Клетку, целиком состоящую из зеркал.

Каллия побледнела. Зеркала опасно поблескивали, как острые лезвия ножей, занесенные над разделочной доской. Она готова была схватить Демарко за руку и оттащить его в сторону или вовсе сбежать, но в это мгновение мэр повернулся к ней.

– И поскольку нашей прекрасной Каллии не терпится выйти на сцену, – объявил он, почти не скрывая злорадства, – будет справедливо, если ей достанется честь выступить первой.

Дэрону отчаянно хотелось что-нибудь сломать.

Это просто не могло продолжаться. И все же он приблизился к образовавшейся в центре зала сцене вслед за Каллией. Та, как и Дэрон, пребывала в растерянности, хотя еще недавно ее переполняла решимость порвать соперников в клочья.

– Мне… Мне нужно переговорить с Ааросом насчет музыки. Я сейчас… – Даже не закончив предложение, она кинулась к своему ассистенту, который ждал ее возле зеркального круга. Несмотря на спешку, в ее взгляде читались расчетливость и сосредоточенность. Каллия никогда не позволяла противнику застать ее врасплох. В отличие от Дэрона.

Когда слуги подняли зеркала, ему пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы справиться с желанием сбе- жать.

– По-твоему, это хорошая идея, Дэрон? – Рядом возникла Лотти. Только ее не хватало. Ему нужно было сохранять спокойствие.

– О чем ты?

– Думаю, ты и сам понимаешь.

«Эва».

– Это другой номер, – процедил он сквозь зубы. – Совершенно не похожий на тот.

Все будет иначе. К зеркалам они даже не подойдут. Их близость и без того действует ему на нервы, поэтому он сосредоточит свое внимание на Каллии. Только на ней.

И она победит. В этом он никогда не сомневался.

– Я не это имела в виду.

Новая, тихая паника просочилась в его душу, когда Лотти вцепилась в него с горящими глазами. Он никогда не видел на ее лице такого отчаянного, испуганного выражения.

– Откажись от выступления, Дэрон. Сегодняшний вечер ничем хорошим не закончится.

От холодной уверенности в ее голосе у него перехватило дыхание. Учитывая его крайне незначительный вклад в номер, он искренне не понимал, о чем здесь можно беспокоиться. Не понимал, пока не вспомнил всплески магии, вырывавшиеся у него неосознанно. В ответ на что угодно.

Но она никак не могла об этом знать.

– О чем ты?

Лотти никогда не теряла дар речи. Это было первое, что он заметил, когда Эва впервые привела ее на ужин после шоу, словно своенравную уличную кошку, которая постоянно требовала к себе внимания. Дэрон с самого начала полагал, что дружить с ней не стоит, но Эве было все равно. Она предпочитала общество людей, которые умели играть словами, – и не важно, волшебники они или нет, – а Лотти оказалась неистощимым источником остроумия. Споры, убеждение, критика – все это она умела как никто другой.

Но теперь Лотти не находила нужных слов. И, как бы ему ни хотелось дождаться ответа, Аарос уже принялся лихорадочно жестикулировать, подзывая его к сцене.

– Мне пора. – Дэрон высвободился из ее цепкой хватки. Его сердце колотилось.

– Дэр. – Тихое угрожающее рычание. – Если ты это сделаешь, я…

– Напишешь обо мне тысячу статей, я знаю. Мне все равно, Лотти, – сказал он, делая шаг в сторону. – Я не брошу ее в решающую минуту. Я не могу так с ней поступить.

На этот раз она не попыталась его остановить, только схватила ближайший бокал со спиртным и выпила залпом его содержимое. Отличная поддержка, ничего не скажешь. Но Дэрон никак не мог позволить себе заразиться ее паникой.

Он сосредоточился на Каллии, которая разговаривала с музыкантами, расположившимися вокруг зеркальной сцены. Аарос, стоявший чуть поодаль, поманил Дэрона к себе.

– Как она?

Ассистент явно был встревожен.

– Ничего.

Плохой знак.

– Будьте осторожны, судья, – продолжил он и, покопавшись в кармане, отдал Дэрону реквизит. – Если что-то смогло хоть немного выбить ее из колеи, значит, назревает что-то нехорошее.

Дэрону не хотелось так думать. Мрачные мысли влекли за собой мрачные события. Аарос ушел, оставив их с Каллией вдвоем. После того как музыканты заняли свои места, она скрестила руки на груди, поглаживая край лоскутка, на краю которого виднелись вышитые кроваво-красные лепестки.

– Все будет хорошо, – пообещал он, протягивая к ней руку. – Эти болваны не посмеют испортить представление при зрителях. Мы сделаем все как на репетициях.

Помедлив, Каллия кивнула и спрятала лоскуток в складках подола. Ее пальцы тут же напряженно сжались.

– А если нет?

– Тогда всем будет ясно, что во всем виноват твой бестолковый наставник.

Она невольно фыркнула в ответ, а потом посмотрела на него, по-настоящему посмотрела, и весь его мир словно сошелся в одну точку.

– Когда все закончится, ты ведь никуда не исчез- нешь?

Сомнение. Непривычно было слышать его в ее голосе. Дэрону хотелось избавить ее от этих страхов.

– Не исчезну. – Он обхватил ее за плечи, поглаживая и согревая. – Мы справимся со всем вместе, ты же помнишь?

Каллия кивнула – на этот раз более уверенно.

– Да.

Она посмотрела на его губы, и в ту же секунду его взгляд скользнул к ее губам и ниже, к изгибу шеи, туда, где под кожей бешено бился пульс. Дэрон переплел их пальцы, не тревожась о том, что подумают окружающие, какие слухи поползут, какие статьи напишут, и, пока смелость не изменила ему, повел Каллию через проем между зеркалами на сцену.

Купаясь в приветственных аплодисментах, он постарался не смотреть на свое отражение. Как и Каллия. Вместо этого они сосредоточились друг на друге. И на одно короткое мгновение, несмотря на шум толпы, наступило затишье, и им показалось, что вокруг никого больше нет. Как на репетициях в поместье Ранца.

Каллия подмигнула, и у него на душе тут же стало легче. Дэрон быстро расстегнул сюртук, бросил его на пол и достал из кармана полоску ткани, которую передал ему Аарос. Зрители притихли.

– Сегодня мы покажем вам очень необычный танец, – объявила Каллия, обращаясь к залу. Уверенно, без единого следа волнения в голосе. Легкость, с которой она меняла маски, одновременно пугала и восхищала. – Танец, который может стать смертельным, стоит нам сделать один неверный шаг.

С этими словами она выставила руку перед собой ладонью вниз и направила пальцы в пол. Пламя расцвело, словно бутон, разрослось и мгновенно распространилось вокруг зеркал, как будто пол был залит маслом. Огонь разгорался и становился все горячее, подбираясь к ним и обступая со вех сторон, пока не окружил совсем, так что выйти, не обжегшись, было бы уже невозможно.

Учитывая нелюбовь местных жителей к пламени, неудивительно, что из толпы донеслись испуганные воз- гласы.

– А у тех, кому тоже доводилось танцевать на горящем полу, – добавила Каллия, поднимая над головой полоску ткани, – я спрошу: вы когда-нибудь пробовали повторить этот фокус с завязанными глазами?

Каллия провела пальцами по повязке, показывая, что в ней нет прорезей и что она не просвечивается. У зрителей не должно быть сомнений.

Дэрон завязал Каллии глаза и встал вплотную к ней. Огонь облизывал паркет прямо у их ног. На лбу начали выступать капельки пота. Во время репетиций Дэрон несколько раз чуть не обжигался, но Каллия никогда этого не допускала. Даже с закрытыми глазами она предвидела возможные ошибки и уводила его в сторону, прежде чем пламя успевало его зацепить.

Еще один танец среди языков пламени.

Свет в зале потускнел, а потом и вовсе погас, и теперь их освещал только огонь, плясавший на полу.

Раздались первые звуки музыки, и теперь уже сам Дэрон слился с тенью и погрузился в темноту.

Каллия была рада, что у нее на глазах повязка. Так ей было легче проникнуться музыкой и движениями, которые тело уже запомнило, не нуждаясь в зрении.

Для дополнительного эффекта она погасила все остальное освещение в зале. Зрители ахнули. Теперь они могли смотреть только на них двоих. Каллия пожалела, что не может сорвать повязку и увидеть все эти взгляды, но в то же время испытала облегчение.