Яра куталась в зимнее пальто и притаптывала каблучками, чтобы хоть как-то согреться, пока ждала Владу, которая запаздывала. Сердце находилось не на месте. С самого утра ее не покидало то же чувство, что преследовало перед днем выступления.

Владислава вытащила ее из дома, чтоб сходить за новогодними подарками. Эта идея Ярославе сразу не понравилась. Подарки могли бы подождать и более нормальной погоды, она даже готова простоять все очереди.

Рядом стоял ребенок и все время плакал, размазывая слезы, сопли и слюни по всему шарфу, который его мама натягивала ему до самых глаз.

К слову, автобус тоже задерживался. Вокруг собралась такая толпа народу, что Яра начала переживать, что они не влезут в транспорт.

Через несколько минут появилась запыхавшаяся Влада. Ее красная куртка и в тон ей шапочка проглядывали даже сквозь снежную завесу. Она торопливо чмокнула Яру в щеку и полезла в карман, доставая оттуда маленький сверток.

— Ты только посмотри! Я не смогла удержаться и купила, — она протягивала что-то нежно-розовое, потом все же развернула, видя, что Ярослава не понимает, что это. В ее руках оказался детский розовый комбинезончик с клубничками.

— Влада, ты что, беременна? — воскликнула она, выхватывая маленькую одежду, которая была размером с ее ладони.

— Да нет же, но мне он так понравился. Покажу сегодня Гене, намекну, так сказать.

— Ты в курсе, что он никогда не понимал твоих намеков? — засмеялась Ярослава. — Ты еще не забудь уточнить, что хочешь ребенка, а не котенка, или какого-нибудь померанского шпица.

Влада закатила глаза и отобрала обратно свое приобретение.

Вдалеке послышался гул.

— Неужели автобус, аллилуйя! — Яра подошла к краю остановки, под козырьком которой пряталась все это время, чтобы все же успеть в него залезть.

— Нет! Яра, назад! — крик оглушил, а следом за ним Владислава с такой силой дернула ее в сторону, что она отлетела, теряя равновесие и увлекая за собой того самого маленького плачущего мальчика. Боль прошила ладони от соприкосновения с ледяной поверхностью, когда она упала, выставив их перед собой. В ту же секунду визг шин усилился, перейдя чуть-ли не на ультразвук. Послышались крики, и автомобиль на полной скорости врезался в автобусную остановку, которая не выдержала удара и повалилась прямо на Яру и ребёнка. Она быстро среагировала и закрыла его собой.

Крыша нависла над ними, однако не придавила. Несколько мгновения Ярослава была оглушена и не понимала, что происходит. Вопль до сих пор стоял в ушах, плач был ужасно громким. Где-то вдалеке раздался вой сирены, который приближался. Все казалось жутко замедленным.

Кто-то поднял крышу, и они смогли выползти из своего маленького укрытия. Недалеко лежала перевернутая машина. Кругом рассыпаны осколки стекла, или это были льдинки. Снег продолжал сыпать, и на нем виднелись ужасные красные пятна. Голова закружилась, когда она увидела яркую красную курточку Владиславы. Ее шапочка слетела, черные волосы разметались на снегу, одна нога лежала под неестественным углом, а в руке она продолжала сжимать розовый комбинезончик.

Слезы хлынули из глаз, руки ужасно дрожали, когда она опустилась перед ней, шептала ее имя, звала, но та не шевелилась. А паника плотным кольцом подступала к горлу. Откуда-то на руках взялась кровь. Яра не могла понять кому она принадлежала: ей или Владе. Но она была повсюду, ее противный металлический запах проникал до самого мозга. Весь мир плыл бурыми пятнами, поддетыми белой пеленой. Приехали врачи, что-то спрашивали, кто-то оттаскивал ее от сестры. Она вырывалась, кричала, пыталась объяснить, и в конце концов ее посадили с ней в одну карету скорой помощи.

Ярослава не слышала вопросов, что ей задавали, но позволила себя осмотреть и обработать ссадины на руках и лице. Сама же все время не сводила глаз с Влады. Та на носилках казалась какой-то чужой, незнакомой, слишком маленькой и хрупкой.

В больнице ее оставили в зале ожидания, сунув в руки покупку, которая на удивление оказалась чистой и незапятнанной кровью, а Владу увезли в операционное отделение. К ней тут же подошла врач, и она с трудом в ней узнала Розу Эдуардовну. Волосы, собраные в низкий пучок, синяя униформа и надетый сверху белый халат придавали ей некую властность, которой отличаются все доктора, в чьих руках находятся жизни людей. Перед ней не та уставшая женщина, вернувшаяся домой, не веселая хозяйка, которая с видом прилежной ученицы записывала рецепт.

— Ярослава, ты меня узнаешь? — Яра обессилено кивнула и облокотилась о стерильно белую стену. — У тебя что-нибудь болит? Тебя задело?

Мама Юры продолжала закидывать вопросами таким серьезным тоном, будто Яра находилась на допросе и обвинялась в том, что произошло. Она молча все отрицала, не в силах произнести ни слова.

— Яра, мне нужно, чтобы ты со мной поговорила, иначе я не смогу тебе помочь.

Не дождавшись никакой реакции, Роза Эдуардовна отошла к стойке регистрации, где телефоны разрывались от поступающих звонков.

В коридорах царила суматоха, кареты скорой помощи все прибывали. Ярослава выцепила взглядом каталку с мамой того мальчика, что плакал на остановке. Вскоре начали приезжать семьи и родственники пострадавших.

Приехали родители и Аня с Машей. Ей задавали вопросы, теребили, но она никак не могла прийти в себя. Оцепенение не спадало, а по щекам катились слезы, которые она не в состоянии была сдержать. Гена забрал у нее при приезде костюмчик и теперь сидел, понурив голову, разглядывая розовые клубнички в трясущихся руках. Мама разговаривала в приемной с врачами, чтобы что-то узнать, потому что поняла, что от Яры ничего добиться невозможно.

Папа обнимал дочек, потому что те были напуганы, успокаивал их ласковыми словами, заверял, что все обязательно будет хорошо, и Влада быстро поправится.

Ярослава тоже была напугана, она тоже нуждалась в успокоении, даже больше, чем Аня и Маша. Но она уже была взрослой. Не хотела становиться обузой для родителей и третьей вешаться на шею со слезами. Поэтому стойко держалась, немного пошатываясь, голова кружилась, перед глазами продолжали плыть бурые пятна. Казалось, они были везде: на белом потолке, белых стенах, белых стендах, на белых халатах врачей.

По телевизору, висящему на стене, в новостях прокручивали кадры с камер видеонаблюдения этой страшной аварии. Страх накатил с новой силой.

Уши заложило. Теперь она не только не говорила, но и не слышала. Снова все стало двигаться в замедленной съемке, конечности ей не подчинялись, воздуха в легких не хватало, она жадно старалась поймать его ртом, но попытки были тщетны. Руки стали ледяными и онемевшими, коленки подогнулись.

Перед глазами появился чей-то силуэт, размытый, нечеткий, отдаленный, будто смотрела на него сквозь пелену тумана. Почувствовала, что ее держат, успокоилась и окончательно отпустила свое сознание, проваливаясь глубоко в темноту. Тело стало лёгким, словно пушинка, и ее больше ничего не волновало.

Пробуждение получилось резким. Легкие разодрало от запаха нашатыря, и Яра закашлялась.

Было очень светло, поэтому никак не могла разобрать, где она находится, но воспоминания стали накидываться на нее, как голодные волки.

Над ней нависло обеспокоенное лицо Юры, на руках у которого она лежала.

— Ярослава, посмотри на меня, еще немного вдохни. У тебя состояние шока, тебе надо прийти в себя, — ласковый голос его мамы был совсем близко, но она не могла отвести от него глаз. Как бы она ни хотела его забыть, сердце предательски затарахтело, а глаза поедали каждую черточку, чтобы получить свою дозу. Она скучала, чертовски по нему скучала, по его теплу и запаху, по его взгляду и привычке хмуриться.

— Все понятно, держи, — ему в руке дали вату с нашатырем. — Тебе надо ее успокоить и поговорить с ней. Если не будет получаться, то я рядом, попробуем еще раз. А я пошла к другим…