А после Яра начала танцевать. Она танцевала каждый день, но каждый раз он заставлял себя отворачиваться. И теперь, наблюдая, как она зажигает с каким-то парнем, Юра вспоминал новогодние каникулы, когда они были вдвоем на танцполе. Тогда он видел лишь ее тело, сейчас же — намного больше.

Через минут сорок после прихода со склада он начал замечать, что Яра то и дело кидает взгляд на время в телефоне. Настроение пропало окончательно. Юра понимал, что сейчас здесь ее держит только он, и не хотел быть этой удушающей веревкой.

Вздохнув и устало потерев глаза рукавом футболки, он встал и пересел к ней.

— Яра, ты можешь идти. Если ты не хочешь здесь находиться, то…

— Почему не хочу? — перебила, поворачиваясь к нему. На ее щеке белело пятно от краски, что делало ее ужасно хорошенькой. Даже нельзя было сказать, что она командует разом двадцатью с лишним людьми так, что и остальным невольно хочется вытянуться в струнку и станцевать, находясь хоть на первом, хоть на шестом этажах.

Юра лишь кивнул на ее телефон, который еще не погас от нажатия.

— Я жду звонка, — прозвучал лаконичный ответ, а голова склонилась к плечу, как Яра часто любила делать.

— Ты не обязана нам помогать, — вклинилась в разговор Вита, но уже перейдя на более мягкий тон.

— Не обязана, — согласилась она.

Юра заметил, что Ярослава все-таки подравняла края карандашом на нескольких облачках, отчего схватил ножовку и принялся пилить в тех местах. На самом деле он сам не знал, почему не проверил за парнями, как их вырезали. В последнее время, он часто летал в облаках.

Она облокотилась об стену и наблюдала за ним, а он продолжал периодически коситься. Это было выше его сил — не смотреть на нее. Яра улыбнулась, поймав очередной взгляд:

— Ты чего? Если хочешь меня смутить, то тебе удалось.

Ее карие глаза красиво темнели под черными ресницами и идеальными стрелками. Стройные ножки, обтянутые лосинами, были согнуты в коленях, а короткая широкая футболка едва прикрывала живот, оставляя тонкую полоску. Волосы собраны в короткий хвост, из которого неаккуратно выбивались мелкие пряди.

— Почему ты решила предложить мне помощь?

Яра пожала плечами.

— Это так привычно — вместе с тобой что-то делать.

“Вместе”! Вместе что-то делать нравилось и Юре, именно поэтому и пошел за ней, чтобы вернуть. Он не смог сдержать улыбку. Как бы ему не хотелось оставаться серьезным, с Ярославой это не прокатывало.

— Ты не боишься, что твои заметят тебя с нами? — вклинилась Вита, прислушиваясь к их разговору.

— А это что, запрещено?

— Нет, но…

— Вот и всё, — Воронцова снова взяла кисть, показывая, что разговор окончен.

Юра же решил остаться на месте, перетащил поближе к себе инструменты и продолжил выпиливать дома по тем замерам, которые провела Вита.

Телефон лежал рядом, а проводочек от наушников щекотал руку чуть выше локтя. Ярослава проползла к нему на коленях и показала, чтобы он разблокировал экран, и, когда он, заинтригованный ее просьбой, ввел код, включила песню.

Музыка. Музыка всегда была для него сокровенным. По ночам он работал диджеем в клубе, на концертах подбирал песни для выступлений, но они были для всех. То, что он слушал наедине с собой, было глубоко личным. Слова, наложенные на мелодию, могли рассказать о человеке, раскрыть его душу, мысли. И вот Ярослава приоткрыла себя, и то, что позволила увидеть, было прекрасным.

Юра слышал эту песню впервые, но ему понравилось ее поведение. Яру нельзя было прочесть, как открытую книгу, но при этом она все говорила прямо, что у нее на уме, и делала всё, что хотела. Такой контраст таинственности и искренности поражал и завораживал. Через три минуты он сам пододвинул телефон. Она подумала, смешно почесала кончиком рукоятки кисти нос и включила следующую.

Так их маленькая игра продолжалась минут тридцать, пока не отвлек голос.

— Воронцова, ты что, записалась в кружок “Очумелые ручки”? — удивленно спросила культорг юридического факультета. Со светлыми крашеными длинными волосами, завитыми в кудри, голубыми глазами и белой кожей, которая под искусственным светом казалась чуть ли не прозрачной. Одета она в черную толстовку с эмблемой факультета и персональной подписью ее должности. Девушка не сердилась, но Юра мысленно напрягся. Они спокойно могли помогать друг другу, но именно между их институтами всегда шла война. Савелий к ней сам лично приложил немало усилий, втянув и их с Германом.

— Да, вот видишь, — Яра театрально взмахнула кистью. — Хочешь жить — умей вертеться, как говорится.

— Богданов, ты что, у меня девочку переманиваешь?

— Что ты. Она сама, кого захочешь, переманит. Типа знаешь, как гамельнский крысолов с флейтой. Стоило ей появиться, у меня чуть все пацаны за ней не ушли, пришлось вот занять работой.

Девушка засмеялась, отчего ее кудри, как спиральки запрыгали вверх-вниз, и махнула на него рукой.

— Надо Савелию предложить тебя в КВНщики определить. Я что пришла то, — обратилась она уже к Яре, которая слегка покраснела. — Ты не знаешь, где Руслан? Химфак просит, чтобы он с их парнями порепетировал. Хотела узнать его ответ.

— Он отпросился на сегодня.

— Ааа, у него ведь суд? И как?

— Не знаю, сама вся извелась. Уже час как прошел, а он всё не звонит!

“Значит, действительно, ждет звонка. И не трудно догадаться, о каком Руслане идет речь”.

— Хорошо, завтра с ним поговорю, пусть отходит. А тебя жду через двадцать минут на репетиции. Юр, пока!

С этими словами культорг удалилась, аккуратно перешагивая через доски. Юра подумал, что она нормальная, и странно, что Савелий так на нее взъелся, тем более гран-при всегда, по его мнению, они получали заслуженно.

— Серьезно? Гамельнский крысолов? — Ярослава вопросительно изогнула бровь.

— Считай это за комплимент, — обронил он, все еще обдумывая ее отношения с тем парнем.

— Сомнительный какой-то… впрочем, я не удивлена, — пробурчала Яра себе под нос, но он ее расслышал. Мысленно дал себе подзатыльник и напомнил слова Германа, который говорил, во что бы то ни стало, не говорить комплименты. — Пойду я потихоньку, мне еще надо девочкам помочь реквизиты принести. Дай, пожалуйста, что-нибудь, чем я могла бы руки протереть?

Юра протянул влажные салфетки, сожалея, что времени оказалось так мало.

— У тебя здесь краска… — шершавые мозолистые от постоянной работы пальцы на мгновение притронулись к ее нежной коже на щеке и сразу же отпрянули. Он не знал, насколько ей понравится его прикосновение, поэтому заставил себя одернуть руку и достать еще одну салфетку.

Ярослава попрощалась с ними и упорхнула, словно весенний ветерок. Вот она была, и вот ее нет, и лишь сладковатый запах кокоса остался в напоминание, как это было зимой.

На следующий день точно в то же время, что и накануне, Ярослава вновь подошла к Юре. Всю ночь она размышляла, что же ей со всем этим делать, принюхивалась к своим волосам, которые впитали запах краски. Под утро поняла, что ей самой хочется там оказаться, а она не привыкла себе ни в чем отказывать. Тем более надо было занимать себя чем-то два часа между двумя репетициями.

— Всем приветик! — она кинула свой рюкзак к стене и расположилась на своем вчерашнем месте. Всё лежало так, как и оставила, будто ждало ее.

Вита вяло кивнула, а в глазах Юры промелькнул огонек, что ей очень польстило. Он всегда своим взглядом будто приглашал ее к игре, доступной только им. Яра снова и снова хотела оказаться рядом с ним и, наконец, увидеть финал.

Юра сидел в той же одежде, что и день назад, а глаза были красными, будто не выспался. Он то и дело зевал и потирал лицо руками, словно хотел взбодриться.

— Бессонная ночка выдалась? — не выдержала Ярослава.

— А что, завидуешь, Воронцова? — в его голосе проскользнули лукавые нотки, а уголок губы тронула улыбка. И без магического шара она могла точно сказать, что у него было приподнятое настроение. Сонный вид, веселая улыбка… А это могло значить, что…