На мгновение мир замер, и все чувства хлынули наружу.

NoLuvv.47 — Твоё имя

Юра первым перехватил инициативу. Легко, словно она ничего не весила, уложил на постель, подминая под себя. Страстными поцелуями покрывал ее шею, на которой красными точечными узорами распускались кровоподтеки. Прерывистое дыхание обоих разрезало пространство комнаты. Ее короткий вскрик после укуса за мочку уха стал точкой невозврата. Они были поглощены друг другом так, что не заметили, как сползли на пол. Все пространство принадлежало им, потолок кружился, тело совсем не чувствовало земного притяжения. Они создавали волшебство, искрились, как оголенные провода, взрывались снопом ощущений, как конфета-шипучка.

Она водила ладонями по его плечам, рукам, не в силах оторваться от разгоряченной кожи, впивалась ногтями. Ногами сильнее прижимала к себе, ощущая его возбуждение, мысль о котором вызывало трепет в груди и жар между ног.

В какой-то момент они замедлились, и Юра скользнул руками под футболку, что выбилась из-под ремня джинс, сжал грудь, ставшую чувствительной, отчего Яра выгнулась, как кошка.

— Господи, ты такая аппетитная, так бы тебя и съел.

Она, раскрасневшаяся, немного смущенная, рассмеялась:

— Ты в курсе, что твои комплименты странные?

— Зато говорю то, о чем думаю и как умею, — теперь в серьёзных глазах плескались счастье и детская искренняя радость.

Ярослава перевернулась, оказавшись сверху и уперлась руками по бокам от его лица, разглядывая шрам на брови, улыбку и его любование ею. Он не раздевал ее глазами, а именно любовался, отчего раздеться захотелось самой.

— Обожаю твою серьёзность, тогда улыбка становится драгоценностью и только для меня.

Ее шальная императрица в мыслях уже обмахивалась веером и поднимала бокал за бокалом, празднуя дорогую сердцу победу. А Яра стянула с себя футболку, оставаясь в одном полупрозрачном топе.

Его зрачки еще больше расширились, поглощая свет. Он сел, чтобы спустить лямки, попутно целуя ключицы, которые на фоне потяжелевшей груди и ранних сумерек за окном стали выделяться на ее молочной коже. Начал спускаться ниже.

— Ярослава, сейчас самое время меня остановить.

Она хмыкнула и медленно, провоцируя, потянула за шнурки на его поясе.

— Я не собираюсь тебя останавливать.

От одного его взгляда при этих словах желудок сделал кульбит. Волнение смешалось с восторгом, ураган эмоций сносил наповал, а в мире, словно ни осталось никого, лишь одни они.

Путаясь в одежде, от которой торопились избавиться, цепляясь сережкой, смеясь от неловкости, они проживали это мгновение всем своим существом. Вдыхали запах тел, лихорадочно переплетались пальцами, сталкивались губами, языками, целовали друг друга до белых пятен перед глазами. Тело немело, исходило приятной истомой, требовало намного большего.

Юра не давал ей передохнуть от ощущений, даря ласки всеми способами, чтобы только слышать, как она в забытьи шепчет его имя.

Он схватил ее под ягодицы и прижал к себе. Яра почувствовала, что сейчас все произойдёт, и непроизвольно напряглась.

— Юра, я никогда… — замолчала, прикусывая нижнюю губу.

— Мне остановиться?

Она отрицательно покачала головой, а он поцеловал ее коротко, но горячо.

— Тсс, расслабься, — провел пальцами по щеке, не отрывая взгляда. — Теперь твоя очередь мне довериться. Все будет хорошо, я обещаю.

И она поверила. Она верила ему безоговорочно.

Небольшое давление, и боль пронзила тело. Ярослава сильно прикусила губу, вцепилась пальцами в простынь, сминая её, а голову откинула назад, прогибаясь в спине. Вскрик где-то так и застрял у нее в горле. Внутри все пульсировало, казалось, что горячая лава течёт по венам, заменяя кровь.

Юра замер, давая привыкнуть к ощущениям. Его глаза светились в темноте, отражая лунный свет, лившийся из окна. Он начал покрывать её лицо и шею поцелуями, прокладывая дорожку к её ушку, чтобы сказать:

— Мне никто, кроме тебя не нужен, Яра.

Ярослава счастливо улыбнулась, а по её щеке стекла слеза. Она знала, что не скоро услышит от него заветные три слова. Рана была слишком глубока, но она гордилась и восхищалась им: Юра смог довериться и потихоньку открывался ей. Решил попробовать строить их будущее, не смотря на свои страхи.

А слова… Они ей не нужны. Ими наполнены его действия: взгляд был жарче пожара, прикосновения пропитаны нежностью, а то, как он крепко прижимал её к себе, равнялось сродни миллионам “люблю”.

Яра обхватила его лицо пальчиками и прошептала:

— Мне тоже, только ты.

Всё тело будто сгорало изнутри. Жар разливался по нему, как тёплое молоко, заглушая боль, заставляя расслабляться и растворяться в ощущениях, таких новых, но не забываемых. Её тело распадалось на атомы и собиралось вновь и вновь, чтобы получать и самой дарить любовь и ласку.

Они раскачивались на волнах удовольствия. Он продолжал шептать ей что-то ужасно интимное и приятное, пока его движения не стали ускоряться, наполняя комнату характерными хлюпающими звуками и участившимися стонами.

В себя она пришла только, когда Юра обессиленно лёг рядом. Наслаждение забрало все ее силы, отчего собственное тело казалось чужим, ноги и руки ватными, а сладостная истома превратилась в сонливость. Они синхронно посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Это похоже на безумие, — поделился он.

— Почему?

— Каждый раз, когда я думаю, что ты ушла безвозвратно и я тебя больше не увижу, ты падаешь, как снег на голову.

Он внимательно рассматривал её, словно хотел досконально изучить и запомнить. Если взглядом и можно было сжигать, то именно таким. Она кожей ощущал, как он скользит по ней, останавливаясь на губах, шее, на острых ключицах и груди, обильно покрытой его следами.

— Ты выглядишь так… — она уже приготовилась слушать очередной комплимент, от которого потом становилось смешно, но на удивление он закончил: — порочно.

— Надо же, а я думала, что сейчас будет что-то в духе: "так горячо, как острый Доширак с мясом".

— Ц, — Юра закатил глаза и рассмеялся. — Я бы до такого не додумался.

— Насчет крысолова ты же додумался.

— Пойдем в душ, болтушка.

Ярослава дразня показала ему язык, о чем в следующую секунду пожалела, потому что он взял ее на руки вместе с простыней и отнес в ванную, где включил ледяную воду, слушая верещания и обещания, что она его защекочет до полусмерти. Угрозы подействовали.

— Итак, мой абонемент на твою кровать продлен, и мне очень понравился такой процесс продления, — Яра тихо хихикнула, стоя под струями теплой воды и наслаждаясь тем, как Юра своим гелем для душа скользит по ее телу.

— Хочу видеть тебя в своей кровати и днем, и ночью.

— Какой ты ненасытный, — промурлыкала, заигрывающе скользя пальчиком от груди вниз, как делала в новогоднюю ночь.

— Я не про секс, Ярослава.

— Я знаю.

Свидание — Ты — "До", я — "Ля"

Юра задержался в ванной, пока закидывал постельное белье в стирку, а, когда вернулся в комнату, увидел, как Ярослава перебирала пальчиками по пластинкам. Некоторые приподнимала, смотрела и бережно возвращала на место. Покусывала нижнюю губу, иногда хмурила бровки, чесала пальчиками одной ноги другую. И снова она была в его футболке, и снова с мокрыми волосами, вот только пахла уже не своим запахом, а его. Его шампунем, гелем для душа, пропахла им насквозь. И пол под ним уплывал.

Наверное, был во всем этом смысл. Возможно, она — его приз за все те сражения, что он провел сам с собой. Подарок. Счастье. Она, конечно, ещё об этом не знает, но обязательно узнает. Он ей скажет когда-нибудь, одной из таких зимних ночей, укутавшись в миллион одеял и делясь теплом.

Наконец, она определилась со своим выбором, а ему стало очень интересно, что же из всего она предпочла. Яра подошла к проигрывателю, что теперь стоял на окне, и замерла в нерешительности, пытаясь понять, как его включить.