Шум вдруг стих, и придворные шарахнулись в стороны. Из-под тог жрецов появились короткие дула автоматов, направленные на Чеса, прикрывающего меня. Тут же рядом с ним встала Вим, но ясно было, что они не смогут защитить нас.

— На помост! — зашептал Элса. — Жрецы не посмеют покуситься на вас, если вы будете там.

— На помост может подняться только король! — закричала Эния, раскрывая наше намерение перед врагами.

Раздался отчаянный вопль, и Вим вцепилась длинными когтями ей в лицо. Тут же Эдриол толкнул меня назад, а Чес — в сторону помоста. Их мечи выглядели беспомощно и трогательно, но пренебречь их героизмом я не могла. К тому же Элса схватил меня за руку и, прикрывая собой, потащил к помосту. Дула пулемётов дёрнулись за нами, но неожиданно послышался вскрик, и один из жрецов рухнул как подкошенный. За ним последовал второй, третий… Вскочив на возвышение, я обернулась и увидела Тахо, прицельно лупившего из своего дамского парализатора. Сбитые с толку отсутствием грохота и огня жрецы растерялись, что и дало Тахо возможность в считанные секунды присоединиться к нам.

Касу всё это время держался в стороне, видимо, наблюдая за происходящим и не имея намерения принять в этом участие. Теперь он смотрел на меня с какой-то неприятной издёвкой. Его собратья прошли мимо замерших в испуге аристократов и остановились перед помостом. Один из них, длинный и худой выступил вперёд и гневно зашипел:

— Вы осквернили королевское место и потому умрёте! Только король мог бы снять с вас грех, свершив коронацию, но это невозможно, поскольку в королевстве не осталось ни одной принцессы королевской крови. Элса, ты можешь подниматься туда ради церемонии и потому на тебе нет вины. Спустись вниз, оставив там эту человеческую женщину и маленького зверя.

— Нет! — воскликнул Элса, вставая между мною и жрецами и лихорадочно пытаясь затолкнуть хвостом себе за спину Тахо, пришедшего от стрельбы в такой азарт, что длинный жрец, сам того не ведая, подвергался опасности получить короткий, но болезненный паралич.

— Ты умрёшь! — произнёс жрец.

— В таком случае, вам придётся убить и меня! — заявил Чес, направившись к нам.

— Массовое самоубийство! — философски изрёк Тахо, проверяя уровень заряда на своём парализаторе.

Князь был уже в двух шагах от помоста и явно собирался на него подняться, когда в оглушительной тишине вдруг прозвучало резкое и повелительное:

— Чес!

Меня смутило, что голос раздался не от входных дверей, а от того прохода, откуда вошли мы. Взглянув туда, я увидела Кристофа, а, увидев его, со всей отчетливостью поняла, что сейчас произойдёт дуэль. Элса тихо застонал, заметив, что король одет не по этикету. Он был не прав, потому что одежда Кристофа соответствовала обычаю, но обычаю самого Кристофа. Перед дуэлью он облачился в то, что было ему привычным и удобным: синие джинсы с широким металлическим поясом, тонкий чёрный свитер и начищенные до блеска сапоги. Его волосы были собраны сзади в волнистый хвост, а в руках, затянутых в перчатки, он держал Экскалибур.

— Вам нечего делать там, князь, — продолжил он, и, не обращая внимания на ропот шокированных его видом придворных, подошёл к жрецам. По пути он взглянул на меня: — У тебя всё в порядке?

— Как всегда, — улыбнулась я.

— О’кей… Итак, в чём дело? — спросил он жрецов, встав под дулами автоматов. В его голосе явно звучал сарказм. — Какие-то проблемы?

— Вы не можете короновать эту женщину! — заявил жрец. — Вы вообще не можете никого короновать! У вас нет принцессы, необходимой для ритуала.

— У меня есть целых две принцессы, любезнейший, — возразил Кристоф. — Принцесса Сумон и принцесса Тура. Если вам мало, то ко всему прочему у меня есть ещё и принц Элку. Вы удовлетворены? Тогда встаньте в сторонке и не мешайте мне.

— Может, нам? — вопросительно разнеслось по залу и за ним последовало общее, странно шипящее «ах!»

Все с изумлением смотрели на вновь вошедших. Это был высокий, крепкий как дуб балар с белыми волосами, в голубой кольчуге. С ним рядом стояли красивый золотоволосый и немного сумрачный юноша и изумительно красивая хрупкая женщина. Причём юноша с каким-то демонстративным упорством держал за руку смущённую человеческую девушку. Я догадалась, что это князь Линна с семейством и принцессой Турой,

Кристоф с усмешкой взглянул на них и покачал головой.

— Пока нет, князь. У меня ещё есть своё дело, — и он резко обернулся к Касу, который свирепо смотрел на него и от злости раздулся, как грозовая туча, от чего выглядел неправдоподобно огромным и жутким. Глаза Кристофа на мгновение сузились, и взгляд стал холодным и твёрдым, как обледеневшая скала. Замешкавшиеся жрецы поспешно расступились, и теперь никого не было между двумя вечными соперниками. — Я, Берт Сын Волка, — негромко, но внятно произнёс на старофранцузском Кристоф, — вызываю тебя, Манухим Олош Апака, на смертный бой на оружии, привычном каждому из нас. Здесь, в полдень.

Балары испуганно смотрели на обоих, чувствуя недоброе, но их тревоги уже не имели значения. Уже ничто не имело значения, кроме поединка, который должен был начаться в полдень, то есть через несколько минут. Касу, которого Кристоф назвал длинным и непонятным именем, продолжал раздуваться и расти. Он постепенно утрачивал не только форму, но и ясные очертания. Вокруг него было пусто. Те, кто оказались поблизости, в страхе бежали от чёрного бесформенного существа, похожего на чернильное облако, расплывающееся в воде. Через мгновение из него послышался страшный рокот, похожий на грубый смех, и облако, вытянувшись, вылетело через длинный коридор на улицу, словно дым вытянуло в трубу.

Кристоф обернулся. Я кивнула ему. Не знаю, насколько неожиданным было для него это превращение, но ни намека на смущение не было в его взгляде. Мне же показалось, что он сделал противнику королевский подарок, позволив сражаться привычным оружием, но моё мнение уже не имело значения.

Он вышел в коридор, и звук его шагов эхом раздался в зале. Я поспешила за ним. На улице было темно. Это была не ночь и даже не сумерки, но тьмой выглядела эта тень после ослепительно яркого дня. Огромная чёрная туча нависла над Дворцом и дорогой, ведущей к нему. Она переливалась электрическим синим огнём и тяжко, злобно дышала.

— Возьми мой меч, — предложила я. — Он надёжнее в таких делах.

Я не знала, что ещё могу сделать, чтоб облегчить ему выполнение этой непосильной задачи.

— Я предпочитаю свой меч, ты же знаешь… — возразил он и окинул тучу взглядом. — Где же солнце? Уже полдень?

— Ещё есть несколько минут, — раздался снизу взволнованный голосок. Тахо стоял совсем рядом и теребил в руках раскрытый ноутбук. Кристоф потрепал его по макушке.

— Скажешь, когда останется минута. А теперь — тихо!

Он отошёл в сторону, взял Экскалибур одной рукой за самый верх клинка под гардой, а другой осторожно нажал на светло-голубую, нестареющую бирюзу, вправленную в эфес, и из него беззвучно выдвинулось маленькое золотое распятие. Воткнув острие меча в щель между плитами площадки, ведущей к лестнице, он опустился на колени и, склонив голову, молитвенно сложил руки.

— Что он делает? — возбуждённо спросил Тахо.

— Тише, — шепнула я. — Он просит своего небесного Учителя и Заступника помочь ему в нелёгком деле и направить его меч в сердце врага.

— А! Он открывает энергетические и информационные каналы для связи с космосом! — понятливо закивал Тахо, моментально интерпретировав мои слова, и с уважением взглянул на Кристофа.

Я тоже смотрела на него. Мне уже приходилось видеть его в такие моменты высшего сосредоточения, и я неизменно испытывала при этом восхищение и что-то похожее на тайную зависть, потому что чувствовала, как на моих глазах сила его духа обогащается силами его друзей, учителей и предшественников. Будучи человеком Земли, он, в отличие от нас, изначально пришедших из других миров, умел черпать энергию из бездонных сокровищниц, называемых Душой Человечества, где капля к капле копилось и концентрировалось всё лучшее, что возникло на Земле со времён её юности.