Смерив Юдела презрительным взглядом, король Дикта развернулся и пошёл наверх. Проходя мимо меня, он небрежно бросил:

— Он твой, Бергара. Я жду тебя в ставке. Хочу, чтоб ты подтвердила мою добрую волю в присутствии дяди наследного принца. Мой сын и королева Шила должны вернуться в Город Короля.

Я кивнула. Юдел стоял внизу и свирепо смотрел на меня. И всё же я чувствовала, что он готов дать дёру. Его страх пронизывал всё вокруг, отравляя своим тонким ядом сам воздух.

— Я не собираюсь драться с тобой, женщина! — высокомерно произнёс он. — Я мог бы тебя убить, но у меня нет времени. Я хочу увидеть, как Кирлина, Эдриол и Кирс взойдут на эшафот.

— Долго ждать придётся, — заметила я, прислушиваясь к отдаляющемуся топоту копыт за спиной, — а главное — тщетно. Давай не будем делать вид, что мы друг друга не узнали. Нам ведь тесно на этой планете. Пора разобраться, кто останется здесь, а кто вернется домой. Только давай договоримся сразу, не уходить на Вечное Ристалище Звёздных Странников. Там тебе со мной точно не справиться.

Я спустилась вниз, но Юдел демонстративно развернулся и пошёл прочь. Я вздохнула.

— Мне что, бросать вызов тебе в спину? Ты же знаешь, что даже Тьма отвернётся от тебя, если ты сбежишь после этого.

Он остановился и обернулся.

— Я брошу тебе вызов! — отчеканил он. — Я, Хтован Лакнийский бросаю тебе, Лора Бентли, вызов. Здесь, сейчас, моя лабелла против твоего меча.

Его зрачки вдруг вытянулись в узкие чёрные щёлки, а радужка пошла зеленоватой рябью. Он что-то повернул на рукояти меча, и тот почернел и нудно заныл. По клинку пробегал призрачный голубоватый дымок, а металл лезвия втягивал в себя даже дневной свет, от чего вокруг него клубилась тьма.

Да, это была загадочная и зловещая лакнийская лабелла, магический меч, вытягивающий из противника жизненную энергию. Через мельчайший порез этот дьявольский меч мог выпить человеческую душу, как говорили легенды. Не знаю насчёт души, но я сама видела, как чуть не умер от маленькой насечки на плече один из самых сильных Воинов. А ведь меч, которым она была нанесена, был лишь украшен легким узором из металла Тьмы.

— В самом начале мне казалось, что меня послали сюда по ошибке, — призналась я. Юдел усмехнулся. — Но чем дальше, тем больше я убеждалась, что это моё дело и мой бой. Я, Лорна Бергара, принимаю твой вызов, Хтован Лакнийский, здесь и сейчас. Твоя лабелла против моего анта.

Он побелел. Я улыбнулась.

— Мы с тобой не встречались в прошлых жизнях, но об антах ты слыхал. И не забыл. А теперь не сможешь забыть и меня.

Отстегнув от пояса эфес лучевого меча, я подкинула его в воздух. Синие кристаллы блеснули в лучах солнца, и Налорант привычно лёг мне в ладонь. Большой палец опустился на переключатель в виде эрлора, и в воздухе весело запел ослепительно белый прозрачный луч. Энергия звёзд Священного Семисвечника загадочным образом фокусировалась, превращаясь в лёгкое звенящее лезвие. И эту энергию было не выкачать, не выпить, не отнять. Она была бесконечна и неистребима, как звёзды. А коль меч — это продолжение моей руки и моей души, то звёздная энергия текла серебристым нескончаемым потоком и по моему телу.

— Начнём, — кивнула я и встала в позицию.

Взгляд лакнийца показался мне немного рассеянным, будто он не совсем понимал, где находится и что делает. Слабое звено в цепи инкарнаций, догадалась я. Его убили до того, как он осознал себя. Достаточно одной такой неудачи, чтоб потом иметь дисбаланс при возвращении к сущности. Дух всех инкарнаций, если у Слуг Тьмы есть дух, сливается воедино. В каждой инкарнации, в которой он успел прийти к себе, имеется то, что потом усиливает его сущность. Но если в одной единственной он так и не успел понять, кто он такой, то смятенный, неуверенный и испуганный дух человека, забредшего в тело вечного Воина, будет мешать ему своим страхом, своим изумлением и своей растерянностью.

И всё же нападение лакнийца было мощным. Его лабелла обрушила на меня целый град жалящих ударов, и защита анта слилась в сияющие крылья бабочки, чтоб не пропустить ни одного. Он налетал, как смерч, и стремительно отступал, он быстро кружил, меняя позицию и пытаясь сбить меня с толку. В этом неуловимом для глаза действе он ещё успевал вводить ложные выпады и замахи, и мне приходилось нелегко. Я едва не запаниковала, когда дала себя поймать на один приём, потом на другой. Две длинные царапины, одна на бедре, а вторая от локтя до плеча мучительно заныли. Но тут же, как знамя надежды и спасения, поплыл перед моими глазами алый закат у моей башни, тихий ручей и шёпот травы, вздохи леса и глубокая золотистая чаша прозрачного неба. Спокойствие и мир заполнили мою душу. Я почувствовала, как успокаиваются мои глаза и моё дыхание, как затихает и уходит боль, и нежные волны тёплой энергии пронизывают моё тело. Налорант пел свою древнюю песнь в моей руке. Свет Семисвечника разбивал клубящуюся Тьму. Золотая река лилась через эфес в моё тело, и оно легко и плавно скользило, утекая из-под ударов лабеллы. И рядом со спокойствием неудержимо пылал дух схватки. Лёгкость и плавность движений не мешали их стремительности. Я не могла уследить даже за собой, но мне нравилось, как удаётся удерживать лакнийца на средней дистанции, не пропуская больше ни одного удара и постоянно нанося свои.

Он был спокоен и дрался без усилия. Он был отличным фехтовальщиком. Наш бой мог длиться долго. Энергетическая подпитка спасала меня от усталости, а он… кто знает, может, и у него был источник силы. Но пора было заканчивать. Долгие и красивые поединки хороши только в кино. Я об этом, конечно, не думала в тот момент. Я просто угадала, что есть возможность всё закончить здесь и сейчас. Он слишком привык к ровному течению боя и спокойно занёс лабеллу для очередного удара. Он ждал блока, но я вдруг отступила, и в тот миг, когда чёрный клинок с сильного замаха ушёл в сторону, я сделала глубокий резкий выпад и вонзила луч Налоранта в сердце лакнийца. Его хриплый и долгий вопль заметался в кронах деревьев. Он упал на колени. Лабелла отлетела в сторону. Юдел сумрачно смотрел на меня.

— Другой… — прохрипел он.

— Что? — спросила я, ещё не избавившись от напряжения схватки.

— Я ухожу… — он мерзко усмехнулся, и в углах его губ появилась кровь. Обычная красная кровь. — Другой отомстит за меня… Ты увидишь его… Это сделал я.

Он закрыл глаза и, упав на спину, вытянулся. И стало пусто. Я вдруг ощутила, как его тёмная душа, похожая на запах чуксы, исчезла. Он ушёл, чтоб вернуться потом. Может, он родится уже завтра, а, может, ещё века и века будет искать оболочку для своего тёмного духа. Мне хотелось сказать: «покойся с миром», но разве это было возможно? На душе было мутно. Что у нас за жизнь! Даже радость победы не веселит, потому что нет в смерти ничего веселого.

— Покойся с миром, — произнесла я и начала подниматься наверх.

Что-то позади меня вспыхнуло, и в спину ударила горячая сухая волна. Я обернулась и увидела, что лабелла и тело Юдела исчезли. Надеюсь, навсегда.

ІV

Выбраться из леса на дорогу оказалось не так-то просто. Я полчаса брела через чащу, и мысли мои плутали так же, как и я. Меня интересовали вопросы: куда делся мой конь, как я найду в этом глухом королевстве ставку Кибелла, что мне делать теперь, когда Юдел отправлен в иные миры, очередное нашествие, похоже, подходит к концу, но остановить войну я так и не смогла. Потом я заметила, как поблескивают на моих руках защитные пластины перчаток. Когда я их надела? Наверно, это получилось само собой. За последние месяцы я привыкла браться за меч только в перчатках. Месяцы… Мне стало тоскливо. Я подумала о Кристофе, потом об Алике…

Конь пасся у дороги. Он, как ни в чём ни бывало, посмотрел на меня и тряхнул гривой. Его уздечка была завязана узлом, а в узле белел сложенный в полоску листок бумаги. Развернув его, я увидела чёткий план, нарисованный поспешно, но мастерски. Извилистые линии дорог переплетались и разбегались. Я даже представить не могла, что их здесь так много. Но уверенно проведённая черта указывала, как проехать к ставке, обозначенной на плане изящной короной.