— Скорпион! — воскликнула я, указав на изображение, больше походившее на рогатого рака.

— Не сыпь соль на раны! — рыкнул Кристоф и жестом указал на чёрный провал пещеры.

Я поклонилась с покорным видом и мелкими шажками засеменила вниз. Он рассмеялся и обогнал меня, чтоб освещать путь. Это была необычная экскурсия. Мы ходили по низким, запорошенным песком комнатам, и он показывал мне необычные скульптуры, побитые, оплывшие, но всё равно прекрасные. Это было очень интересно, потому что при желании можно было рассмотреть даже мелкие детали одежды, вооружения или роговых пластин ящеров и драконов. При этом он рассказывал мне об обычаях баларов, их странной вере, в которой жара и песок трансформировались во всеведущее и суровое верховное божество. Их легенды были мне не совсем понятны, но странно волновали новизной мироощущения. Слушая мужа, я начинала понимать, что для него эти разумные рептилии совсем не чужие. Он искренне интересовался ими, ища точки соприкосновения с нашей культурой, благодаря которым можно было нащупать верный контакт.

— Сколько же ты успел сделать! — поразилась я, когда мы вошли в восьмую комнату. — Здесь же целый музей!

— Первый музей на планете баларов, — улыбнулся он. — Они совершенно не интересуются своим прошлым. Я знаю о нём больше, чем кто-либо. Мне удалось собрать много сведений об их цивилизации.

— Ты же всегда мечтал быть первопроходцем.

— Да, и именно в этом смысле. Не продираться сквозь джунгли, а открывать новый мир.

— Когда эту планету официально откроют, ты сможешь написать книгу. И можно сделать снимки этих скульптур и барельефов для иллюстраций.

— Я сделал зарисовки, но знаешь, меня опять будут упрекать в мистификации, поскольку я не смогу доказать, что был здесь.

— Твой редактор на Рокнаре и не подумает упрекать тебя в чём-то. За такой материал он целый месяц будет лично привозить нам продукты из супермаркета столицы. А остальным, прежде чем упрекать, придётся опровергнуть твою правоту.

— Вряд ли им это удастся… Тут для археолога золотая жила. Если б поработать здесь в нормальных условиях… — он мечтательно вздохнул.

Неожиданно позади меня раздался странный звук. Обернувшись, я увидела маленького худенького балара с младенческими розовыми глазками. Он восторженно разглядывал меня, покачивая блестящей лысой головкой.

— Это мой ассистент, — улыбнулся Кристоф. — Вообще-то, это его пещера, но он не сердится на мою узурпацию. Я хочу показать жене наши находки, — произнёс он, перейдя на язык баларов.

Тот на мгновение перевёл сияющий взор на него, а потом на меня, после чего попытался взглянуть на нас вместе и восхищённо зацокал языком.

— Он считает, что мы прекрасная пара, — с серьёзным видом пояснил Кристоф. — Пойдём, я покажу тебе мою красавицу.

Балар поплёлся за нами, едва не спотыкаясь, потому что не решался отвести глаз. В этом было что-то забавное и трогательное. Кристоф остановился и обернулся к нему.

— Может, ты покажешь нам что-нибудь интересное?

— Я… — балар смущённо зашипел, а потом с поклоном попятился к тёмной дыре, которую мы миновали, не заметив. В следующий момент он бесшумно юркнул туда, только длинный хвост блеснул в свете факела. Я взглянула на Кристофа. Тот пожал плечами. Потом снова раздался шорох, и балар вернулся, покачивая хвостом. В его кончике деликатно и крепко был зажат необычный обруч, украшенный орнаментом и яркими каменьями.

— Я нашёл этот венец только сегодня, — прошипел он. — Я искал там свитки и наткнулся на него…

Хвост осторожно протянулся ко мне, в то время как розовые глазки нерешительно посматривали на Кристофа.

— Это женское украшение, что-то вроде нашей диадемы. Очень древнее, — с улыбкой произнёс Кристоф.

Я взяла венец и с интересом осмотрела его. Это была прекрасная, очень тонкая работа. Правда, кое-где отломились веточки металлического плетения и поверхность покрылась окислом, но камни сверкали чистой водой. Кристоф осторожно взял его у меня и, с минуту полюбовавшись, торжественно возложил мне на голову.

— Предварительная коронация? — усмехнулась я.

— Тебе очень идёт.

— Благодарю за подарок, — обернулась я к балару.

— Это для меня подарок служить моей королеве! — воскликнул балар и низко поклонился.

— Вот видишь, дорогая, у тебя уже получается… — шепнул Кристоф.

— Осмелюсь сообщить моему королю, — разогнулся балар, — что я уже несколько дней не нахожу ни одного свитка. Должно быть, они кончились. Я попытался связать то, что удалось прочесть в найденных, и то, что я услышал от пастухов, но, к сожалению, мне не очень это удалось. Может, мой мудрый повелитель сам прочтёт свиток и сможет разгадать загадку Колодца Забвения.

Он протянул Кристофу свиток. Тот взял его, и я заметила, как потемнел его взгляд, и на лицо набежала тень.

— Что это за Колодец? — спросила я.

Кристоф взглянул на меня и улыбнулся.

— Так… Ерунда! Ещё одно из моих изысканий. Кажется, оно будет не удачнее гипотезы о древнем океане. Не обращай внимания. Пойдём, я покажу тебе красавицу.

Он сунул свиток за пояс и повёл меня дальше. В этой низкой комнате я увидела странный алтарь, а вернее, большой ровный валун, едва обтёсанный грубым резцом. На нём стояла статуэтка: стройная изящная женщина с длинными распущенными волосами. Она и, правда, была похожа на меня. Не лицом, лица уже нельзя было рассмотреть, старый камень стёрся и оплыл. Но фигура у неё была такая же.

— Посмотри… — произнёс Кристоф. — Сколько скрытой энергии в её спокойной позе. Как прямо и гордо она держит спину, шею, голову. Её роскошные волосы не оттягивают затылок назад и не заставляют наклоняться. Плечи расслаблены, а руки плавно согнуты в локтях. Смотри, какая изумительная линия бедра. Как река течёт… В ней есть и сила, и нежность, и гордость… Совсем как в тебе.

— Ты мне льстишь…

— Ты знаешь, что нет. Я сам поставил её на этот алтарь. Здесь было место другого бога — зубастого ящера. Я его низверг и возвёл на алтарь красоту. Когда мне было очень тоскливо, я приходил сюда, опускался на песок и смотрел на неё. Долго-долго… И со временем мне начинало казаться, что я сижу на голубом рокнарском песке и смотрю, как ты выходишь из белых волн океана, откидывая назад мокрые волосы, и алмазная пена тает на твоей золотистой коже…

Назад во Дворец мы возвращались молча. Ветер свистел и обжигал лицо, но я не обращала на это внимания. Я улыбалась, прижимаясь щекой к спине Кристофа, чувствуя, как напрягаются его мышцы, когда он натягивает повод. Я не видела его лица, но знала, что он тоже улыбается, и его глаза сияют бархатным ласковым светом. Я чувствовала это по тёплой нежности, которая подобно неосязаемому покрывалу окутала нас, защищая от тревоги и печали. Мы снова были вместе, наперекор всему. Прошлое, слабо вспыхнув, померкло, и грозное будущее отступило, оставив нам короткую ночь нашего счастья.

Дворец спал. Мы прошли по пустынным коридорам и галереям и вернулись в уютный зал, ставший на время нашим домом. Мы ни о чём не говорили. Слова были не нужны, чтоб передать ту истину, что освещала наш бесконечный путь подобно звезде. Она лунным огнём горела в наших глазах, слабым током перетекала по пальцам, горячим потоком лилась из губ в губы, она превращалась в страстное обещание, стучавшее в наших сердцах: «Всё будет хорошо, любовь моя! Всё будет хорошо…»

I

Я проснулась поздно, когда горячие лучи солнца уже начали жечь даже сквозь плотно задёрнутые занавеси. Я была одна, но рядом со мной лежал маленький желтоватый свиток из змеиной кожи. Развернув его, я узнала ровный лёгкий почерк Кристофа. «Я проснулся засветло и вынужден был оставить тебя. Государственные дела, что поделаешь… Боже мой! С ума можно сойти. Я не понимаю, что сон, что явь. Я долго смотрел на тебя, и меня переполняла нежность, но будить было жаль. Я, едва касаясь губами, осторожно целовал твой лоб, опущенные веки, губы, и мне казалось, что всё мое королевство не более, чем ночной кошмар. Но меня уже ждут в зале Совета. Я уйду и, наверно, со страхом буду думать, что ты снова лишь приснилась мне… И всё же надеюсь, что, когда я вернусь, ты не исчезнешь, моё счастье. Навеки твой».