Добравшись до двери, он принялся раскодировать замок, высунув от усердия и волнения свой длинный язык.

— Х-а-т-х-а… — пробубнил он по буквам, и я услышала, как щёлкнуло размыкающее устройство.

Поднявшись с травы, я осмотрела свой белоснежный наряд, на котором зеленели свежие влажные пятна.

— Что произошло, Тахо? — спросила я. — Откуда ты здесь взялся?

— Не знаю я, что произошло, — слышался его деловитый голосок уже из капсулы. — Я видел, как тот новый король подошёл к стене и нажал на неё. Кристоф и провалился. А потом ты пошла и тоже провалилась. Я должен был оставаться там один? Да я ящериц терпеть не могу! Ну, я и сиганул. Ты летишь? — он выглянул на улицу.

— Конечно… — рассеянно произнесла я.

На моем кресле валялась сумка. Ошарашено взглянув на неё, я замерла.

— Это я её захватил, — пожал плечами Тахо. — Не оставлять же её хвостатым. Я туда ещё твой венец и перчатки положил.

— Венец?

— Ну да! — он сунул руку в сумку и достал тот венец, что подарил мне старый балар в пещере древностей. — Ну, поехали! Поехали! — приплясывал от нетерпения Тахо. — Без нас же улетят!

— Не улетят, — я убрала сумку с кресла, захлопнула люк и села за пульт.

Корпус едва вздрогнул и, повинуясь слабому движению штурвала, плавно выплыл из своего укрытия. Это немного привело меня в чувство. Я заложила вираж и подняла капсулу над кудрявыми верхушками диктионского леса, направляя туда, где, судя по показаниям локатора, ещё плыл по орбите «Эдельвейс».

— Смотри! — завопил Тахо, схватив меня за рукав и указывая вниз.

Я взглянула туда и увидела на дороге две маленьких фигурки: неподвижную женщину в десантном «хамелеоне» и отчаянно прыгающего и размахивающего руками маленького анубиса.

— Похож, а! — радостно воскликнул Тахо. Я кивнула. Он покосился на меня и серьёзно засопел. — Я чего думаю… Если мы по этому жёлобу вернулись, то может и Кристоф тоже, а? Мы прилетим, а он нас уже ждёт…

«Я надеюсь», — подумала я, вспомнив о его рассказе про сбежавшего «Демона Пучин». Может, мой катер сбежал не сам по себе? Может, его увёл с планеты баларов сам Кристоф?..

— Думаю, что ты прав, малыш, — улыбнулась я, чтоб уже даже не сомневаться в этом. Ведь Блуждающие Боги никогда не спят…

— Господи, какой же ты у меня маленький! — прошептала я, укладывая Алика, уснувшего прямо во время кормления, в его уютную плетёную колыбельку. — Я-то думала, что приеду, а ты уже на ножки встаёшь… Но с другой стороны, хорошо, что всё так вышло, верно? А то как бы мальчик столько месяцев жил без мамы?

Я вынесла колыбель на улицу и поставила её на песок под натянутым полотняным тентом. Кристоф с момента возвращения на Рокнар возненавидел солнце. Да и зачем оно ему сейчас? Хоть его кожа и ожила, и начала потихоньку светлеть, всё равно в сравнении с нашими соседями-землянами он напоминал негра. Чернее его были разве что чешуйчатые коренные рокнарцы, но с ними он тоже почти не общался.

Я присела рядом с колыбелью и, взяв лежащую на столике папку, принялась рассматривать зарисовки баларских скульптур, которые он недавно начал делать по памяти. Сам он, лёжа на животе, сосредоточенно перелистывал каталог проектов семейных коттеджей. Я, изредка улыбаясь, поглядывала на его коротко остриженные волосы. Постригся он ещё до моего возвращения, едва прилетев на Землю. А потом велел мне убрать подальше подарок старого балара и какое-то время даже не упоминать о том, что с нами произошло. Только два дня назад он начал конспективно записывать сведения о культуре баларов.

— Ничего подходящего, — заявил он, отложив каталог и, перевернувшись на спину, посмотрел на меня. — Может, проще сесть за компьютер и придумать всё самим?

— Не только проще, но и разумнее.

— Вечером займёмся… — он взглянул в сторону воды и свистнул: — Джейми! Оставь краба в покое! Террорист какой-то, а не собака…

— Пусть играет. С крабом ничего не случится. Он уже третий день подряд выходит здесь из воды. Может, они подружились.

— Может… — пожал плечами Кристоф. — Будем делать один этаж. Просторный холл и из него уже двери в другие комнаты и кухню. У детской сделаем окна на джунгли.

— Чтоб Ал мог сбегать по утрам?

— Именно. Очень важный момент в становлении личности ребёнка.

— Тогда наша спальня будет окнами на океан.

— Непременно… Комнаты для гостей будем делать?

— Ну, в свете восстановления отношений с нашей земной роднёй… Не помешает.

— Короче, ты там набросаешь схематично, ладно? А дорабатывают пусть профессионалы, — он приподнялся на локте и заглянул в колыбель. — По-моему, он очень маленький.

— Ему всего четыре месяца, — напомнила я.

— Да, всего четыре… А я стал старше на год.

— А я на целую вечность.

Кристоф взглянул на меня и вздохнул.

— Ладно, давай поговорим об этом, если хочешь.

— Хочу. Я хочу сказать, что тебе сильно повезло. Мы оба отделались лёгким испугом.

— Ничего себе лёгким…

— Мы могли потерять друг друга. А Алик мог остаться без отца.

— И что я должен был делать? — нахмурился Кристоф.

— Хитрее нужно быть. Уметь выкручиваться…

— Ну, перестань! — отмахнулся он. — Я слишком старомоден на этот счёт и слишком стар, чтоб учиться жить по-новому. Да и как можно обманывать в таких делах? Когда борешься за чьи-то души, нужно всё ставить на карту. Я поставил и выиграл, потому что не солгал ни словом, ни мыслью.

— Тебе повезло.

— Не согласен. Я не знал, что Линна владеет секретом Колодца Забвения, но в нём я не ошибся. Он сделал именно то, что я вправе был от него ожидать. Я подарил ему жизнь и семью, а также то, для чего он пришёл в этот мир. Он мне отплатил той же монетой.

— Ты романтик.

— Это достоинство или недостаток?

— Достоинство, — улыбнулась я.

— Тогда не спорь со мной.

— Я и не спорю, просто я очень испугалась.

— Я тоже… — признался он. — Но всё кончилось хорошо. Пока…

— Почему пока?

— Да потому что снова могут прозвучать трубы…

— Не надо! — запротестовала я. — Не надо о трубах. Лучше уж о Колодце, раз уж ты снял с этой темы табу. Что это было?

— Я не физик, дорогая, и не знаю, как это назвать по-научному, но если говорить коротко и не точно, то с помощью этого колодца древние балары уходили в собственное прошлое. Но возвращались они из него потерянными, поэтому колодец и был закрыт.

— Что значит потерянными?

— Пережившими какое-то страшное потрясение, после которого они утрачивали интерес к жизни.

— Но с нами ничего такого не случилось.

— Конечно, потому что это мы, и потому что наша ситуация существенно отличалась от той, в которую попадали они. Понимаешь, они возвращались в прошлое не для того, чтоб просто посмотреть и вернуться назад. Они шли с какой-то целью, что-то изменить, исправить.

— Петля времени? Но, видимо, не замкнутая, если они не натыкались на себя.

— Умница! — улыбнулся Кристоф. — Расхождение порядка десяти минут за каждый цикл. Но представь себе, этот балар возвращается в прошлое, и что он видит, если уход вглубь времени не слишком значителен?

— Себя… — ответила я, вспомнив женщину в «хамелеоне» и маленького анубиса на дороге посреди диктионского леса.

— Конечно себя. Но это не культурный и разумный землянин, а дремучий и замкнутый на себе балар. Он видит не призрак, не самозванца. Он видит себя, конкурента на своё же место. И что он делает?

— Он делает то, что совсем недавно сделал один земной мальчик, получив идентичного двойника. Он пытается от него избавиться.

— Дети и древние не слишком развитые существа обладают схожей реакцией. Этот балар убивает себя-второго, вернее первого. Но именно это и наносит ему глубокую душевную травму, ибо он не только дремуч, он ещё и суеверен. У него возникает чувство, что он убил себя настоящего и превратился в призрака. В общем, от этого колодца был сплошной вред, и король Эктра закрыл его для всех непосвящённых. Но я думал, что его тайна утрачена, а она, оказывается, хранилась в королевской семье.