Но Аарон не спешит. Его ласки меняются, он нажимает, пощипывает, впивается губами, дразнит языком.

— Я больше не могу! — восклицаю и тянусь к мужчине.

Он обхватывает меня за талию, жадно целует. Я полностью отдаюсь ему и проваливаюсь в омут наслаждения.

После Аарон относит меня на кровать, укладывает к себе на плечо, гладит по волосам и целует в макушку. Он дожидается, когда мое дыхание восстановиться и помогает одеться.

— Эмма, давай теперь поговорим. Буду честен и откровенен, — предельно серьезно начинает дознаватель и берёт меня за руки, смотрит в глаза. — Я виноват и прошу прощения. Оставайся со мной. Повторюсь, что чувствую ложь и твоя ненависть и желание уйти были настолько сильны, что я не знал, что делать. Но самое страшное, я осознавал, что твои чувства обоснованы и виновен в них я. Тогда я понял, что хочу, чтобы ты была счастлива. А для этого тебя стоит отпустить. И я был слеп и не сразу понял, что ты не просто бросаешься ко мне, как к своему спасению, но видишь во мне нечто большее. Встреча с сестрой не была подстроена. Она действительно только прибыла и ничего не знает о тебе и даре огня. Амина в силу своего возраста и чрезмерной силы не всегда контролирует свой дар. Поэтому я прижимал её к себе, чтобы она не навредила, испугавшись. Я хотел с тобой поговорить, когда ты не будешь зависеть от меня, хотел узнать, будет ли у меня шанс. Но я воспользовался твоей злостью сейчас.

— Та фраза про то, что ты специально вывел меня на эмоции, — прищуриваюсь и не успеваю договорить.

— Она не относится к тому, что было. Я воспользовался этой ситуацией сейчас. Прости, — он целует мои пальцы. — Хочу видеть тебя каждый день рядом, засыпать и просыпаться, растить наших детей и всегда видеть улыбку. Только скажи, что подумаешь и согласишься быть моей женой.

— Когда я кричала о ненависти, во мне бурлили чувства, затмевали все остальное. А когда говорила, что уйду, думала так на самом деле.

— А сейчас? — с нетерпением спрашивает Аарон.

— Я не хочу уходить. И согласна стать твоей.

Дознаватель подхватывает меня и кружит. Целует в щеки, лоб, губы, шею — всю покрывает поцелуями.

— Только обещай перестать выводить меня на эмоции. Я не всегда понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда нет, — заявляю, зная, что сейчас могу просить что угодно.

— Обещаю, — послушно соглашается Аарон.

— И я не хочу возвращаться в зимний лес.

— Не вернемся.

— И ещё, не надо решать все за меня.

— Я это уже понял, — заверяет он. — Прости, — шепчет он в губы.

— Простила, — отвечаю ему и сама тянусь за поцелуем.

Сегодня день моей свадьбы. И сегодня я признаюсь Аарону, что беременна. Сама узнала об этом недавно, буквально две недели назад, но решила сохранить секрет.

До места проведения обряда меня будет сопровождать брат. Эмир полностью оправился от влияния и был оправдан. После того, как из его организма вывели всю отраву, которой его поили, у брата стал просыпаться дар целителя.

Что спровоцировало столь быстрое пробуждение стоит только гадать. Но уже сейчас Эмир, несмотря на то, что он ещё не достиг необходимого возраста, в котором на место болезненности приходит дарованная сила, показывает колоссальные успехи. Он уже может снимать головную боль, залечивать царапины и согревать своим дыханием настойки, усиливая их действие.

Эмир усердно учится и почти всегда ходит с книгой. Даже сейчас, пока он ждет, когда меня соберут, в его руках лежит увесистый сборник целебных трав.

Мои волосы укладывают в сложную прическу, украшают гроздями рябины и золотой лентой, символизирующей мой дар.

Мне больше не приходится скрывать, что я одаренная огнём. Ко мне относятся с интересом, но без страха и брезгливости. Общаются на равных и просят о помощи, если необходимо в короткий срок сделать какое-либо изделие из металла или починить старое.

Местный ювелир и вовсе наведывается настолько частенько в гости, зазывая идти к нему в помощники, что Аарон стал всерьез задумываться заняться собственным изготовлением украшений.

В осеннем лесу меня приняли, я наконец-то обрела дом. И пусть Эдгар приехал накануне свадьбы отнюдь не с радостными новостями, сказав, что законопроект об отмене преследования и казни одаренных огнём в зимнем лесу будет принят не раньше, чем через год, а в других местах обитания одаренных и вовсе процесс может затянуться на пятилетия, я спокойна.

Улучшив момент, я узнала у Эдгара и про Элизабет. Никак не получалось забыть, насколько активно она пыталась связать судьбу с Аароном и даже пыталась меня отравить.

Сейчас она находится под стражей, вместе со своим отцом. Оказывается, он передавал данные об изгнанных одаренных ювелиру, за весьма хорошую плату, а тот освобождал преступников от обруча, растягивая металл на шее с помощью своего дара.

Свои действия он объяснил местью за то, что был вынужден скрываться.

Изгнанные одаренные становились бандой и планировали напасть на зимний лес, когда накопят достаточно сил. Сейчас их всех поймали и отправили в темницу.

Мой бывший работодатель тоже оказался за решеткой. Только у людей. Его поймали, когда экипаж перевернулся на дороге из-за сломанного колеса, и все награбленное добро вывалилось на дорогу.

Подозреваю, что это случилось не случайно.

— Эмма, ты прекрасна, — Эмир поднимается с кресла и обходит меня вокруг.

В его голосе слышится восхищение. И, если честно, я и сама в восторге от того как выгляжу.

Мое белое свадебное платье расшито золотыми нитями, на груди красуется жар-птица с рябиной, по краю юбки и рукавов идут защитные узоры, состоящие из переплетённых веточек и символов жизни и рода. Лёгкая шёлковая ткань красиво струится, облегая силуэт. В нём я смотрюсь совершенно особенно, чарующее и притягательно.

— Нам, наверно, пора, — улыбаюсь брату, а он подхватывает меня под локоть и ведёт по коридорам на улицу.

Народа собралось столько, что поместить их всех в большом зале нереально. На свадьбе одарённой огнём и дознавателя, решили побывать многие. И сейчас, увидев меня, толпа гудит, кричит от восторга, когда Эмир передает меня в руки Аарона.

Дознаватель настолько хорош, что, смотря на него, я сбиваюсь с мысли. Ему безумно идет приталенный белый камзол, расшитый серебряными с синим отливом нитями, изображающими волны. Я молчу минуту, прежде, чем начать.

— Обращаю взор свой в сторону жениха, — произношу заученную клятву одаренных. — Обещаю ни словом, ни мыслю не порочить род его, ибо вхожу в него со своего согласия, чтоб кровь слилась наша воедино. Волю свою и клятву скрепляю перед богами. Пусть она внутри меня выжжет все помыслы дурные, чтоб предстать перед мужем моим и назваться женой его.

— Беру в свой род невесту мою, — подхватывает Аарон, бережно сжимая мои ладони. — Обещаю ни словом, ни мыслью её не обидеть, думать прежде о ней, чем о себе. Обязуюсь защищать от всех невзгод, ибо сегодня мы становимся едины, и моя воля была привести её в свой дом. Скрепляю клятву перед богами. Пусть она заживо обратит меня в пепел, если я где-то слукавил, чтобы жена могла верить мне и называть мужем своим.

Одаренные кричат, ликуют, услышав давно забытые клятвы истинных пар, в которых друг к другу тянутся не только дары, но и люди.

Мы испиваем из кубка кровь, скрепляя наши слова, достаточно целомудренно едва касаемся губ друг друга и сходим с помоста, чтобы принять поздравления. Почти в каждом, помимо долгих лет в любви и понимании, звучат намёки на рождение детей.

— Сегодня я буду особенно старателен, — шепчет он мне на ухо. — Нам действительно стоит задуматься о детях. Ты не против?

— Ты уже достаточно постарался, — улыбаюсь в ответ. — Ночи не прошли даром.

Аарон замирает, обхватывает мое лицо ладонями и ловит взгляд.

— Эмма, ты в положении?

— Да.

На мгновение Аарон теряет контроль, выпускает дар, окатив одаренных каплями воды, но, взяв себя в руки, прижимает к себе с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.