— Ты эта, не раскисай тут! — наставляет меня она, застегивая куртку. — Про себя не забывай. Поешь хоть иногда, на работу ходи. Не можешь же ты все бросить и сутками страдать.

Вяло киваю, обещаю, что не брошу. Хотя какая теперь работа, какая еда! Не до того сейчас. Надо делами заниматься, документы оформлять, деньги искать.

Закрываю за подругой дверь, устало привалившись к стене. Вот так всегда. Только решила поплакаться, пожалеть себя — а тут бац! Надо собираться, дела делать. Некогда сопли на кулак мотать.

Со вздохом плетусь в комнату, падаю на кровать. Голова кругом идет от всего — от наплыва эмоций, от выпитого, от бессонных ночей. Прикрываю глаза, пытаюсь расслабиться. Ворочаюсь с боку на бок, но сон не идет. В голове — вихрь мыслей, в душе — вихрь чувств.

Игорь, любимый, единственный! Как ты там, в этой страшной тюрьме? О чем думаешь, чего боишься? Прости меня, что не уберегла, не смогла спасти! Но я клянусь тебе — я сделаю все, чтобы вытащить тебя оттуда. Выцарапаю, вымолю, выгрызу твою свободу! Ты только держись, слышишь? Не смей сдаваться!

Слезы снова подступают к горлу, я давлю их из последних сил. Нет уж, хватит ныть, пора в себя приходить! С завтрашнего дня начинаю новую жизнь. Жизнь, в которой главная цель — вернуть Игоря домой.

С этими мыслями постепенно проваливаюсь в тревожный, муторный сон. Мне снятся решетки, наручники, равнодушные лица судей. Снится Игорь — осунувшийся, бледный, с потухшим взглядом. Он смотрит на меня сквозь пуленепробиваемое стекло и одними губами шепчет: "Маришка, помоги!"

Просыпаюсь в холодном поту, сажусь на постели. Сердце бешено колотится, комкаю в пальцах простыню. Господи, когда же это закончится?! Когда я снова смогу обнять своего любимого, ощутить его тепло?

Утыкаюсь лицом в подушку, судорожно всхлипываю. Хочется завыть в голос, до хрипоты, до боли в груди. Но я не могу, не имею права. Нужно быть сильной. Ради Игоря, ради нашей любви.

Отбрасываю одеяло, встаю. Шлепаю на кухню, наливая стакан холодной воды. Жадно пью, чувствуя, как постепенно отступает спазм в горле. Надо собраться. Надо настроиться на боевой лад. Потому что завтра предстоит много дел — обзванивать нужные конторы, бегать с бумажками. А еще в банк надо, перевести деньги за услуги адвоката. Хорошо хоть, не всю сумму сразу берет, дает рассрочку.

План потихоньку оформляется в голове. Шаг за шагом, день за днем. Ничего, прорвемся. Я справлюсь. Мы справимся — я и Игорь. Наша любовь победит любые невзгоды. Обязана победить!

С этими мыслями плетусь обратно в спальню. Сворачиваюсь под одеялом калачиком, обнимая подушку. Сегодня мне снова придется спать одной. Без моего Игорька, без его горячих объятий. Но я справлюсь и с этим. Нужно просто перетерпеть, переждать. Рано или поздно мы снова будем вместе. Эта мысль греет, не дает окончательно раскиснуть.

Засыпаю под шорох дождя за окном. Завтра все начнется по новой. Тоска, тревога, страх. Но пока нужно набраться сил. Ведь впереди у меня — долгий и трудный путь. Путь возвращения Игоря домой.

Утро встречает меня привычной тишиной и пустотой. Вот уже которую неделю просыпаюсь одна, в холодной постели. Без ласковых объятий мужа, без его сонной улыбки и нежного поцелуя. Сердце снова сжимается от тоски и боли. Когда же это закончится? Когда я снова стану просто счастливой женой, а не солдатом на передовой борьбы за своего мужчину?

С трудом поднимаюсь, бреду в ванную. Долго стою под горячими струями, смывая остатки кошмаров. Нужно взять себя в руки. Нельзя раскисать, нельзя сдаваться. У меня еще столько дел впереди!

Одеваюсь, молча жую бутерброд. Еда застревает комом в горле, даже глоток кофе не лезет. Ничего, потом перекушу где-нибудь. Сейчас надо бежать, опаздывать никак нельзя.

Подхватываю сумку с документами, гляжу на себя в зеркало. Да уж, видок тот еще. Бледная как смерть, под глазами — темные круги. Ну и ладно, сейчас не до красоты. Сейчас главное — вытащить любимого. А потом уж и собой займусь, в форму приду.

Выхожу из подъезда, ныряю в промозглую морось. Ежусь от холода, кутаюсь в воротник куртки. Спешу к остановке, лихорадочно прокручивая в голове план на день. Так, сначала в банк, перевести деньги адвокату. Потом на почту, отправить заявление в прокуратуру. Ну и по конторам пробежаться, справки для апелляции собрать.

В маршрутке привычно утыкаюсь лбом в стекло. За окном проплывают серые многоэтажки, унылые лица прохожих. Тоска давит, наваливается свинцовой плитой. А ведь когда-то я любила осень. Мы с Игорем часто гуляли по парку, шуршали листьями. Болтали, смеялись, целовались как подростки. А сейчас… Сейчас все иначе.

В банке стою в очереди, терпеливо дожидаясь своего часа. Вокруг снуют люди с усталыми, озабоченными лицами. Никому нет дела до чужого горя. У всех свои проблемы, свои трудности. Мое сердце тихо плачет, разрываясь от безысходности.

Наконец, подхожу к окошку. Вежливо здороваюсь, протягиваю платежку. Девушка-оператор скучающе оформляет перевод, не поднимая глаз. И только в самом конце вскидывает на меня удивленный взгляд:

— Ого, круглая сумма! Не жалко столько отдавать?

Качаю головой, криво усмехаюсь. Если бы она только знала! Да я последнюю рубашку готова снять, лишь бы Игорька вызволить!

— Не жалко, — отвечаю твердо. — Это на важное дело. На самое важное в жизни.

Забираю чек, засовываю в сумку. Что ж, первый пункт плана выполнен. Теперь дальше, на почту. Снова толкаться в очереди, снова заполнять бланки. Все как в тумане, на автомате. Мысли далеко — там, за решеткой, с любимым. Как он? Держится? Есть ли у него вера, что я его вытащу?

Справляюсь на почте, несусь дальше. Обхожу нужные конторы, выпрашиваю документы. Что-то удается раздобыть сразу, что-то обещают прислать позднее. Мотаюсь по городу до темноты, не чуя под собой ног. В голове — звенящая пустота, во рту — привкус горечи.

Возвращаюсь домой совершенно разбитая. На негнущихся ногах ползу в квартиру, бросаю сумку в прихожей. И тут же вздрагиваю от неожиданности. Из кухни тянет чем-то вкусным, оттуда слышатся голоса. Какого черта? Неужели я с катушек слетела, и мне мерещится?

Однако в кухне и впрямь обнаруживается Светка. Хлопочет у плиты, помешивая в кастрюле ароматное варево. Рядом крутится Леопольд, жалобно попискивая. Он-то знает, что где Светка — там вкусняшка и для котов перепадет.

— О, подруга! — кидается ко мне Светка, втягивая в объятия. — Ну наконец-то! Я уж думала, ты там заночуешь, в своих бюрократических дебрях. Раздевайся давай, ужин стынет!

И я покорно стаскиваю куртку, плетусь за стол. Друзья — это, конечно, хорошо. Но как же порой хочется просто побыть одной! Лизать раны, копаться в себе. А тут прямо отряд поддержки на голову свалился.

Светка щебечет о чем-то своем, накладывая мне полную тарелку. Я ковыряюсь вилкой в еде, слушаю вполуха. Мысли по-прежнему с Игорем. Сегодня даже весточки от него не было. Как же он там, мой родной? От тревоги аж живот сводит.

— Эй, ау! — щелкает пальцами перед моим носом подруга. — Ты где витаешь? Я тут распинаюсь, между прочим!

— Прости, — вяло отзываюсь я. — Тяжелый день был. Столько всего навалилось, аж голова кругом.

— Понимаю, — сочувственно кивает Светка. — Но ты это, поешь давай. А то на тебе уже лица нет. Одни глаза остались, да и те — как плошки.

Киваю, через силу запихиваю в себя еду. Надо признать, подруга готовит отменно. Вкусно до невозможности. Видно, на радостях расстаралась, решила порадовать меня хоть чем-то.

После ужина валимся на диван, тискаем Леопольда. Кот млеет от удовольствия, топчется по коленям. Наконец-то и ему внимание перепало, бедолаге.

— Ну что, как успехи? — спрашивает Светка, почесывая Лео за ухом. — Денежку адвокату передала? Доки в прокуратуру послала?

— Ага, — киваю я, прикрывая глаза. — Сегодня с самого утра по делам моталась. Теперь остается только ждать. И надеяться на лучшее.