Его губы коснулись ее подбородка, и мысли у нее в голове начали расплываться.

– Подожди, газеты…

Демарко обжег ее кожу хриплым дыханием, прижимая Каллию к себе одной рукой, а второй смахивая бумаги со стола на пол.

У нее внутри все вспыхнуло. Хотелось скинуть жакет, сапоги и всю остальную одежду, мешавшую вздохнуть полной грудью.

Каждый вдох причинял боль. Ей не хватало воздуха.

Ей было мало.

Вместо этого она принялась расстегивать его сюртук. Демарко стянул его, а Каллия принялась за воротничок рубашки. Его ладони заскользили по ее бедрам…

– Подожди. – Он резко замер, тяжело дыша. – Сперва нужно поговорить.

Взгляд Каллии остановился на его покрасневших губах.

– Мы только что разговаривали.

– И это было трудно. Я просто хочу быть уверен.

– Ты такой благородный, что даже противно.

Его улыбка стала шире, полностью преобразив его лицо. Каллия никогда не видела в нем столько спокойствия и терпения. Он смотрел на нее так, будто не желал терять впустую ни секунды.

– Я просто хочу узнать, о чем ты думаешь. И совпадают ли твои мысли с моими. – Он коснулся ее губ в коротком поцелуе. – Потому что я не хочу… – Еще один поцелуй. – Чтобы завтра утром ты снова отгородилась от меня. – Демарко помедлил, а затем его губы спустились вниз, к ее шее. – Думаю, ты тоже этого не хочешь.

Желание пронзило Каллию изнутри, и она обхватила его ногами за бедра, притягивая к себе. Он застонал.

– Прекрати.

– Ты сам меня сюда усадил. – Каллия приглашающе откинулась назад, укладываясь спиной на стол. – Здесь хватит места нам обоим.

– Хорошая попытка, – произнес он с вымученной улыбкой. – Давай-ка ты сядешь, чтобы мы могли…

Раздался внезапный грохот.

Звон разбившегося стекла.

Они резко отшатнулись друг от друга, осматривая комнату, шаря взглядом по стенам. У Каллии в груди похолодело, когда она увидела раму, упавшую на золотистое бархатное покрывало, и кусочки стекла, рассыпавшиеся по ковру серебряным дождем.

Осколки зеркало.

– Проклятье. Ты не заметила, может, стены дрожали? – Демарко окинул взглядом всю комнату. Его щека нервно дернулась. – Может, гвозди не выдержали.

Каллия не смогла ничего ответить. Она видела только покрывало, лежащее под рамой. Щит, прикрывавший зеркало, точно так же, как в ее комнате.

Пока его не скидывала неведомая сила.

Каллия сползла со стола и обнаружила, что ее ноги едва не подкашиваются.

– Я… Прости, мне нужно идти.

Веселый огонек в глазах Демарко погас.

– Куда?

Каллия привела себя в порядок и поспешила к выходу, перешагивая через рассыпанные по полу газеты. Она так сосредоточенно смотрела под ноги, что не заметила, как Демарко успел преградить ей путь, поймав ее за локти.

– Что случилось? Я сделал что-то не так? – спросил он, вглядываясь в ее лицо. Его глаза потемнели от тревоги. – Каллия, ты выглядишь…

«Помни мои слова».

Дрожь вернулась, и теперь даже ей было не под силу это скрыть.

– Отпусти меня.

– Не уходи, – прошептал он ей в лоб, касаясь ее кожи успокаивающими поцелуями. – Я не могу помочь тебе, если ты ничего не расскажешь.

– Никто не может мне помочь

– Позволь мне попытаться. – Его голос зазвучал глубже. – Пожалуйста, позволь.

К глазам снова подступили проклятые слезы. Нельзя было подвергать его еще большей опасности. Мысль о том, что он пострадает или вовсе исчезнет, пугала ее до тошноты.

– Не здесь, – прошептала Каллия, вцепившись в него. Притворство окончательно потеряло смысл. Оно уже не могло никого защитить. – Идем со мной.

Поместье Ранца уже маячило впереди. Его гордые черепичные крыши и залитые солнцем стены казались такими знакомыми, что эту часть города невольно хотелось назвать своим домом.

– Зачем мы здесь?

Демарко всю дорогу молчал, шагая рядом без лишних вопросов, хотя ему явно многое хотелось спросить. Это было как-то несправедливо, учитывая, как много он сам рассказал ей о себе.

– Это единственное место, где мне никогда не казалось, что за мной следят.

– Кто? – уточнил Демарко, закрывая за собой дверь.

Каллия не знала, с чего начать. Как сказать хоть что-нибудь, когда она по-прежнему живо помнила пугающее ощущение чужого присутствия за спиной. Джек постоянно наблюдал за ней, подслушивал.

Она обхватила Демарко за плечи, невольно оглядываясь по сторонам. Ни в чем нельзя быть уверенной, даже здесь, в доме без зеркал.

– Ты когда-нибудь чувствовал себя так, будто попал в западню? – Каллия сжала зубы, чтобы они не стучали. – Когда обладаешь огромным могуществом, но в конечном итоге все равно… оказываешься бессилен?

Напряженная линия его губ смягчилась.

– Да.

Конечно, Демарко знал это чувство. Лучше, чем кто-либо еще. От этого было не проще, но Каллия хотела рассказать ему. Отдать хоть какую-то правду в благодарность за все, чем он с ней поделился.

– До того, как все это началось, у меня был старый друг, который многому меня научил… – Эти слова давались ей с трудом, чужеродные и тяжелые. – Он очень могущественный волшебник.

– Я могу его знать?

Она поморщилась, когда с ее губ сорвался нервный смешок.

– Нет, он редко показывается на людях. Ведет скрытный образ жизни…

– Он причинил тебе боль?

Каллия резко подняла взгляд.

– С чего ты взял?

Демарко внимательно вгляделся в ее лицо.

– С самого начала нашего знакомства мне казалось, что ты бежишь от чего-то. Или от кого-то. Из хорошего места не бегут. – Его щека дернулась, когда Каллия не стала ничего отрицать. – Значит, так и есть?

Она не могла подобрать точное слово, чтобы описать его взгляд в это мгновение. В нем была мягкость, но в то же время и гнев, тлевший внутри, точно обещание. Решимость. И вопрос, искавший выхода, стремившийся к ней навстречу.

Ей пришлось отвести взгляд.

– Не в том смысле, в каком ты думаешь. – Было нечто неправильное в том, чтобы делить боль на разновидности и решать, какая важна, а какая нет. Любая боль оставляла шрамы, и Каллия лишь теперь начала осознавать, что у нее они тоже были, просто она приучила себя не заме- чать их.

– Я осталась, – сказала Каллия, признавая, что это был ее выбор. – Но только потому, что не знала, сколько всего ждет снаружи. Не понимала, что живу взаперти. – Тень чудовища из снов вернулась, а вместе с ней и холодные силуэты темных деревьев, обступивших ее. Картины, которые навсегда останутся в памяти. – Но иногда, – продолжила она, – мне кажется, что он все еще рядом, следит за мной. Ждет, когда я…

– Вернешься к нему? – С губ Демарко сорвался резкий возмущенный звук. – Когда ты победишь, тебе станет некогда оглядываться назад.

– А если у меня не получится?

С тех самых пор, как Каллия прибыла в Глориан, она думала о том, что будет, когда она победит. Рано или поздно. Не «если». Уверенность стала ее броней. Каллия надела ее в ночь побега из Дома Адского Пламени, в ней же прошла прослушивание, в ней выходила на сцену, не снимая ни на минуту. Отсутствие сомнений означало отсутствие страха. Был только один возможный исход: победа.

Каллия не могла дать сомнениям голос.

Но иногда они что-то шептали.

– Сейчас ты должна победить. А с остальным разберешься потом, – с нажимом произнес Демарко. – Сосредоточься на том, что получается у тебя лучше всего, лучше всех в этом состязании, и все сложится само. А с тем, что будет дальше, мы как-нибудь разберемся. – Ее глаза широко распахнулись, а он тут же зажмурился. – Ты. Я хотел сказать, ты разберешься…

– Ты сказал «мы». – Ее сердце забилось быстрее.

Демарко со стоном запрокинул голову.

– Да, если только ты не планируешь бросить меня после того, как выберешься отсюда.

Он произнес это полушутливым тоном, с неуверенной улыбкой. Как будто в первые в жизни не мог точно сказать, что будет потом.

Потом.

У нее самой тоже не получалось отчетливо представить свое «потом», но одно она понимала: при мысли о будущей жизни, в которой нет Демарко, ее переполняло одиночество. В Глориане они успели сыграть друг для друга самые разные роли, но самым удивительным было то, что Каллия нашла в нем настоящего друга. Что бы между ними ни происходило, она не смогла бы уехать из города, оставив это позади.