Облегчение наполняет мои вены, застигая врасплох. Мысль о встрече Скарлет и Ривера одновременно волнует и пугает. Они были такой огромной частью моей жизни, но у меня нет с ними ни единого общего воспоминания. Это почти как монета, которую я ношу с собой. Они оба со мной, но у каждого своя сторона медали, часть моего мира, которой еще не суждено было встретиться.

Я собираюсь пойти на кухню помыть руки, когда слышу звук, доносящийся снаружи дома.

И это мог быть только один человек.

Ривер вскидывает голову, и наши взгляды встречаются. Его мерзкая ухмылка — это все, что я могу видеть. Он знает, кто там.

Будь она проклята за то, что не послушалась.

24

СКАРЛЕТ

Леденящий кровь крик раздается в ночи.

Это меня останавливает.

Кровь застывает в моих венах, сковывает суставы и напрягает каждую мышцу тела. Мое сердце сжимается в груди до тех пор, пока я не убеждаюсь, что оно совсем перестало биться.

И все это из-за крика.

Потому что это такой крик, который превосходит боль и заставляет человека сжиматься от страха. Так много страха. Этот страх разрывает меня на части, и внезапно мой мочевой пузырь становится тяжелым.

Нет сомнений, откуда откуда он раздался. Прямо передо мной.

Из дома.

Этот звук эхом отдается в моей голове, полный ужаса и невыразимой боли. Это не похоже на человеческий звук, но я никогда не слышала, чтобы животное так кричало.

Как с кошки, с которой сдирают кожу, пока она еще жива.

Мне нужно убираться отсюда. Мне нужно развернуться и пойти к джипу. Сейчас. Пока Рен не обнаружил, что я ушла. Я должна была оставаться на месте, а теперь я здесь, и мне очень, очень жаль, что меня там нет. Тем не менее, этот вопрос не выходит у меня из головы.

Что он там делает?

Потому что, каким-то образом, я знаю, что этот крик принадлежал не Рену. Я абсолютно уверена в этом. Кажется, прошла целая вечность, но на самом деле не более нескольких секунд, прежде чем я осознала ужас происходящего и начала двигаться. Я отступаю на несколько шагов, уставившись на дом, в то время как страх укореняется в моем животе.

Уверенность и ужас.

Раздается еще один звук, громкий и резкий, как выстрел.

Треск палки у меня под ногой.

Это заставляет меня съежиться, и мое сердце снова останавливается. Я подношу руки ко рту и прижимаю их к губам.

Черт, он должен был это услышать.

И кто-то это услышал.

Без предупреждения входная дверь распахивается, и на пороге появляется высокая, широкоплечая фигура. Он стоит неподвижно, как неуклюжая статуя, и только его вздымающиеся плечи доказывают, что он из плоти, а не из высеченного камня. Светильник над головой отбрасывает на его лицо жуткую тень, но мне не нужно разглядывать точеные черты, чтобы понять, кто стоит передо мной. Я бы узнала его лицо где угодно, но не это привлекает мое внимание и удерживает его.

Это все сон.

Я заснула там, в ожидании, и это всего лишь сон. Кошмар. Мне снится запах листьев, грязи и гниющего мусора. Все это нереально. Этого не может быть, но это так, и каждая клеточка моего тела дрожит, а мозг призывает вернуться к джипу. Развернуться и убежать, прежде чем зверь доберется до меня.

Я не могу отвести взгляд от его руки. Кровь капает с кулаков Рена на пол у его ног.

Он опускает голову, темные волосы падают вперед. Его плечи все еще вздымаются, и даже с небольшого расстояния я слышу его затрудненное дыхание.

Кровь.

Его руки покрыты ею, как будто он окунул их в ведро, наполненное до краев.

— Предполагалось, что ты останешься в джипе. — Он даже на себя не похож, хотя я знаю, что это он.

Мой Рен, только сейчас его нет.

Он сейчас настолько далеко, насколько можно себе представить.

Кап… кап… кап…

Я не могу отвести от него глаз. Звук каждой капли, падающей на пол, намного громче, чем должен быть.

Что он натворил?

— Скарлет, — рявкает он, привлекая мое внимание. — Возвращайся к джипу. Прямо сейчас, черт возьми. — Ярость в его голосе заставляет его слегка дрожать. Я начинаю пятиться, наконец заставляя себя обернуться, чтобы больше не видеть окровавленных рук, которые всего несколько часов назад ласкали мое тело.

Мои ноги путаются друг в друге, пока я, бегу на свет от джипа, вытянув руки, словно тянусь к нему. Как будто это поможет мне быстрее добраться.

Это не имеет значения. Мне нужно добраться туда. Я буду в безопасности, когда окажусь внутри.

Но в тот момент, когда мои пальцы сжимаются на дверной ручке, желудок внезапно сжимается, и изо рта вырывается поток рвоты, разбрызгиваясь по земле у моих ног.

Как кровь, разбрызгивающаяся по полу.

О боже. От этого воспоминания у меня снова сводит живот.

Новая волна горькой, кислой гадости обрушивается на землю, и когда я поднимаю голову, с трудом удерживаюсь от падения, когда мир кружится вокруг меня. Я цепляюсь за дверь изо всех сил, прикасаясь щекой к холодному металлу. Что угодно, лишь бы снова обрести опору. Вернуть себя в настоящее.

Постепенно тошнота проходит, и я могу дышать без судорог и хрипов в груди.

Нет смысла притворяться, что я этого не видела. Я это слышала. Я не могу стереть это из своей памяти, как бы мне этого ни хотелось. Зачем я вышла из машины? Почему я не осталась внутри?

Пронзительный крик повторяется в моей голове. Рен был причиной этого крика, кровь на его руках еще одно доказательство. Я зажмуриваюсь, но это не помогает. Ничего не изменится.

— Значит, избалованная принцесса мафии теряет самообладание при виде крови.

Черт.

Я не слышала, как он подошел, оглушенная стуком своего сердца и криком, эхом отдающимся в моей памяти. Я боюсь взглянуть на него. Боюсь того, что увижу.

Поднять голову, наверное, самое трудное, что я когда-либо делала.

По крайней мере, до тех пор, пока я не заставлю себя посмотреть на него, в ужасе от возможности того, что я там обнаружу.

Первое, что я замечаю, это его вымытые руки. Странно, что это первое бросается на глаза, когда мой взгляд скользит по его кулакам, свисающим по бокам.

Он приподнимает бровь над твердыми, как кремень, глазами.

— Ну? Разве ты не рада, что ослушалась? — Я не могу говорить, мой язык отяжелел на миллион фунтов. — Тебе вообще приходило в голову, что была причина держать свою задницу в машине? Что, возможно, ты можешь обнаружить то, что тебя не касается?

Прежде чем я успеваю ответить — не то чтобы тут можно было что-то ответить, — он берет меня за руку и практически заталкивает внутрь, захлопывая дверь с такой силой, что у меня дрожат кости. Обходя машину, он что-то злобно бормочет себе под нос, а затем захлопывает дверь и садится на свое место.

— Ты счастлива? Разве ты не рада, что приехала? — Он издает жестокий смешок, разворачивая джип. — Если ты решила, что немного крови — повод для тошноты, тогда тебе стоило явиться раньше.

— Прекрати. — Должно быть, мне это показалось.

Этого не может быть на самом деле. Он такой жестокий, полный ненависти. Это на него не похоже.

— Или что? — насмехается он. — Мне казалось, я уже однажды предупреждал тебя, чтобы ты не указывала мне, что делать.

— Это на тебя не похоже. — Я непреклонно качаю головой, глядя в окно на проносящиеся мимо деревья. При других обстоятельствах они могли бы выглядеть красиво, но сейчас они пугающие. Тени, которые они отбрасывают, скрывают слишком много секретов.

— Что на меня не похоже? — Он ехидничает, почти смеется надо мной. Я не знаю, что хуже — звук этого или то, как негодование вспыхивает добела, опаляя мои внутренности яростью. Никогда бы не подумала, что могу злиться на него.

Но я злюсь не из-за Рена. А из-за того, что им овладело. Эта его одержимость. Что она с ним делает. Он весь извелся из-за этих культовых штучек. Месть, похоже, единственное, что его волнует.

— Раньше ты никогда не был злым. — Когда все, что он делает, это фыркает, кажется очень важным внести ясность. Мне нужно, чтобы он понял, о чем я говорю. Я должна как-то достучаться до него.