Нет уж, буду давить на жалость и справедливость. Расскажу, как оболгали, очернили моего бедного мужа. Слезу пущу вовремя, в ноги брошусь, в конце концов! Только бы согласился, только бы взялся…

Автобус подпрыгивает на кочках, пассажиры недовольно ворчат. А мне уже и страшно становится. Вдруг ничего не выйдет? Вдруг этот хваленый адвокат только головой покачает, скажет — дохлый номер, гражданочка. Сиди и жди у моря погоды.

От одной мысли об этом к горлу снова подкатывает комок. Стискиваю зубы, сглатываю едкую горечь. Нет уж! Я буду биться до последнего! Высижу любые пороги, обивая, вымаливая для Игоря если не свободу, то хотя бы облегчение участи. Свиданки там дополнительные выбью, передачи почаще носить буду. В конце концов, это мой муж! Да я ради него…

— Вам выходить через одну, — окликает меня водитель, вырывая из тягостных раздумий.

Киваю, пробираюсь к выходу. На негнущихся ногах спускаюсь на асфальт, втягиваю носом влажный воздух. До нужного здания минут пять ходьбы. А у меня поджилки трясутся, сердце в пятки уходит. Словно не к юристу на консультацию иду, а в кабинет к директору, отчисляться.

«Мариша, да что ж ты как маленькая! — мысленно ругаю себя. — Ну подумаешь, не возьмется за дело. Подумаешь, пошлет куда подальше. Не один он такой, найдем другого. В конце концов, нам терять уже нечего».

С этими мыслями захожу в холл, осматриваюсь. Просторный, светлый. На стенах — дорогие картины, под ногами — мягкий ковер. Прямо-таки пахнет солидностью и процветанием. Аж страшно становится — а вдруг ценник конский загнет? Или вообще откажется со мной разговаривать?

Беру себя в руки, решительно шагаю к секретарю. Девушка за стойкой оценивающе оглядывает меня, приветливо улыбается:

— Здравствуйте. Вы на прием к Виктору Алексеевичу? Как ваша фамилия?

— Нечаева. Марина Нечаева, — отвечаю, борясь с желанием развернуться и сбежать.

— Да-да, вот и вы. Присаживайтесь пока. Виктор Алексеевич освободится с минуты на минуту.

Опускаюсь на мягкий диван, комкаю в руках сумочку. Во рту пересыхает, ладони потеют. Господи, да что ж я как на иголках? Подумаешь, адвокат. Не съест же он меня, в самом деле.

Дверь кабинета распахивается, и на пороге возникает мужчина в идеально сидящем костюме. Невольно залипаю на его точеный профиль, цепкий взгляд серых глаз. А он ничего так, импозантный. В другой ситуации точно бы запала.

— Марина Нечаева? Проходите, — кивает он, посторонившись.

Сглатываю вмиг пересохшим горлом, поднимаюсь. Ну все, Мариша, держись. Сейчас будет решаться твоя судьба. Твоя и Игоря. Только бы не сплоховать, только бы убедить…

Захожу в кабинет и аккуратно прикрываю за собой дверь. Что ж, поехали. Будь что будет.

Захожу в кабинет вслед за адвокатом, осматриваюсь. Просторно, солидно. Дорогая мебель, картины на стенах. На массивном столе — ноутбук последней модели, какие-то папки с документами. Чувствую себя неуютно, не в своей тарелке. Куда меня вообще занесло? Может, ну его, этого юриста? Поищу кого попроще.

Но отступать некуда. Игорь сидит, и каждый день промедления может стоить ему годы жизни. Так что взяла себя в руки, Мариша! В конце концов, такой шанс упускать нельзя.

— Присаживайтесь, — кивает Виктор Алексеевич на кресло для посетителей. Сам садится за стол, сцепляет пальцы в замок. Смотрит на меня испытующе, чуть прищурившись. От этого взгляда мурашки по коже.

— Итак, Марина, давайте обсудим ваше дело, — мягко начинает он, и от бархатного тембра его голоса по спине пробегает дрожь. Фу, Мариша, да что с тобой такое? Нашла время млеть от чужого обаяния! Не о том думаешь!

— Д-да, конечно, — запинаюсь, собираясь с мыслями. — Понимаете, тут такое дело… Моего мужа осудили. На пять лет. Ни за что.

И я пускаюсь в сбивчивый рассказ. Про то, как подставили Игоря. Как повесили на него все, что только можно. Как даже слова сказать в свое оправдание не дали. Голос дрожит, в горле застревает ком. Но я упрямо продолжаю, боясь расплакаться.

Адвокат слушает очень внимательно. Не перебивает, лишь изредка хмурит брови и что-то помечает в блокноте. А я все говорю и говорю. О нашей любви, о планах на будущее. О той боли, что разрывает меня изнутри с того дня, как за Игорем захлопнулась дверь камеры.

Наконец выдыхаюсь, умолкаю. В глазах стоят слезы, дыхание сбилось. Опускаю голову, теребя в руках ремешок сумочки. Ну все, выложила как на духу. Как есть, без прикрас. Теперь его черед говорить.

— Что ж, Марина, ситуация непростая, — задумчиво тянет адвокат после долгой паузы. — Не стану скрывать — шансов у нас немного. Сами понимаете, с нашей системой спорить сложно. Но я постараюсь сделать все, что в моих силах.

Киваю, шмыгая носом. Конечно, чуда ждать не приходится. Но само то, что он согласен попробовать — уже огромная удача. Лучик надежды в беспросветной тьме.

— Спасибо вам, — искренне говорю, подавшись вперед. — Спасибо, что не отказываете. Я на все готова, лишь бы Игоря вытащить. Лишь бы снова быть с ним рядом.

Адвокат кивает, на секунду в его глазах мелькает что-то странное. Сочувствие? Жалость? Понимание? Не разобрать.

— Что ж, не будем терять времени, — решительно говорит он, доставая бланки. — Вот перечень документов, которые мне понадобятся. Постарайтесь собрать как можно скорее. А вот мои расценки.

Быстро черкает что-то на листке, протягивает мне. У меня округляются глаза. Да уж, недешево. Это ж сколько мне пахать надо, чтобы отдать! Но выбора нет. Ради Игоря я готова костьми лечь.

— Хорошо, — киваю, пряча ценник в сумку. — Все сделаю. Завтра же займусь.

Поднимаюсь, собираясь уходить. Адвокат тоже встает, галантно распахивает передо мной дверь.

— Держитесь, Марина, — мягко говорит он на прощание. — С вашей искренностью и напором у нас все получится. Обязательно вытащим вашего мужа.

Неловко улыбаюсь, киваю. И выхожу из кабинета на негнущихся ногах. Сердце колотится как сумасшедшее, в висках стучит. Неужели правда получится? Неужели я смогу спасти Игоря?

Сажусь в такси, называю адрес. Всю дорогу прокручиваю в голове детали разговора. Уже прикидываю, у кого занять денег на первый взнос. Перебираю в уме список документов. Боже, сколько же всего нужно сделать! Даже не представляла, что это такая морока!

Дома встречает гробовая тишина. За окном снова накрапывает дождь, сгущаются ранние сумерки. На душе муторно и тревожно. А вдруг ничего не выйдет? Вдруг зря обнадежилась?

Рядом вьется Леопольд, трется о ноги. Поднимаю кота на руки, утыкаюсь лицом в теплый мех. По щекам текут слезы. Эх, Лео, если бы ты знал, в какую авантюру ввязалась твоя хозяйка!

В дверь снова звонят. Господи, ну что за день такой! Никакого покоя, сплошной круговорот гостей. Неохотно бреду открывать. На пороге — Светка собственной персоной.

— Ну что, подруга, колись! — с ходу пристает она, сгребая меня в охапку. — Как съездила? Что юрист сказал?

Со вздохом киваю на кухню. Заходи, мол, разговор долгий будет. Наливаю чай, достаю початую бутылку вина. По такому случаю можно и пригубить.

За разговорами не замечаем, как летит время. Светка слушает мой путанный пересказ, ахает и охает. То и дело подливает вина в опустевшую рюмку. В голове шумит, развязывается язык. Выбалтываю подруге все страхи, все сомнения. Реву в голос, размазывая тушь по щекам.

— Дурочка ты, Маринка! — смеется Светка, утирая мои слезы. — Ясен пень, что получится! Он же профи, видит, что ты не брешешь. С твоим обаянием и напором любые стены на пути своротишь! И Игорька на волю вытащишь, вот увидишь.

Всхлипываю, опрокидывая в себя остатки вина. Ох, хотелось бы верить! Но что-то гложет, не дает покоя. Уж больно гладко все складывается. Адвокат согласился, документы собрать — не проблема. А дальше-то что? Дальше ждать у моря погоды? Извелась я вся, истрепалась душой!

За окном совсем стемнело, зарядил мерзкий осенний дождь. Светка засобиралась домой, звякая ключами.