— Привет, — улыбнулась Олеся и дружески подтолкнула его плечом, будто между ними и не было этого болезненного разрыва длинною в полтора года.

— Чего тебе? — совсем не приветливо, зато честно.

— Поговорить хочу, — она положила голову на спинку дивана и посмотрела на него.

— Ну, говори.

Олеся немного помолчала, словно обдумывая, с чего ей начать.

— Хочу кое-что пояснить. Я не жалею о том, что было между нами. — Тишина, однако его спина напряглась. — И никогда не жалела. Тогда я это сказала и еще много чего ужасного, потому что рассердилась на тебя, но потом поняла, как была не права. Ты был моим лучшим другом, ты был моим первым парнем, моими первыми серьезными отношениями. Ты показал мне, каково это быть любимой, обустраивать свой дом и вообще жить с кем-то. Но знаешь, что я еще поняла? Что мы с тобой слишком одинаковые, и нам было бы скучно.

Юра обернулся к ней.

— Другие тебя должно быть хорошо развлекали?

— Я не об этом! Давай сейчас ни обо мне отдельно и ни о тебе, а в целом. Нужен такой человек, который будет зажигать звезды в нас самих, заставлять жить и чувствовать эту жизнь, который будет заставлять смеяться и верить в лучшее, когда все рушится к чертям. Мы с тобой какие-то слишком замкнутые в самих себе по большей части, интроверты от головы до пяток. Если еще добавить и пессимизм, то вообще убойная смесь. Поэтому мы в начале и сошлись. Нашли пристанище друг в друге, но не зря говорят, что притягиваются противоположности. Я заскучала через шесть лет, ты бы тоже рано или поздно… и не смотри так на меня!

Он снова отвернулся, переваривая ее слова, в глубине души осознавая, что в чем-то Олеся была права. Даже при ее описании этот нужный ему человек стоял перед глазами и улыбался своей широкой улыбкой и шаловливыми огоньками в глазах.

— Я должна была тебе сказать обо всем этом раньше, слишком затянула. Прости меня, пожалуйста, за это и… спасибо за всё! — она оставила легкий поцелуй на его щеке и упорхнула, будто ее рядом и не было.

Этот разговор выбил его из колеи, но внезапно стало легче. Раньше он копался в себе и думал, что проблема была в нем. После слов Олеси в момент разрыва их отношений о том, что она обо всем жалеет, Юра засомневался, что с ним вообще кто-нибудь захочет быть. Мысли немного прояснились, словно туман обиды, который заволакивал их до сих пор, отступил.

Давай на ты — Тишина

Тем же вечером он сидел на кухне, монтировал видеоряд, пока Эля готовила коронное блюдо — макароны с сосисками — и вываливала на его голову недовольство по поводу предстоящих экзаменов.

Она ничуть не уступала Юре в росте и в худобе. Вот и теперь ее тощие голые коленки торчали над столом, пока она присела в ожидании закипания воды. Крашеные белые волосы молочным водопадом струились по спине и плечам и щекотали ногу, отчего она то и дело ее чесала.

Эля внимательно следила за его действиями серыми глазами, которые каждый раз до боли напоминали глаза отца. Возможно, поэтому Юра старался избегать ее взгляда всякий раз, когда оказывался предметом ее наблюдения.

— Ты меня не слушаешь, — возмутилась она, выхватила из его рук блокнот с карандашом, в котором он делала пометки и нарисовала мордочку с высунутым языком.

— Я могу повторить все слово в слово. Ты лучше бы за сосисками следила, — он вернул себе вещи и посмотрел на кипящую воду, разлетающуюся брызгами на добрую половину плиты.

Она лишь махнула на него рукой и достала телефон, где начала смотреть видео, не собираясь убавлять громкость. Ее болтовня сменилась раздражающими вирусными песнями, звучащими сейчас буквально отовсюду.

Юра устало потер глаза и откинулся на спинку стула, рассматривая свою сестренку и постукивая карандашом по столешнице. Ей явно было все равно, что она мешала. С интересом рассматривала что-то в телефоне, и на секунду на ее лице промелькнула улыбка.

Раздался звук уведомления, на экране высветилось сообщение от Савелия: “Предложил Асе взять паузу. Она начала намекать на то, что и нам пора свадьбу устраивать, а я точно не готов”.

И вдогонку: “Непривычно дома без нее. Приходи, у меня есть дошик”.

“Чисто холостяцкий обед”.

Юра задумчиво потер лоб, пытаясь переварить новость. Ему казалось, что Савелий так на это и не решится. Мысли прервала фраза из видео на телефоне Эли: “Сегодня мы проводим конкурс, кто быстрее выпьет бутылку лимонада…”. Он вздрогнул, потому что голос был знакомым. Дальше раздался какой-то шум, еще несколько голосов, которые подбадривали, но Эля, быстро стрельнув глазами в Юру перелистнула видео.

— Кто это?

— Что?

— Чей это голос сейчас был? Знакомый очень.

— А, ты его не знаешь. Я с ним познакомилась год назад на аниме-вечеринке. Помнишь, ты меня с Дашей еще туда провожал?

— И ты с ним общаешься? — сердце сжалось от мысли, что Эля уже выросла, заканчивает школу, интересуется парнями, а он этого не заметил или отказывался замечать.

— Пф, нет. Он, наверное, даже не знает, что я на него подписана. Просто интересно наблюдать…

То, что она избегала смотреть на него, говорило лишь о том, что “наблюдала” она часто. Юра пересел к ней поближе, противно проскрежетав стулом по полу, и кивнул на телефон:

— Покажи мне.

— Зачем? — она на него покосилась, но пожала плечами и смахнула вниз несколько роликов, чтобы вернуться.

Руки противно похолодели. Он увидел то, чего так опасался и о чем предупреждало подсознание, когда услышал этот голос.

На экране появилось лицо Руслана Кузнецова. Его волосы были выкрашены в черный, черные очки, которые он практически никогда не снимал, серьга в ухе в виде креста.

“Сегодня мы проводим конкурс, кто быстрее выпьет бутылку лимонада…”

Он переключил камеру: Ярослава и Саша стояли на изготовке с литровыми бутылками Меринды. По счету они начали пить, а Юра, сам не понимая, зачем он все это делает, как мазохист, всматривался в картинку.

Вот стоит Миша, с другой стороны Стас, а рядом с ним невысокая фигуристая девушка, которая закрыла лицо руками и смеялась.

Саша с Ярой синхронно опустили недопитый лимонад, под хохот друзей.

— У меня сейчас он из носа польется!

— Ага, а у меня из глаз, — Яра запрокинула голову к потолку и начала обмахивать себе лицо, чтобы загнать назад выступившие слезы.

Видео оборвалось, а Юра уже включал следующее. Сердце неприятно ныло, но было интересно заглянуть в чужую жизнь, частью которой он так и не стал.

На следующих кадрах Кузнецов уже снимал, как они все танцевали и пели песню «Солнышко» в караоке по телевизору. Яра была в его очках и прыгала на диване с Сашей.

Потом Руслан перевел камеру левее, и ему открылось то, что он никак не ожидал, отчего быстро остановил воспроизведение. Стас полулежал на диване, на его коленях сидела та самая незнакомая девушка, вот она наклонилась и поцеловала его.

Ее мелкие кудряшки скрыли их лица, но то, что они целуются, не было никаких сомнений.

— Юр, ты чего? — Эля с интересом заглядывала в экран, чтобы узнать, что же его там так заинтересовало. Он поспешно снял паузу, а через несколько секунд его самым страшным опасениям пришлось подтвердиться.

“Эй, сладкая парочка, ну-ка отлепитесь друг от друга, а то смотреть противно” — и Руслан со смехом кинул в них подушкой.

Карандаш, который Юра до сих пор держал в руке, с хрустом переломился. Так же, как он сломал свою собственную жизнь. Человек сам ее ломает: неправильный выбор, зависимость, предательства… Он же — собственными импульсивными словами. Не удосужился проверить, не спросил ее, просто все порвал, поджог мостик, что возник между ними. А на той стороне сквозь огонь на него смотрела Яра.

Все казалось нереальным и слишком остро ощущалось. Толстовка душила, из-за чего он поспешил ее оттянуть от шеи, но облегчения не последовало.

— Ярослава, — тихо с горьким сожалением произнёс Юра, не зная, что хотел сказать. Просто её имя сорвалось с губ, распалось на буквы, звуки. Будто он больше не имел право его произносить, оно было для него под запретом навсегда.