— Они получат куда больше. Они получат свою планету.

V

Этой ночью король снова покинул свои покои. Его рана уже закрылась, но на груди ещё белел неровный выпуклый шрам. К утру он должен был исчезнуть, и король, невзирая на слабость, встал с постели и опять, как несколько дней назад, спустился в темницу. На сей раз он не брёл по запутанным лабиринтам в мрачном раздумье, он решительно направлялся в самый дальний и тёмный каземат, где на острых, врезанных в стену обручах висел князь Линна.

— Да, не слишком любезно с вами обошлись, — усмехнулся король, войдя.

Он подошёл к пленнику и длинным зазубренным кинжалом принялся развинчивать крепления, чтоб ослабить давление обручей.

— Зачем вы это делаете? — произнёс Линна, холодно глядя на человека.

— Хочется, — пожал плечами тот. — Ну, и надурили же вы, князь! Я-то думал, вы умнее. Кидаться на меня с кинжалом!

— Ты должен был умереть! — прошипел альбинос.

— А теперь можешь умереть ты! — заявил король. — Ты думаешь, что это твоё личное дело? Ты ошибаешься. Что произойдёт, если я отменю войну и спущусь в Колодец Забвения? Ну, тебя-то уже не будет.

— Ты не сделаешь этого! — с презрением отвернулся Линна.

— Я именно это и собираюсь сделать, — отчеканил король. — Неужели ты так ничего и не понял? Я живу слишком долго, чтоб желать примитивной власти и смерти врагов. Этого было очень много. Я хочу оставить после себя жизнь и свет. Мне не нужно, чтоб меня воспевали в легендах, но я не могу позволить себе затеряться в ваших хрониках или стать очередным проклятием.

Тонкий обруч со звоном упал на пол. Линна остановившимся взглядом смотрел на него.

— Ты хочешь освободить баларов от войны? Ценой собственной жизни?

— Одно другого стоит, верно? Я соглашусь на жертву, если буду знать, что она имеет смысл. Я не оставлю корону дураку или своре претендентов. Пока она моя.

— Я не верю тебе.

— Я слишком часто слышал эту фразу на разных языках и знаю, что она не так уж фатальна. У нас будет время, у тебя, в частности, не только, чтоб убедиться в моей искренности, но и убедить меня в том, что на тебя можно рассчитывать.

Ещё один обруч упал на пол.

— Ты что, хочешь освободить меня? — запротестовал балар. — Это нарушение Закона.

— У меня свои законы, — возразил король. — Кроме того, я не освобождаю тебя, а лишь меняю место заключения. Идём со мной.

Последний обруч упал на камни, и он направился к двери. Недоверчиво глядя на него, Линна пошёл следом.

— Я знаю, чего ты хочешь, — произнёс он. — Завтра ты объявишь, что я сбежал из заточения, и моё имя будет опозорено.

— Ты считаешь себя таким опасным врагом?

— Не знаю. Но мой сын хотел убить тебя, я хотел убить тебя. Зачем тебе поступать со мной лучше, чем с ним?

— Не лучше, а так же.

— Смерть водой? — зашипел альбинос, пытаясь обвить хвост вокруг шеи человека.

Король ловко поймал его конец и усмехнулся.

— Если попытаешься ещё раз, то рискуешь остаться в истории, как Линна Бесхвостый, — и уже серьёзнее добавил: — Я причинил тебе боль, казнив твоего сына, и потому простил тебе ту, которую ты заставил меня испытать сегодня утром. Но я не прощу тебе ни подлости, ни глупости.

Дальше они шли молча. Линна неплохо знал Дворец и удивлялся, как свободно король ориентируется в узких тёмных переходах, в которых он сам никогда не бывал. Он не верил человеку и по-прежнему ненавидел его, но на сей раз не хотел ошибиться. Он решил подождать и посмотреть, что задумал его противник.

После очередного поворота они оказались в тупике. Линна злобно прищурился, заподозрив ловушку, но король нажал на незаметный выступ на стене, и она внезапно отошла в сторону, открыв вход в высокий зал, освещённый яркими огнями. Повинуясь жесту, Линна первым вошёл и узнал это место. Он увидел высеченную в полу ладью, заполненную песком, широкий жёлоб и тяжёлую заслонку. Это был зал казни, но теперь здесь стояла ещё одна ладья, лёгкое человеческое ложе, отгороженное полупрозрачной ширмой, несколько низких столов, заставленных посудой. А в воздухе ясно чувствовался пряный аромат редких лекарств. В высеченной в полу ладье лежал какой-то балар, а рядом с ним сидели на корточках две женщины с золотистыми и чёрными волосами: баларка и человек. Приглядевшись к тому, что лежал, Линна узнал Элку. Забыв обо всём, он кинулся к сыну.

Элку поднял голову и увидел его. Он приподнялся навстречу, опираясь на руки человеческой женщины.

— Ты жив… — прошептал альбинос, замерев в двух шагах от сына.

— Вода не смертельна для баларов, — услышал он позади голос короля. — Это нам она несёт и жизнь, и смерть.

— Отец… — пробормотал принц.

— Ты принял жизнь из рук теплокровного? — вдруг гневно громыхнул Линна.

— Я его не спрашивал, — заметил король. — Просто пощадил и всё. Как дела, мальчик?

— Я почти здоров…

— Он ещё не может ходить, — произнесла одна из женщин, глядя на Линну. Это была Сумон. Князь тяжело взглянул на неё и промолчал.

— Я-то подумал, что вы пришли ко мне, — с обидой произнёс Элку. — Но видно пришелец из чужого мира более добр ко мне, чем мой отец. Или вы не можете простить мне моего глупого поступка?

— Ну, вряд ли стоит говорить о его глупости, особенно теперь, — усмехнулся король. — Я оставляю вас здесь, князь Линна. Можете выяснять отношения со своей семьёй сколько угодно, но сначала выслушайте совет отца: будьте поласковее со своим ребёнком. Тогда у него не будет досадных комплексов.

Король повернулся к выходу, но голос Линны остановил его.

— Что вы скажете о моём отсутствии в темнице?

— В темнице? — ужаснулся Элку.

— Замолчи! — прошипел князь.

— Ничего, что могло бы навредить вашей репутации, — ответил король.

— Ну, конечно, — ядовито уточнил Линна. — Чтоб не повредить будущему королю баларов?

— Да нет, у меня просто не подлая натура. Подумайте над тем, что я вам говорил, князь. Побеседуем позже.

Король ушёл, и проход за его спиной закрылся.

— О чём он говорил? — спросила Сумон.

— Он сказал, что согласен сойти в Колодец Забвения и тем самым освободить нас от древнего проклятия, — мрачно произнёс Линна.

— Он согласен умереть? — воскликнула другая женщина.

Обернувшись, Линна с изумлением узнал принцессу Туру.

— Что вы здесь делаете?

— Она ухаживает за мной с первого дня моего заточения, — тоном защитника произнёс принц, взяв девушку за руку. — Я думаю, что тебе стоит изменить свое отношение к людям, отец.

— К кому? Раньше ты звал их живородящими.

— Раньше я не звал тебя отцом. Многое изменилось.

— Ты просто поглупел.

— А, может, поумнел? Нельзя жить только ненавистью. Нужно кому-то верить.

— Чтоб быть обманутым?

— А что, лучше обманывать самого себя? Король не лжёт.

— Ты позволишь ему погибнуть? — спросила Сумон, тревожно взглянув на мужа.

— А что-то можно изменить? — насторожился Элку.

— Колодец Забвения — это тайна баларских королей, — проговорила она. — Эта тайна передавалась от отца к старшему сыну. Твой отец получил её от твоего деда.

— Вот именно, — кивнул Линна. — И я передам её только своему сыну. После того, как надену корону.

Он взглянул на Элку и увидел, что тот отрицательно качает головой.

— Я не думаю, что в таком случае я захочу её получить, как и остальное наследство.

I

Первые дни путешествия на баларском звездолёте я проспала. Я смутно чувствовала, что кто-то пытается меня разбудить. Эти попытки повторялись время от времени с различной интенсивностью, но ничто не могло заставить меня открыть глаза. Мне казалось, что я смертельно устала и мне хотелось только одного: спать, спать, спать… Потом я почувствовала голод. Именно он и заставил меня проснуться. Тахо и Эдриол смотрели на меня довольно мрачно и неспроста. Как выяснилось, они решили, что разбудить меня не удастся, и потому делили мою порцию еды на двоих. Я не знала, что делать, завыть ли мне на бледный плафон на потолке, или вцепиться кому-нибудь из них в глотку. Я была не просто зла, я была свирепа, потому что моему желудку вдруг стало наплевать на звёздную энергию, и он возжелал чего-нибудь более существенного. Наконец, Тахо с видом благодетеля предложил мне замусоленные горошинки пищевого НЗ из комплекта моей же десантной сумки. Сумку забрали балары, поэтому на его воровство сетовать было глупо. Но я рыкнула что-то нечленораздельное и отобрала у него весь запас. Только после этого я слегка успокоилась.