Она права, он не стоит, и я не должен. Неважно, как сильно мне этого хочется.

Если бы я был умнее, то держался бы от него подальше. Я бы так и сделал. Отошел бы, протянул руку, чтобы помочь ей подняться, и проводил бы ее обратно в столовую.

Я бы предложил ей успокоиться до того, как мы придем туда. А Энцо оставил бы в покое.

Если бы только он не захихикал. Если бы только он не покачал головой.

— Она держит тебя за яйца?

В мгновение ока я прижимаю его к стене спиной, ударяя об нее с такой силой, от которой посыпались книги на полке.

— Что, черт возьми, ты сказал? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы, наклоняясь, пока наши носы практически не соприкасаются.

Похоже, ему не нравится, когда кто-то находится у него перед носом, так же как и Скарлет. Он съеживается, как последняя сучка, пытаясь отвернуться.

Может, он извлечет урок, хотя я в этом сомневаюсь. Таким кускам дерьма, как он, никогда это не удается.

— Рен… — Мягкий голос Скарлет заставляет меня сосредоточиться, пробиваясь сквозь пелену моего гнева. Он дотрагивается до меня и утихомиривает самые страшные крики в моей голове.

— Не прикасайся к ней. Никогда. И даже не предлагай то, что ты хотел попробовать. Понял? — Он отвечает недостаточно быстро, и я усиливаю хватку, еще раз прижимая его к стене. Он ударяется об нее головой, надеюсь, этого достаточно, чтобы вбить в него немного здравого смысла.

— Понял, придурок?

— Да, да. — Его глаза бегают по сторонам, широко раскрытые и полные страха.

У линии роста его волос выступили капельки пота. В обычной ситуации я бы наслаждался этим, и позже вполне мог бы воспроизвести его реакцию в своей голове.

Но сейчас у нас мало времени. Если Ксандеру придется послать кого-нибудь за нами, результат будет не из приятных. После ужина мы оба попадем в ад.

— Или я буду держать твои яйца. — Я улыбаюсь, обнажая зубы, как бешеная собака, готовая к нападению.

Я наблюдаю за тем, как он с трудом сглатывает, преодолевая скопившийся в горле комок страха. — Ты думаешь, я шучу?

— Я понял.

— А теперь. Возвращайся за стол и притворись, что ничего этого не было, или я нанесу тебе визит в ближайшее время, и мы закончим разбираться с этим.

Я выдерживаю паузу, прежде чем отпустить его. То, как быстро он выбежал из комнаты, меня радует, хотя и не так сильно, как его кровь на моих костяшках.

Я глубоко вздыхаю, отряхивая руки, прежде чем снова повернуться к Скарлет. Она застыла возле дивана, дрожа в этом сексуальном маленьком платье, которое облегает ее бедра и намекает на полные сиськи, которые у нее появились, пока я не обращал на нее внимания. С чего бы мне было это делать? Она же как сестра, маленький ребенок. Моя защита объясняется братской привязанностью и естественным стремлением защищать тех, кто мне дорог.

Когда она была ребенком, этого было достаточно. Все было чисто, просто. А сейчас?

Она больше не ребенок.

Ради нее я выдавливаю короткий смешок.

— Что? Ты думаешь, я позволю какому-то скользкому куску дерьма возиться с тобой? Ты меня недооцениваешь.

— Но ты!.. Я думала, ты собираешься убить его.

Что-то внутри меня сжимается от чувства вины из-за преклонения перед героем, сияющего в ее глазах. Я понимаю, что хочу купаться в этом преклонении, и это самая прискорбная вещь на свете.

— Пошли. Давай вернемся, пока твой отец не отправил поисковую группу.

Ее отец. Ксандер Росси. Безумно сильный и безжалостный человек.

Мне нужно помнить об этом. Сейчас больше, чем когда-либо.

Потому что забвение может привести к тому, что я не смогу бороться с внезапным, необъяснимым желанием заключить ее в свои объятия и забрать себе.

Она не только слишком молода, но и совершенно недоступна.

И совершенно чересчур соблазнительная; все в ней взывает ко мне так, как ничто прежде.

Черт. Я в беде.

С той ночи, когда я незаметно для Кью ускользнул из Кориума, предпочитая наблюдать за ней издалека, это было не в духе старшего брата, следящего за тем, чтобы его младшая сестра в безопасности.

С этого момента все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы убедиться, что никто не прикоснется к ней. Не тогда, когда она принадлежит мне.

Это должны быть мои отпечатки пальцев на ее гладкой коже и мой запах, пропитавший ее одежду. Хочу, чтобы мой голос был слышен ей в ухо, когда я буду доставлять удовольствие глубоко внутри нее, пробуждая ее к волшебству, на которое способно ее тело.

Она все еще так молода и невинна, несмотря на свою статусность.

Она заслуживает защиты.

Я вижу, что она надела юбку, которая выставляет напоказ большую часть ее бедер, когда она почти бегом пересекает холл. Это желание быть со мной заставляет ее двигаться так быстро? Мой уже растущий член напрягается при этой мысли. Эта дерзкая девчонка полна решимости разрушить все до последней крупицы моей решимости.

Один из нас должен быть сильным.

Почему это должен быть я, если я так чертовски слаб перед ней?

Она доходит до лестницы и начинает подниматься, держась рукой за перила.

голова крутится вперед-назад. Она высматривает меня, даже не подозревая, что это за ней наблюдают. Я никогда не смогу избавиться от этого волнения.

Наблюдать вот так, без ее ведома. Чувство контроля, которое я испытываю, бесшумно поднимаясь по лестнице, достаточно далеко позади нее, чтобы она не слышала мягкую поступь моих ног, опьяняет. Я не могу оторвать глаз от ее ног, обещание того, что едва скрыто под этой юбкой, высвобождает глубокое, жгучее желание, против которого я безнадежен.

Это неправильно. Мы не должны этого делать.

Но будь я проклят, если что-нибудь в мире может помешать мне прикоснуться к ней сейчас. Темная и опасная потребность берет верх над здравым смыслом, когда я сокращаю расстояние между нами, каждый удар сердца приближает меня к ней на шаг.

Мне нужна доза, и я собираюсь ее получить.

2

СКАРЛЕТ

Мой любящий и отчасти понимающий отец взбесился бы, если бы узнал, что я бродила по коридорам Кориума ночью одна. Хотя я здесь ненадолго, но, в конце концов, стану студентом, как мой брат, Рен и Аспен.

Ксандер Росси гораздо больше, чем заботливый отец, но я также гораздо больше, чем его дочь. Потребность вырваться из башни из слоновой кости, в которой чувствую себя запертой, поглощает меня. Вот почему я ловлю себя на том, что поздно ночью брожу по коридорам в поисках какой-нибудь пакости. Шучу, если только темноволосый голубоглазый мужчина, на четыре года старше меня, не считается шалостью.

Я полагаю, что во многих отношениях Рен — это шалость, и еще кое-что.

Если мой отец или Квинтон когда-нибудь узнают, что происходит между нами, начнется настоящий ад.

Технически, это запрещено.

То, к чему ты стремишься, даже когда знаешь, что не можешь этого получить. Каждый день он напоминает мне, почему мы не можем этого сделать, но мы каким-то образом возвращаемся друг к другу для еще одного украденного момента и запретного поцелуя.

Я знаю, у нас впереди вся оставшаяся жизнь, но я начинаю уставать от того, что все происходит тайком, от того, что меня держат в неведении. Я устала скрывать свои чувства к нему, даже если это болезненно очевидно для других. Я не хочу быть его королевой в тени. Я хочу, чтобы у нас все было по-настоящему, официально. Я хочу, чтобы Рен был моим.

Я заворачиваю за угол лестничного пролета и продолжаю идти. Рен сказал мне встретиться с ним наверху, и я не хочу опаздывать.

Тьма сияет вокруг меня, но там, где большинство боится ее, я нет. В темноте есть что-то такое, чего я не могу выразить словами. Это одновременно красиво и опасно, потому что никогда не знаешь, что скрывается в его глубинах. Я замираю на мгновение, когда слышу то, что мне кажется шагами. От одной мысли о том, что меня поймают бродящей поблизости, у меня по спине пробегают мурашки.