Юра — парень, который помогал своей тете в отеле на новогодних праздниках — стоял у противоположной стены в компании своих друзей с бокалом чего-то крепкого, явно не с шампанским. На нем была чёрная рубашка и чёрные джинсы. Видимо, этот цвет стал постоянным спутником его жизни и отказывался расставаться со своим хозяином, будто тот носил пожизненный траур.

Он — словно сама тьма, чёрная дыра, которая засасывает в свои глубины, самая тёмная часть комнаты, безлунная ночь. От этих мыслей по коже Ярославы пробежали мурашки.

Её здорово задели его слова, сказанные в день знакомства. Но сколько бы злости и отвращения они ей не принесли, она не могла понять, почему же так тянет к нему. Хотелось разгадать Юру и вытащить душу, которую он запер глубоко внутри. Пусть хоть молчит или отпускает привычные шуточки в ее адрес.

Возле него, к своему неудовольствию, она заметила рыжеволосую девушку — администратора Наташу. Она надела слишком обтягивающее платье, которое казалось ей малым на пару размерчиков точно. Невооруженным глазом были заметны её старания привлечь внимание Юры: постоянные прикосновения, прижимания, а потом она взяла и залпом выпила то, что находилось у него в руках. Этим поступком у неё получилось словить его недоуменный взгляд. До этого он её не замечал, словно она вешалка или иной другой предмет интерьера.

Яре стало противно от представшей картины. Она не понимала, как можно себя так вести. Гордость же хоть немного должна быть в конце то концов? А ещё больнее кололи её прикосновения.

Рука дотрагивается до рукава рубашки — по Ярославе бежит разряд тока, губы что-то шепчут на ухо — второй разряд.

Только сейчас она вспомнила, что находится не одна и что Стас ей увлеченно о чем-то рассказывает. Ярослава попыталась включиться в диалог, пообещала себе, что больше ни разу не посмотрит на Юру за вечер. А чтобы скрепить данное обещание, наконец-таки поднесла бокал с шампанским к губам, почувствовала запах чего-то приятно-цветочного и залпом осушила содержимое.

В желудок полилась целая радуга вкусов, разум получил долю серотонина, и расслабление пришло как дар свыше. Яра медленно выдохнула. Напряжённость как рукой сняло, жизнь набирала яркие краски, по лицу растеклась расслабленная улыбка, а она почувствовала тепло. Её больше так не трясло, как за несколько минут до этого.

— Хочу ещё, — обратилась к бармену, протягивая паспорт.

— Может быть, тебе хватит одного? — спросил Стас, который едва ли притронулся к своему бокалу.

— Ты хочешь, чтобы я новый год встречала без шампанского? — она скептически изогнула бровь.

Как раз в этот момент на экране появился Владимир Владимирович, и Ярослава вместе со всем залом погрузилась в тишину. Когда куранты отбили положенные двенадцать секунд, а она, зажмурив глаза, загадала заветное желание, Стас её обнял. Такое простое теплое объятие смогло вернуть её на мгновение домой, где родители с сестрами в этот момент поздравляли друг друга и также обнимались. Это воспоминание вызвало всплеск счастья.

Яра чувствовала благодарность к Стасу за то, что он был рядом. Выпила второй бокал шампанского, весело рассмеялась и потащила его за руку на танцпол. Искорки напитка устроили дискотеку в её голове, и она решила не противиться желанию потанцевать.

Голова кружилась, взгляд не мог сфокусироваться на множестве новогодних фонариков, поэтому Ярослава закрыла глаза и отдалась музыке.

Периодически ловила на себе мечтательный взгляд Стаса, и где-то глубоко внутри ликовала ее гордость.

Несколько раз они отходили к столам отдыхать, потому что ноги нестерпимо ныли от высоких каблуков и новых мозолей, и снова возвращались на танцпол. В какой-то момент свет сильнее приглушили, и ей стало казаться, что кто-то перекрывает воздух, будто окружила тьма, и она повсюду натыкалась на неё. Но Воронцова знала, что как только она протянет руку, то найдёт рядом Стаса, а значит, все будет в порядке.

Он не оставит её одну…

— Ярослава, у меня сигнализация сработала, я проверю машину и вернусь, — словно сквозь сон в сознание прорвались слова.

Когда Яра открыла глаза, то поняла, что Стаса рядом нет. Паника опустилась на её хрупкие плечики, поэтому она закрутилась как волчок на месте, пытаясь отыскать друга взглядом, отчего покачнулась и чудом удержалась на ногах.

Его нигде не было. Значит, ей не показалось, что Стас это сказал, а она внезапно ощутила на себе оборотную сторону шампанского — жуткую сонливость. Веки еле открывались, ноги от усталости сковало тисками.

Ярославе захотелось свернуться калачиком на каком-нибудь стуле, что отодвинули к стенам, и забыться крепким сном.

Зал редел. Многие гости поднялись к себе наверх сразу после поздравления президента. Одноклассников не было видно, потому что те тайком пронесли алкоголь за спиной классной руководительницы и теперь шарахались по углам.

Она попыталась привстать на цыпочки, чтобы поискать Стаса, но все безрезультатно. Поэтому поплелась к стойке администратора, но и та пустовала. Осознание, что придётся сейчас подходить к Наташе, не вселяло никакой радости.

Однако делать нечего. Войдя в зал, снова приметила их компашку, поэтому распрямила плечи, вытянула шею и постаралась твёрдой походкой дойти до них. Аллилуйя! Ей это удалось, и Яра мысленно себе поаплодировала, оставалось не запутаться в словах.

— Извини, пожалуйста, а есть свободные номера? — обратилась к Наташе. Та находилась не в духе, а приторный цветочный запах вперемешку с алкоголем противно щекотал нос, отчего Ярослава поморщилась.

— Свободных. Номеров. Нет. — Чётко, как для отстающей, произнесла Наташа. — Я вам сразу об этом сказала.

— И что мне теперь делать? На полу спать?

Та перекинула копну рыжих волос на одну сторону и оценивающе осмотрела Яру.

— Ну почему же на полу? Переночуй у парня, который за тобой весь вечер увивается. Думаю, он не будет против, а только рад.

Взгляд Ярославы потемнел, сейчас она ненавидела эту нахалку покруче, чем Сорокину.

— М-да… — она тоже оценивающе оглядела её вульгарное платье, выставляющее все прелести напоказ. — Как говорится: у кого что болит…

Кто-то рядом хмыкнул, кто-то присвистнул. Она же с трудом удерживала фокус на своей собеседнице, до которой, видимо, долго доходило.

— Переночую на диване в холле, думаю, никому не помешаю.

С этими словами Яра хотела повернуться, но её немного повело из-за высоких каблуков и ужасной боли в ступне. Она взмахнула рукой, стараясь поймать равновесие, но поймала горячую смуглую руку, которую узнала бы из тысячи: так долго они с ним просидели, раскрашивая декорации к новогоднему концерту. Юра придержал её.

— Спасибо, сейчас… Я только туфли сниму, — она, действительно, вцепившись в его руку, сняла туфельки и направилась к выходу.

— В холле спать нельзя! — донесся до неё чуть ли не звериный рык.

— А я твоего разрешения и не спрашивала! — Ярослава, не оборачиваясь, показала неприличный знак, и нетвердой походкой, двинулась между отдыхающими, которые вовсю горланили песню "Новогодние игрушки". Каждый шаг отдавался ноющей болью в ступнях, но наслаждение, которое она испытала, сняв каблуки, невозможно сравнить с чем-либо.

Уже около выхода из зала, она почувствовала, как на ее талию легла теплая рука, а другая легонько придержала под руку. Ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто это. Привычный запах геля для бритья, банного мыла и мужского тела, а к нему примешивался слабый запах алкоголя. И непонятно, от какого из них закружилась голова. Или ото всех сразу?

Аккуратно, даже нежно руки поддерживали ее и вели в сторону лифта.

— Куда ты меня ведешь? Что вообще себе позволяешь? — начала упираться Ярослава, но лишь скользила по кафельному полу.

— Переночуешь у меня, — услышала тихий, но не терпящий пререканий голос.

— Переночуешь у меня, — услышала тихий, но не терпящий пререканий голос. Захотелось сразу вытянуться в струнку и промаршировать до кровати.