Мгновение – и свет потускнел. Вздрогнув, Каллия потерла усталые глаза. Наверное, ее подводит зрение. Она уже не помнила, когда в последний раз просыпалась отдохнувшей. Репетиции и выступления давались ей дорогой ценой.

Как бы ей ни хотелось провести остаток дня с Демарко, Каллия понимала, что рискует упасть в обморок, если не отдохнет хотя бы несколько часов.

Ее губ коснулась усталась улыбка. Интересно, что он подумает, когда она спустится в этом платье по роскошной лестнице бального зала. Застынет ли он, разинув рот?

«Потрясающая».

«Прекрасная».

«Неземная».

Каллия улыбнулась, представив его восторженную похвалу, и наконец отвернулась. Зеркало осталось за спиной. Холодок пробежал по ее коже, когда она спустилась с пьедестала, укрытого ковром, и почувствовала, как чьи-то холодные пальцы сжали ее плечо.

Но когда Каллия опустила взгляд, то ничего не увидела.

Рядом никого не было.

Она заставила себя замереть, заметив краем глаза какое-то движение. Через несколько мгновений ощущение чужого присутствия стало еще отчетливее. К ее спине прижалась чужая грудь, хотя только что там ничего не было. Чужие пальцы скользнули к локтю, чужое дыхание обожгло ухо.

С трудом преодолев страх, Каллия обернулась.

В отражении Джек стоял прямо за ней, положив руки ей на плечи. Все это существовало только в зеркале, однако тяжесть его прикосновения казалась настоящей.

– Посмотри на себя… – Его голос звучал одновременно встревоженно и зачарованно. Как будто ему не нравилось зрелище, но он не мог отвести взгляд. – Ты совсем выбилась из сил.

Каллия проглотила рвущийся наружу крик. Джек впервые явился ей днем, в присутствии других людей. Кто угодно мог войти сюда, и она с ужасом представляла, что будет тогда. Что они увидят, что он сделает.

Но, при всей его самоуверенности, он пришел через зеркало.

Всего лишь иллюзия.

Прогнать иллюзию она могла.

Каллия перестала прятать глаза и встретилась с ним взглядом в зеркале. В ее глазах вспыхнул новый огонь. В конце концов, прикосновение Джека было настоящим только в отражении. В действительности же это был лишь обман. Она вспомнила, что он сам говорил о наваждениях. Чем больше чувств они вызывали, тем сильнее становились. Страх, желание, гнев – все это питало иллюзии, как вода питает цветок. Учитывая непредсказуемость зеркал, Каллии нужно было нечто большее, чем просто успо- коиться.

Она очистила сознание, медитируя, как перед выступлениями.

Хватит.

Больше не будет страха, не будет гнева.

Не будет тоски, которая упрямо не желала уходить.

После всего, что произошло, Каллия никак не ожидала, что это чувство еще живо. Пусть исчезнет.

От напряжения по лбу заструился пот. Она заморгала и открыла глаза, резко вернувшись в комнату. В ушах гремел пульс, в голове стучало. Любая магия давалась непросто. Каллия могла убедить зрителей, что делает все легко и непринужденно, но на самом деле это был труд. Только так она понимала, что у нее получается.

Джек придержал ее под руку.

– Ты не сможешь меня выгнать.

Каллия выдохнула со стоном.

– Вот увидишь, смогу.

– Не трать силы впустую, у тебя их и так мало, огневичка. Даже я того не стою. – Он бросил взгляд на занавески, закрывающие вход. – Где же твой волшебник, который тебя спасет?

«Не показывай чувств».

– Ты не сможешь это скрыть, Каллия. Ни от остальных, ни от меня. – Он заговорил тихим, напряженным шепотом. – Все равно между вами ничего не выйдет.

Собственное молчание жгло ее изнутри, и в конце концов она не сдержалась:

– Потому что он не ты?

– Потому что он лишен силы.

Джек произнес это так, будто бросил бомбу, которая, разорвавшись, должна была разрушить весь ее мир. Каллия приподняла подбородок.

– Я знаю.

Он нахмурился – не ожидал такого ответа.

– Ты знаешь обо всем, что он делал? Что он…

– Знаю. – Ее ноздри начали раздуваться. – И мне все равно.

Тень маски, которую Джек так часто носил, на мгновение треснула и снова разгладилась.

– Тогда ты глупа, – пробормотал он. – Если ты решишься выступать с ним, проклятье, да что там, даже если ты просто придешь на бал, случится ужасное.

Эти слова подозрительно напоминали обещание.

Она глубоко вдохнула и постаралась сосредоточиться.

– Тебя здесь нет, – произнесла Каллия глухо, но твердо. – Тебя здесь нет, тебя здесь нет, тебя здесь нет…

– Помнишь, что я говорил о зеркалах, огневичка?

«Замолчи». Она не хотела, чтобы он учил ее. Ей больше не нужны были ни его уроки, ни его фокусы.

– Намного сложнее остановить происходящее в зеркале, когда отражение выглядит как целый мир, такой похожий на твой собственный.

– Тебя здесь нет. – Каллия снова почувствовала, как на лбу выступает пот, а в висках начинает звенеть. – Тебя здесь нет.

– Сосредоточься как следует. Не отвлекайся. Можешь сколько угодно пытаться отгородиться от меня, но когда ты сама перестанешь верить, что это происходит на самом деле? – спросил Джек, привычно бросая ей вызов. Он всегда требовал от нее большего. – Как ты можешь смотреть в это зеркало и не понимать…

Раздался хруст.

По стеклам пробежала трещина. Она рассекла фигуру в отражении ровной, тонкой линией, и это несовершенство стало напоминанием, в котором Каллия так нуждалась. Нетронутая часть зеркал теперь показывала только ее.

– Быстро сообразила, Каллия.

Легкое дуновение коснулось ее плеч, пощекотало ухо. Она не оборачивалась, не желая тешить его самолюбие.

– Но завтра будь готова к сюрпризам. Ты ни разу не вняла моим предупреждениям. Прислушайся хоть на этот раз.

Прежде чем Каллия успела бросить ему вслед проклятие, напряжение, повисшее в воздухе, исчезло, будто развеялся ядовитый дым. Шепот, прикосновения – все исчезло.

Ее одинокое отражение в зеркале рассекала трещина.

Хозяин ударил ладонью по стене, и Дом содрогнулся.

Глупо было бы надеяться, что завтра они ее не тронут. Тем более в этом доме, ночью, во время праздника, вроде тех, которые когда-то устраивали они.

Как отвратительно замкнулся круг истории. Он-то думал, что удаляется от прошлого, а на самом деле с каждым шагом подходил все ближе.

Неизбежность.

Об этом говорил ему Сир, рассуждая о городе смертных и об управлении этим Домом, превращавшимся в клуб по ночам.

Воспоминания.

Его главное умение, его милосердие.

Его ошибка. Сколько бы он ни забирал, оно всегда возвращалось – это прошлое, слишком уродливое, чтобы помнить его и пересказывать. Он надеялся, что, если никто не будет о нем говорить, оно умрет.

Он ошибался.

А теперь она в опасности.

Хозяин сжал руку в кулак и провел большим пальцем по звеньям кастета. Наверное, этому было суждено случиться – неизбежная игра, которая началась задолго до того, как она вошла в этот проклятый город. Наверное, городу суждено было ожить и поглотить ее, словно преисподняя. Бросить в клетку, у которой нет ни замка, ни ключа. Только прутья.

Думать об этом было невыносимо.

Несмотря на весь свой страх, за нее он боялся еще больше.

В ту ночь свечи в Доме погасли. Хозяин отправил свои верные иллюзии на покой, уничтожил, как мог, дорогу, ведущую к клубу. Теперь она была не нужна. Как и гости, их дела и тайны. Никаких больше масок, никаких се- кретов.

Довольно.

Хозяин попрощался со своими владениями и приготовился к возвращению в другое королевство, которому некогда служил.

Особняк Аласторов сиял великолепием посреди вечернего сумрака. Он совсем не был похож на темную полуразрушенную громаду, которую Дэрон увидел, когда только прибыл в город. Теперь дом напоминал не подозрительного типа, встреченного в переулке, а очаровательного незнакомца в бальном зале.

Фасад, украшенный лепниной, оставался таким же темным силуэтом на фоне вечернего неба, но внутри все было залито светом. Оживление и смех бурлили у парадного входа, словно пузырьки игристого вина в бокалах. Подобная публика бывала здесь и во время представлений, но на этот раз Жанетт приказала не отпирать зрительный зал. Последний раунд должен был состояться завтра.