— Насколько ты хорошо управляешься с металлом? — спрашивает Аарон, направляя животных к выходу. — Сможешь из одного обруча сделать несколько?

— Наверное, — протягиваю неуверенно. — Никогда не пробовала.

— Когда уберемся подальше, будешь тренироваться, если всё получится, у твоего брата появится шанс. А сейчас, как только выйдем, мчи на север, а я прикрою.

К словам дознавателя отношусь скептически, не думаю, что за нами сразу же увяжется погоня, но едва мы выходим на дорогу, за нами бросаются, по меньшей мере, пятеро мужчин. Чтобы они не успели воспользоваться даром, Аарон сковывает им руки льдом. За счёт эффекта неожиданности мы успеваем оторваться.

С непривычки скакать на лошади продолжительное время мне тяжело. Последние полчаса я едва держусь, чтобы не вывалиться из седла. Мы преодолели достаточно большой путь и теперь находимся в поиске постоялого двора, чтобы перекусить и какого-нибудь невзрачного домика для ночлега. Аарон хочет разнести побольше слухов о том, куда мы направляемся, чтобы пустить ложный след. А ещё ему надо показаться местным, чтобы те наперебой подтверждали, что видели нас и указывали совершенно неверное направление. Но, видя мою усталость, дознавателю приходится отказаться от части плана.

— Эмма, останавливаемся возле того дома, — кричит он мне в спину, а я замедляю лошадь. — Обойдемся без слухов, ты едва держишься.

— Наконец-то, — протягиваю с облегчением. — Нас не так то и легко найти. Мы можем оказаться где угодно. Неужели обязательно и дальше так гнать?

— Да, пока мы не перейдем одну из горных рек, — поравнявшись со мной, отвечает Аарон.

— И долго до неё?

— День пути. Я дам тебе поспать, но недолго.

— Почему ты так рвёшься перейти горную реку? Ведь, если среди них есть одарённой водой, они без труда последуют за нами.

— За этой рекой ещё одно поселение одарённых. И моё родовое гнездо. Когда-то там жил отец. В этом поселении более лояльно относятся к огненным. Мы будем жить там, возможно временно, а может и всегда. У меня там есть дом, за которым проглядывают. Если бы ты сразу призналась, о том кто ты, я бы увёз тебя туда, — с некой укоризной произносит Аарон.

— Я даже сейчас до конца не верю тебе, — устало улыбаюсь и смотрю на мужчину с грустью. — Как я могла сказать об этом ранее.

— Но, тем не менее, ты со мной, — подмигивает дознаватель, — и даже не пытаешься сбежать.

— Я с тобой, пока не спасён мой брат, — честно признаюсь и хмурюсь, наблюдая, как опускаются уголки губ дознавателя.

— А после снова сбежишь? — голос Аарона пропитан недовольством.

— Если получится, — отвечаю себе под нос, так чтобы он не слышал.

— Что не так, Эмма? — мужчина преграждает дорогу, требовательно смотрит.

Лошадь подомной недовольно фыркает. А я, загнанная в угол, вынуждена отвечать.

— Между нами началось всё не так, как должно было быть. Я испытывала страх, боялась тебя, ты держал меня связанной и постоянно пугал. Я не смогу остаться рядом с тобой.

— Ты снова бежишь от проблем не желая разбираться с ними. Повзрослей, — Аарон пытается говорить мягко, но я вижу, что его злит мое не согласие. — Дай нам шанс начать всё иначе, — он даже выдавливает из себя улыбку, протягивает мне руку, но я игнорирую его жест.

— Предлагаешь заново познакомиться? — фыркаю и закатываю глаза.

— Почему нет? — оживляется Аарон. — Я буду за тобой ухаживать, — он начинает жестикулировать, загибая пальцы и размахивая рукой, — дарить подарки, а когда поведу тебя в танце, буду ждать разрешение на поцелуй.

— И держать при этом на привязи? Аарон, ты держал меня связанной все это время. Вряд ли ты можешь предложить мне нечто иное.

— Ошибаешься, Эмма. Почему ты делаешь акцент только на этом? Я тебя спас, попрощался со своим положением.

— Спасибо, — говорю, отпустив голову.

— Это всё, что ты можешь сказать? — тихо и абсолютно без каких-либо эмоций спрашивает Аарон.

Чтобы ответить ему несколько раз набираю в грудь воздух и медленно выдыхаю, успокаиваю беспокойное сердце и дрожь в пальцах.

— Да, я благодарна тебе, но не хочу быть рядом, — говорю то, что должна сказать, стараясь не смотреть на мужчину.

Он молчит, уступает мне дорогу и внимательно всматривается в даль.

— Я понял, Эмма, — произносит Аарон после продолжительной паузы. — Я отпущу тебя, когда ты будешь в безопасности. И я буду уверен, что ты вновь не начнешь воровать, чтобы выживать. Я обо всём позабочусь.

Дознаватель спешивается с лошади и заходит во двор, стучит в дверь, о чём-то негромко беседует с хозяйкой. Стою, смотрю ему в спину и не понимаю, отчего вместо радости чувствую пустоту внутри.

***

Хозяевам дома Аарон вновь представляет меня своей женой, говорит всякие глупости, что на постоялом дворе слишком шумно, а нам хочется отдохнуть в тишине и выспаться. При этом он перебирает в кармане монеты, звон которых слышу даже я, хотя стою в паре метров от него.

Лица людей светятся гостеприимством после щедрой оплаты. Нас кормят похлебкой из овощей с зеленью, и провожают в свободную комнату.

— Здесь одна кровать, — оглядевшись, говорю я.

Аарон хмыкает, стаскивает покрывало и кидает возле моих ног.

— Ты будешь спать на полу? — видя, как он берет подушку и ложится, спрашиваю с недоумением.

— Буду, и тебе советую уснуть, как можно скорее.

— Ложись на кровать, — говорю неуверенно, наклоняюсь, чтобы поднять тяжёлое покрывало со странной вышивкой, состоящей из ромбов и цветов красно-синего цвета, но дознаватель останавливает меня. Он ложится и посылает меня кивком обратно.

— Ты не отдохнешь, ложись рядом, — продолжаю упрямо.

— Вместо того, чтобы тратить время на бессмысленное споры, ты могла бы уже засыпать. Я ложусь отдельно не из-за того, что не хочу прикасаться к тебе, а потому что понимаю, что не смогу тебя сделать своей. Между мужчиной и женщиной должно быть доверие, я хотел сделать тебя счастливой, чтобы ты забыла обо всём, но ты акцентируешь внимание на том, что я удерживал тебя подле себя. Но задумайся, если бы я тебя тогда отпустил, где бы ты оказалась без меня? Долго бы ты смогла продолжать воровать, чтобы сводить концы с концами? А сейчас ты находишься рядом со мной, потому что тебе это выгодно, но, не потому что ты этого хочешь.

— Не думала, что ты настолько сентиментален, — бормочу, поражённая его признанием.

— Так бывает, когда вынужден отказаться от любимой женщины.

— Если она любимая от неё не отказывается, — шепчу растеряно.

— Отказывается, когда понимают, что она не может быть с тобой счастлива.

Я не могу больше ничего сказать ему, ложусь на кровать и утыкаюсь подушку. Мне горько, горячие слёзы сами льются из глаз.

Вспоминаю нашу первую встречу, то как он мне понравился, и как я хотела приглянуться ему до того момента, как поняла, что он одарённый. Облизываю губы и тут же представляю, как целует Аарон, какой жар по телу разливается от его прикосновений.

Мне кажется, что я завершила ошибку. Была слишком резка и мне следовало ещё немного подождать, чтобы разобраться в себе, а не быть столь резкой в разговоре с ним. Засыпаю с тяжёлыми мыслями и просыпаюсь задолго до того, как меня разбудит Аарон.

Беспокойство раздирает.

Тянусь к его дорожной сумке, шарю в ней, не глядя, ища обруч.

— Хочешь лишить меня сил и сбежать? — Аарон изгибает бровь, смотрит с иронией.

— Нет, хотела сделать из одного обруча несколько браслетов, — чувствую, как краснеет лицо, ведь он застал меня за непристойным занятием, хотя я всего лишь не хотела его будить.

— Пробуй, — снисходительно разрешает дознаватель.

Сосредотачиваюсь и прикрываю глаза, обращаюсь к дару, прошу направить силу правильно и представляю, что должно получиться.

Я никогда не делала ничего подобного, только гнула металл, поэтому сама до конца не верю в успех. Обруч вибрирует под пальцами, нагревается, натужно звенит.