Как она это сделала, не понравилось никому. Гзура высказала недовольство вслух, громко, на весь Шакх, чтобы услышали все Хранительницы. Она усомнилась в том, что Дарса смогла усвоить мудрость предшественниц. Тем самым объявила огненную ртаари самозванкой.

Фактически, это был Вызов. Кхарит-Дарса приняла бы его, хоть третий Турнир получался совсем не ко времени. Но Гзура отказалась, заявив, что не готова принять бремя, как не готова нести его и Дарса. Что в Кхарите больше нет Хранительницы, а значит, нет и самого Кхарита. И в довершение покинула чце-ригхтоэ’ох, ушла в Усыпальницу.

Кхи-охроэс они провели, хоть странным оказался его итог. Но Вызов сам собой не исчезает, Вызов ждёт Турнира. Все ртаари Кхарита понимали, что это означает для них. Долго ждать не пришлось. Ещё не закончился сюпар, не восстановилась энергия, затраченная на продолжение рода, а Хранительницы Шакха уже обратили взоры к острову. Кхарит-Дарса должна подтвердить, что способна видеть, понять и направить тхе-шу своего народа.

* * *

Русане начинало казаться, что о ней забыли. Что она навечно замуровали в этом кубике, и ей предстоит умереть от голода и жажды. Абсолютно одинаковые грани расшатывали ощущение пространства. Порой она не могла понять, где пол, где стены, а где потолок. Тогда казалось, что грань, на которой сидит, становится вертикальной, и сейчас она соскользнёт с неё. Разум понимал, что это не так, но мышцы сами собой напрягались, готовясь к падению.

Когда стены внезапно исчезли, Русана приняла это за очередную иллюзию. Лишь голос Хайса, прозвучавший в голове, заставил понять, что о ней наконец вспомнили:

— Что передала Джуга дочерям?

Орелик сидела на белых мраморных плитах, посреди огромного и пустынного зала. Лишь четыре кресла стояли здесь: лазоревое, синее, белое, бардовое. Каждое на расстоянии десяти шагов от неё. Хотя какие расстояния в чце-ригхтоэ’ох?!

В креслах сидели ртаари. Русана задержала взгляд на бардовом. Сахра? Та услышала мысленный вопрос, дёрнула подбородком чуть заметно. В яви она выглядела кхиром-подростком, и в компании «настоящих» ртаари чувствовала себя неуверенно.

— Мы ждём.

Голос Хайса стал резче. Почти ударил, заставив непроизвольно вздрогнуть. Орелик развернулась к ней. Подумала, не встать ли, чтобы не приходилось смотреть на собеседниц снизу вверх? Решила — не стоит. Ртаари было лишь четверо. Баланс сил в небесном дворце изменился.

— Турнир завершён, Дарса больше нет. Ртаари Кхарита лишены права продолжить тхе-шу своего племени, — Русана не спрашивала — утверждала. Не отрываясь, глядела в жёлто-зелёные глаза смотрительницы, ожидала реакции.

Хайса не ответила ни словом, ни мыслью, ни жестом. Вместо этого прозвучал из-за спины усталый приглушенный голос белой ртаари:

— Да.

Русана развернулась. Что ж, ей безразлично с кем из этой четвёрки продолжать разговор.

— А что стало с её «армией»? С целым хисом рта?

— Все мертвы. И многие из чужаков, приплывших вслед за Претенденткой, тоже, — теперь ответила Хайса.

Орелик показалось, что её голос дрогнул. Вновь развернувшись, она взглянула на лазоревую ртаари.

— Зачем это было нужно? Что решали эти смерти?

— Ничего. Дарса надеялась, что противница не сможет все силы отдать Турниру, попытается защитить своё племя. Так и было. Но…

— …Дарса всё равно не смогла победить, — закончила за неё Русана. А затем выпалила: — Потому что она — не Хранительница! Она побоялась принять в себя знания предшественниц. Гзура сказала правду.

Хайса опять промолчала, только веки её медленно опустились. Не дождавшись ответа, Орелик развернулась. Оказывается, и белая ртаари закрыла глаза. И синяя. Сахра съёжилась под её взглядом, тихо прошептала:

— Русит, тхе-шу Кхарита оборван. Мы уходим. Если тебе есть, что сказать, говори быстрее. Нам трудно удерживать тяжесть стыда. Мы ошиблись, не заметили болезнь, поразившую огненную ртаари. Мы не сумели достойно продолжить путь наших предшественниц. Мы должны уступить место другим.

Это запоздалое раскаяние было Русане абсолютно ни к чему. Яростно фыркнув, она вскочила на ноги.

— Ты хоть не оправдывайся! Ты тут меньше всех виновата. — Резко развернувшись к смотрительнице, бросила ей в лицо: — Признать ошибки недостаточно, их нужно исправить. Джуга этого хотела от дочерей, а не гибели Кхарита. Вы обязаны закончить то, что она начала. «Другие», о которых вы говорите, не станут этого делать. Потому что не смогут впитать её знания.

И она рассказала обо всём, что происходило с ней с первого шага по земле Шакха. О всех своих ощущениях, эмоциях. Старалась не упустить ничего, страшась, что любая малость может оказаться решающей. Ртаари слушали внимательно, не перебивали. И никак не реагировали. Поэтому, закончив, Русана внезапно испугалась. Что если она неверно передала послание? Да и как передать то, что сама можешь лишь ощутить?

Первой заговорила Расша:

— Джуга помогла тебе вывести сильное и здоровое потомство, способное жить в этом мире. Способное скрещиваться как с твоим племенем, так и с нашим. Мы предвидели, что так случится, и считали, что это слишком опасно, это ослабит защиту Шакха от внешней инфекции. Мы ошиблись, Хранительница делала это для блага кхиров, а нашей мудрости не доставало заглянуть так же глубоко, как смотрела она. Жаль, что планы её остались невыполненными. Тхе-шу Кхарита оборвался, наши кхиры станут частью иного племени, идущего по иному пути. Мы понимаем, — ты мать, пытаешься уберечь своё потомство. Но мы тебе помочь не в силах. Прости.

Она замолчала. Должно быть, это было общее мнение. Русана чувствовала, как сердце бешено клокочет внутри.

— Это всё, что вы можете мне сказать? Ладно, я ничтожество, я не способна осознать то, что вложила в меня Джуга. Но вы?! Вы тоже ничего не поняли? Вы — могущественные королевы?!

— Мы не могущественные, Руся, — неожиданно произнесла молчащая прежде Рисха. — Мы все пока ничтожны перед мудростью Хранительницы. Поэтому мы не справимся с тем, чего ты от нас ждёшь. Прости.

Она медленно поднялась из кресла. Произнесла:

— Я хочу уйти. Вы меня отпускаете, сёстры?

— Нет! — закричала Русана, видя, как вслед за Рисха поднимаются остальные. — Подождите! Я не смогла рассказать! Но оно во мне — объяснение того, что сделала Джуга! Ну же, вытащите его!

В шаге перед ней затрепетало белое марево. Начало постепенно редеть, становиться прозрачным. За ним больше не было залы небесного дворца. Там зеленели леса Кхарита.

— Чтобы сделать то, что ты просишь, нужно стать тобой. Ни одна из нас не сможем этого сделать, Русит, — Сахра теперь стояла рядом, грустно смотрела на неё. — Уходи к своим детям. Если это ваши последние дни, то лучше их провести вместе. Прости.

Чувствуя, как тело леденеет от бессилия, Орелик сделала полшага вперёд. Белёсый туман подался, спеша принять её, вышвырнуть из дворца. Последний раз оглянулась. Четыре фигуры в разноцветных туниках медленно таяли. Она не сумела передать послание! Инопланетянка, чужачка, глупо было и надеяться…

«…Из всех сестёр разве что Хайса смогла бы как-то использовать твою энергию…» — давно забытая фраза блеснула в сознании ослепительной молнией.

— Неправда! Одна из вас может! Может стать мной!

Отшатнулся туман за спиной, перестали блекнуть фигуры ртаари. Объяснять ничего не требовалось. Образ, возникший в её сознании, был достаточно внятным. Хайса смотрела на неё недоверчиво.

— Ты хочешь, чтобы я сделала тебя своей орайре?! Ты понимаешь, что это значит? Это ведь будет не иллюзия — реальность. Ты решишься на такое?

«Это будет не иллюзия. Орайре — частица ртаари». Фразы звучали в голове Русаны. Резкие, беспощадные. Пожертвовать собственной индивидуальностью, превратиться в часть кого-то невообразимо чужого? Единственный способ позволить ртаари ощутить то, что ощущает она. Но процесс необратим, она никогда не станет вновь Русаной Орелик…

Она гордо приподняла подбородок: