот, для отвлекающего маневра поставив в первую линию только по две роты, оставив остальные шесть фузилерских рот в резерве, ожидать команды генерал-майора Третьяка. Другие два полка, сформированные не так давно – Углицкий и Муромский, – встали на правом и левом фланге батареи.

Туман неохотно расползался перед шеренгами солдат, готовых идти на штурм стен. Вслед за первым залпом последовал второй, кучно падающие гранаты ложились над воротами, выбивая куски стен, ломая внутренние крепления ворот. За стеной пару раз вспыхнуло, среди осажденных послышались первые крики.

– Федор, плотнее клади снаряды! Плотнее огонь, выбей мне эти чертовы ворота! – надрывался полковник Митюха, глядя на то, как очередная граната отскакивает от железных полос главных южных ворот Выборга, взрываясь на безопасном от них расстоянии, напрасно выкашивая желтеющую траву.

– Не получается, полковник, слабоваты наши «колпаки» для осадных работ! – обреченно сказал майор Заболотный своему командиру.

– Федор, кто из нас артиллерист? – неизвестно для чего спросил вдруг командующий Русскими витязями, высматривая очередной снаряд, бесполезно клюнувший створки ворот и тут же отскочивший обратно.

– Я, – отвечает майор.

– Так неужели ты совсем позабыл, где обычно крепеж врат-то идет? Сбоку, сбоку бей, там же камень меньше толщиной!

– А ведь и правда. Но только немного не так: сбоку бить не надо, надо сверху; как сейчас, только чуть левей, – тут же ушел в первичные расчеты майор.

Между тем солдаты замерли с осадными лестницами наготове. В первых рядах драгун вместо приготовленных к бою пистолей лежат вязанки фашин. Все воины готовы выступить к стенам города по первому приказу генерал-майора, который напряженно смотрит на молодого полковника, корректирующего огонь своей полевой артиллерии. Если его задумка не удастся, то придется начинать полноценную осаду, а это значит, что кампания этого года будет напрасной, потому что взять город без тяжелой артиллерии будет невозможно: тяжелых снарядов для орудий витязей всего несколько сотен – ровно столько, сколько нужно для внезапного прорыва, но никак не более того. «Кубышки» же не подходят в силу своих специфических возможностей: предназначение у них не то.

Двадцать орудий, вперив в землю пары железных лап – сошников, – намертво встали на своих местах, отдача «колпаков» шла в землю, лишь ненамного сбивая прицел орудия. Вместо клиньев, подбиваемых во всей артиллерии России и Европы, у «колпаков» установлен полноценный винтовой механизм, позволяющий регулировать вертикальный угол наклона дула. Конечно, наводка была далека от идеальной, но и не такой плохой, как во всех остальных случаях, позволяя вести стрельбу батареями по малым площадям с заметно большей скоростью. Ведь повторная наводка квадранта уже не требовалась, да и сошники позволяли сохранять первоначальное горизонтальное положение.